Ян спускался, приземлялся на одну из крыш. Но на неё моментально запрыгнул волк, снеся балконы и пролёт этажей своим телом, и Ян со мной на плечах заново взмыл ввысь. Бесчисленное множество огней пылало перед нами — языки пламени играли, медленно танцевали, колыхаясь на ветру на фоне широкой ленты реки, а столбы дыма, подобно столбу Тьмы в нави, упирались в высь, исчезая во мгле небесной бездны, растворяясь в атмосфере и словно дотягиваясь до звёзд и до самого космоса. Центральный парк горел. Будто каждое его дерево было подожжено, истлевало. Со всеми постройками — с дворцом Румянцевых-Паскевичей
9, что величественно стоял здесь долгие века, спрятанный в широких кронах, от каменных светлых стен которого отсвечивала холодная полная луна, с парком аттракционов, откуда в другие, лучшие времена всегда доносилась музыка, веселье и смех, с ухоженными клумбами, пышущими цветами, с длинной набережной, с церковью, куда я шла ставить свечи за упокой душ своих родных, прямо перед тем, как попала в навь. Дивия, точнее волк, который её нёс, бесстрашно нырнув в этот кипящий котёл.
Я совершенно не видела, куда приземлилась Валентина, лишь услышала хруст поваленных ею деревьев. Скорее всего она поменяла облик на человеческий, потому как когда мы врезались в густую шапку смога и поднявшегося в воздух пепла, кружащегося на ветру, подобно снежинкам, но горячим и опаляющим кожу моих рук и лица, мы услышали не просто обратный хлопок, но и увидели, как туши волков падают на землю слишком быстро. И как серый пепел начинает перемешиваться с голубым, с тлеющими искрами расщеплённых вечных душ. Огромные тени драконов ревели посреди парка, выли и свирепо рычали волки. В это время небо наводнялось, как тучей авиацией, стягивающейся сюда. За ними нахлынула и большая туча костомах. Дивия всё ещё убегала, но была немного замедлена развернувшимся боем — её войско взяли в оцепление внутри парка, слева их подпирала набережная и река, через которую перекидывался высокий пешеходный мост, вход на который находился на холме, до которого ей уже было не добраться.
Ян вместе со мной кружил над этим местом. Нас продолжали сопровождать цмоки, защищая нас, укрывая нас, а точнее — меня от пуль. Иногда снаряды задевали Яна, и отбивались от его чешуи с металлическим отливом, отпрыгивали. А некоторые всё-таки пробивали его броню, однако, не причиняя серьёзного ущерба. Огромная тень накрыла участок дымящегося леса над Дивией и стремительно понеслась вниз — это был грифон. Жива добиралась до неё, вырвавшись из лап белозубых хищников. Рванув вниз, птица вцепилась в неё, ухватившись когтями в белое платье на плечах, подхватывая в воздух, безраздельно завладевая ею. Однако, в последний момент хищный зверь успел вцепиться пастью в перистое крыло, не давая грифону взмыть вверх.
Завязалась борьба. Жива трепыхалась внизу, в клубе пепельной пыли, в гуще бури, где дрались цмоки: кто в обличии людей, кто в зверином. И волки — притворяясь людьми и животными. Ян приземляется на самую высшую точку длинного, нависающего над бурно бегущим Сожем
10 моста, на жёсткую арку, обрамляющую его. Перепончатые лапы дракона грузно передвигаются по металлу. Мост будто покачивается на ветру, он скрипит под его весом, и под нами зияет пропасть высотой в три десятка метров. Мы оказываемся в самой высокой точке над набережной, откуда виден весь город.
Я теряю из вида Живу и Дивию, но вдруг вижу, как Жива всё же вырывается и машет широкими крыльями — в её цепкой хватке трепыхается тело. Она несёт его над деревьями, но вдруг некий свет отливает бликом — переливается в лунном упорном сиянии камень, он падает, выскальзывая из рук царицы ночи. Дивия выпускает его намеренно нет. С сожалением наблюдаю, как он летит вниз, в гущу событий. Там его хватают её приспешники, на которых сразу же налетает облако драконов и медведь. Гай терзает волка, того самого, который завладел камнем, и в него впиваются клыки нескольких врагов, и рядом начинают взрываться вспышки голубых искр — недоброго предзнаменования расщеплений. Мы не знаем, кому они принадлежат — тем, чьей смерти мы искренне желаем или Гаю, который сейчас в меньшинстве.
