Его ультрамариновые глаза, наконец, ложатся на меня, после бесчисленных раз избегания за ушедший долгий вечер. И теперь он смотрит открыто, безотрывно, в упор.
Ян много пережил сегодня из-за своего отца. Давний конфликт, который больно ранил его ещё раз, прежде чем разрешиться. И я не знала, что он думал или чувствовал по этому поводу, но его взгляд был тяжёлым и… уставшим. И мне было не важно, какие вещи до этого ранили меня саму, но я двинулась к нему, чтобы утешить. Чтобы поддержать того, кто постоянно заботился обо мне.
Мы шагнули навстречу друг другу, и он обнял меня так крепко, как не обнимал никогда. Я уткнула своё лицо ему в шею и позволила ему вцепиться в меня, сжать себя сильнее, чем было нужно, не протестуя от перебитого дыхания.
Он опускает голову, тяжело выдыхает у меня на плече, склоняясь всем телом надо мной. Я глажу его по чёрным волосам, пропуская их через пальцы, по плечам, спине, и мне кажется, что мой сильный дракон дрожит. Я знала, что этот жест — его объятия — означали то, что он рад, что я в порядке. Ведь до этого момента я долго не была в безопасности. И сегодня он чуть не потерял меня навсегда.
А после он нашёл моё лицо своим и прижался к моей щеке своей горячей щекой. Он провёл ладонью по моим ещё не высохшим волнистым прядям на затылке, по моей шее сзади, несколько раз ненавязчиво, мягко.И я чуть повернулась, устремила на него свой взгляд, заглянула с переживанием в его глаза, желая не увидеть в них боли. Мы были близки в этот момент, как никогда. И теперь внимали дыхания друг друга.
Наша связь не имела рамок сейчас. Она просто существовала, пронесённая сквозь всю мою жизнь.
Я не успела осознать, в какой момент мы потянулись друг к другу, когда и как наши губы соприкоснулись. Я просто вдруг ощутила его губы на своих. Словно нами руководило нечто извне, неведомый порыв. Мы действовали будто машинально. Он поцеловал меня, но этот поцелуй совершенно не был похож на тот, который состоялся у меня дома, на кухне, почти в прошлой жизни. Сейчас он был тёплым, мягким, осторожным, долгим, и помогающий нам по-другому, безмолвно выражать чувства, которые мы имели. Взаимные эмоции родства, благодарности, привязанности, сопереживания и поддержки. Волнения друг за друга.
Это было то, чего я хотела. И, кажется, этого хотел и он.
А затем мы вдруг оба, словно запутавшись в своих мыслях, в своих страхах, в своих чувствах, прижались друг к другу ещё сильнее, вопреки всему, желая большей близости, большего, чем имели от своей привязанности сейчас, от своей безусловной, не поддающейся определению, любви. Мне было жарко от его драконьего тепла, и ещё чего-то… Но не от стыда. А от притяжения, которое захватило меня, трепетного желания, разливающегося у меня внутри: стремления слиться с ним, быть рядом с ним, быть одним целым, говорить не на языке слов. А по-другому. И он отвечал мне взаимностью. Его тело было напряжено, воздух вокруг нас искрился, его магия озаряла комнату — он утратил контроль, позволил себе больше, чем собирался.
Прошло ещё несколько мгновений, прежде, чем он опомнился.
Отстранившись от меня, глубоко вдохнув и с тяжестью выдохнув, он прошептал как будто каясь:
—Ава, прости… Я не должен был.
Осознавая. Вдумавшись. Придя в себя. Отодвигаясь. Видимо, сожалея о том, что сделал.
Но я лишь тихо и уверенно прошептала:
—Всё нормально, дракон. Всё нормально.
Я заметила, что мои руки останавливают его, чуть сжимая ворот камзола, не давая отойти далеко, действуют, словно без моего участия.
И на его лице отразилось облегчение. Последовала небольшая пауза, после чего он снова подшагнул ко мне, с непривычной едва заметной робостью приобняв, и прислонившись подбородком к моему лбу.
А затем он сказал:
—Ты же не думала, что я дам тебе погибнуть?
Он спросил это, шепча, резко меняя тему, меняя происходящее действие. Он снова возвращался, становился моим прошлым, собранным, сильным драконом. Обхватывая меня руками, обволакивая, будто до сих пор защищал, будто мне всё ещё что-то угрожало.
—Я хотела этого,— призналась я, закрывая глаза, внимая жар от прикосновений его горячей драконьей кожи к моей. Слушая своё утихомирившееся сердце, в котором всё стало на свои места после его возвращения сюда.
—Знаю, я слышал твои мысли,— говорит он, стискивая челюсть.— Но сейчас не буду тебя за это ругать. Не буду.
Его голос всё ещё полон сожаления и тревожен. Он винит себя.
—Я всё исправлю,— тихо произносит он,— я постараюсь.
Не уверена, что именно он имеет в виду на самом деле. Говорил ли только о том, что уже произошло, или… Касалось ли это как-то Тьмы, в которую я окунулась, о которой они говорили с Трояном и Константином? Может быть. Но со мной было всё в порядке. Я была жива. Я была цела. Я была невредима. Прямо сейчас. Нави никак не удавалось убить меня, а я не сдавалась. И когда тревога начала подбираться к моему сердцу, я погнала эти мысли прочь. Думать сейчас о загадочной Тьме было излишним, когда было так много других, насущных проблем, что бы она не приготовила для меня.
И как только я отмела эти раздумья прочь, Ян оторвался от моего лица, подхватил моё уставшее тело, словно я была совсем беспомощной, и понёс к кровати. Бережно уложил рядом с собой, укутал в мягкое меховое одеяло. Ян был тёплым, с необычайно удобным плечом, к которому я прислонила голову, с уютными объятиями. Я ощутила, как моей макушки утешающе коснулись его губы. И замерли на волосах.
Как и сказала Валентина не в том дело, что он не позволял себе любить. Хуже: он был уверен, что не способен на привязанность. Да, он дракон, но его одолевали совершенно обычные проблемы. И пока он всех держал на расстоянии — ему было проще. Ведь если приблизится к кому-то — то всё разрушится. Но сейчас он был ближе, чем когда было то ни было, наверное, потому, что слишком много раз меня терял. И теперь ему было проще меня не отпускать, чем находиться в постоянном поиске и переживании за мою судьбу.
Сон стремительно одолевал меня, и когда сомкнулись мои веки, я шёпотом, слабым голосом, пыталась убедить его в том, что мне некогда спать. Что нам нужно найти лунный камень, в котором была заточена часть души и силы Живы, и что нам нужно отправляться в явь. На что Ян мне ответил, что пока понятия не имеет, где спрятан этот камень, ведь ни разу на время нахождения в нашем доме или в том, где родилась моя мать, он не ощущал никакой магической энергии с подобной силой. И потому, пока у него нет никаких идей, я могу немного отдохнуть.
И в эту ночь он больше не отходил от меня. Когда я спала, он лежал рядом. Моя голова покоилась у него на груди. И я давно не ощущала такого всеобъемлющего покоя. Физического и душевного. В эту ночь я мирно спала рядом со своим драконом. И мне не снилось вообще никаких снов.
13.Порубежный мир
Охватившая навь темнота, не развеялась, когда я проснулась, небо — не прояснилось, на него не пролился утренний свет. Полнолуние было сплошным и неуходящим — холодный серебряный свет бил мне в глаза, ослепляя не слабее солнца.