Дракон подо мной снова приходит в движение, срывается с места, покидая арку и вдруг делает резкий поворот, и меня ветром сметает так, что я уже не могу удержаться. На этот раз я действительно выпадаю из своеобразного седла, представляющего собой шипы и выступы на чешуе, соскальзываю и лечу вниз, в свободном полёте. Подо мной тёмные воды реки, глубокая пучина, встречающая, словно зазывая меня в свои недружелюбные объятия. Я кричу, моё падение беспорядочно, потоки ветра проносятся мимо и шелестят так, что я ничего не слышу, я беспомощно машу руками, будто пытаясь ухватиться за обступившую пустоту, и не могу ни зажмуриться ни моргать от страха, рядом проносится стая птиц, почти врезаясь в меня. Но вдруг попадаю в облако неясного тумана — тело переворачивается несколько раз, и теперь не видя ничего, ощущая чьё-то чужое присутствие рядом осознаю, что некий незнакомый цмок оборачивается прямо в воздухе — из дракона в человека и обратно — мягко подхватывая меня в облаке своей магии. Оказываясь верхом на нём, я больше не падаю. Сметаю запутанные волосы с лица и ухватываюсь ладонями за бирюзовую чешую. Взглядом нахожу Яна — он спускается к своим братьям и сёстрам, не оглядываясь на меня, и теперь понимаю, что он сбросил меня не случайно, а намеренно. И знал заранее, что меня подхватят, просто не успел об этом предупредить, не вклинившись в мой разум. В это время Жива на высоте птичьего полёта выпускает Дивию из когтей, и та, подобно мне мгновение назад, камнем стремится, приближается к почерневшему асфальту. Только вот ей ничего от этого не будет. Она не умрёт.
Бирюзовый дракон кружит над этим местом, довольно низко, лунный камень блестит в руках, человеческих руках — я быстро понимаю, что это волколак в людском обличии. Он несётся прочь, но его поспешно разрывает ударом снопа искр — оборотень испаряется навсегда. Возле него угрожающей застыл Ян. Камень летит прямо в руки другому необращённому колдуну, и тот, крошечный среди звериных огромных тел убегает, прячется в поваленных деревьях, в пылающем парке, как муравей. Но Ян не оставляет его — он сейчас тоже в облике человека. Моментально всё сливается — к ним приближается ураган, за ними следует погоня. Мелькают выбросы магии внизу, два противоборствующих клана стремятся причинить вред друг другу. Валентина подбирается к ним с другого бока, но не может пока что настигнуть. И на мгновение отрывая от них глаза я оглядываю город, застывший на горизонте — он будто весь и полностью охвачен голубым пеплом, эти светящиеся частицы уже словно не растворяются, уходя в небеса, а распространяются в пространстве, покрывая землю, как хлопья свежего снега. Эти крупицы проблесков мерцают и рядом с Яном, и с Гаем, и с Алексеем, они кружатся внутри урагана Александры.
В какой-то момент Ян настигает Дивию, они выбиваются вперёд и остаются практически одни. Богиня луны держит камень, но волки добрались до Валентины, набросили на неё мантию, закрыв её лицо и глаза, которыми она больше не могла их ранить. Бросив всё, Ян устремляется туда. Преследование Дивии снова берёт на себя Жива. Гремит град пуль, бирюзовый дракон уносит меня вбок, другой — чёрный, как пучина воды под нами, заслоняет собой подоспевшие вертолёты. Он закрывает нас от них, пытается оттеснить. На набережной разворачивается схватка двух женщин: Жива с усилием вырывает камень и бросает его оборачивающемуся в моменте цмоку, после чего Живу резко скручивает в судорогах. Дивия очень сильна сейчас. Невероятно сильна. И женщина, являющаяся ей врагом, а мне — союзником, кричит от боли. Её голос пронизывает до глубины души. Но богиня луны не отступает, причиняя страдания, подобно самому Смогу.
