Ни у кого из парней не оказалось желания его ждать, и обед было решено не откладывать. Однако, после того, как они поели, Ева обмоталась шарфом и сказала, что пойдет немного прогуляться. Рори сказал, что пойдет с ней, потому что Ева себя плохо чувствовала, но Ева убедила его, что это ни к чему.
Сосновый запах кружил ей голову, а белые камни тихо бренчали под подошвами сапог. Неподалеку журчал горный ручей. Ева следила за живо несущимся потоком воды.
Там, где ручей сворачивал, скрываясь за соснами, виднелся силуэт Марка Касселя: он сидел на большом валуне, его голова была запрокинута вверх – к небу. К качающимся от ветра сосновым кронам.
–Долго ты собираешься здесь сидеть?– спросила Ева издалека, и он вряд ли услышал ее, сидя у самого ручья.
Чем ближе она подходила, тем яснее в ее памяти становился образ ушедшей ночи. Она вспоминала схватку с рожденным.
Марк не ответил и даже не шелохнулся. Ева подходила все ближе, и, оказавшись за его спиной, осторожно дотронулась до широкого плеча, но каменное тело не откликнулось.
–Как твоя рука?– спросила Ева.
Багровая повязка на предплечье все еще была намотана поверх куртки.
–Оставь меня, Гордон,– глухо отозвался он.
Она подумала о том, что ночью Марк Кассель спас ей жизнь. И еще вспомнила, как он зашивал ей рану на затылке при тусклом свете свечи. Кем бы он ни был, после ушедшей ночи, она чувствовала, что должна ему.
–Ты проверял, что там?
Он молчал. Ева мимолетно осмотрелась по сторонам. Легкое дуновение ветра коснулось ее шеи и лица, всколыхнуло чистые волосы. Повеяло спокойствием и безмятежностью. Ева на миг закрыла глаза, но ощутила лишь тупую ноющую боль в районе груди.
–Как глупо,– выдохнула Ева, переводя взгляд на Марка.– Вдруг там укус?
Внешне он почти никак не отреагировал. Ева заметила только, что он чуть крепче стиснул зубы. Но у нее не было намерения его злить. Она шагнула еще вперед.
Ей вдруг вспомнилось, каким невыносимым был Марк в тот день, когда она приехала к нему за помощью для Милы Халецкой. В тот самый день, когда умер Игорь… И вспомнилось, как неудобно Ева чувствовала себя рядом с ним, когда вошла в его дом. И вспомнилась тысяча других моментов, когда Марк вел себя как последний мерзавец. А потом ей вспомнилось, как она потеряла смысл жизни, потому что Игорь лежал на своей кровати, укрытый легкой белой простыней…
Воспоминания вспыхивали в памяти, бессвязно, одно за другим, и Ева не могла отделаться от них.
–Хочешь, я посмотрю?– спросила Ева, пытаясь убедить себя в том, что хоть что-то для нее не осталось безразличным.
Кассель резко подскочил и пошел от нее в другую сторону, к воде.
–Марк!
Развернувшись, он сверкнул своими черными глазами. Ева ощутила, как что-то невидимое и тяжелое рухнуло ей на плечи. И она поняла, что сегодня ей с этим не справиться.
–Марк, нам скоро придется ехать,– протянула она, не глядя на него.
–Когда?
–Завтра утром.– Она помолчала.
Ей хотелось сказать, что она пришла не только поэтому, но она не знала, зачем на самом деле пришла.
–Хорошо,– грубо бросил он, и отвернулся к воде, запустил руки в карманы.
Его плечи были немного ссутулены. Еве не был знаком такой Марк Кассель, и неясная боль с новой силой пронзила ее грудь. Но это была боль не по Марку, а боль иного свойства, которую она пока что не могла понять.
Она хотела снова подступить к нему, но знала, что это бесполезно, и тогда развернулась и пошла обратно вдоль леса с низко опущенной головой.
До самого вечера он не возвращался. Не пришел он даже тогда, когда все улеглись спать. Было решено следующим утром отправляться в путь, в независимости от того, объявится Марк или нет.
Ева естественно не рассказала парням, ни об укусе, ни о том, что вообще нашла Марка. В какой-то мере ей было его жалко, потому что если его действительно укусили, от силы ему осталось жить дня два. Она понимала, насколько сильно он сейчас удручен, возможно – впервые в жизни, и что, скорее всего, его и правда укусили, и он умирает, а точнее – медленно перерождается в иную жизнь. И скоро станет еще худшим существом, чем есть сейчас. Но в любом случае, она не будет из тех немногих, кому придется по нему скучать.
В тот вечер Ева уснула быстро; снедавних пор в ее теле поселилась какая-то неведомая липкая слабость, единственным итогом которой был сон. Поэтому, как только она сомкнула глаза, то получила должное вознаграждение. Тихо сопя, она смотрела цветные сны: Игорь снился ей теперь каждую ночь. Реальность же была не такой яркой.
Сон начинался со слепящего света солнца, сквозь который едва просматривалось его лицо. Рядом расстилалось озеро, что было за пустырем у высокой горы, и медленно бредя по берегу, они с Игорем слушали шелест листвы. Затем сон резко менялся, и они уже стояли на дежурной вышке у высоких ворот – Игорь крепко держал ее за руку, и она тонула в его синих бездонных глазах. После ей уже снилось другое – то, за что ей мысленно приходилось краснеть, но темнота этого сна быстро перерастала в алый всепоглощающий огонь.
Подсознание тащило Еву обратно к озеру: там было уже не так солнечно, но все же довольно ярко; стоял знакомый розовый закат, а у берега был разложен громоздкий полыхающий костер. На Еву разом обрушилась вся боль того дня и не выдержав ее тяжести, Ева упала на песок и стала задыхаться в рыданиях. Она впивалась пальцами в землю, свирепо била ее кулаками, но ничто не спасало ее от вида красного пламени, как вдруг на ее плечо опустилась рука. Ева подняла глаза – перед ней стоял Игорь, совершенно нетронутый огнем.
–Проснись,– прошептал он,– просыпайся, Ева,– сказал он и легонько дернул ее за плечо.– Гордон, ну же!
Розовый закат резко потух во тьме. Ева вскрикнула, но Марк Кассель успел зажать ей рукой рот.
–Ш-ш-ш…– тихо протянул он, и приставил указательный палец к ее губам.
Мгновенно очнувшись от сна, Ева кивнула ему, и он убрал руку. Пока она приходила в себя, Марк метнулся за ее вещами и подал пальто.
–Одевайся,– сказал он.
Внезапное пробуждение
Молча они шли по безлюдной темной дороге. Ева, полусонная и бессильная, немного отставала, устремив взгляд под ноги. Когда они подошли к зданию, из которого неслись крики и звон стаканов, Ева поняла, куда ее ведет Марк Кассель.
Переступив порог, она мысленно увидела себя десятилетнюю, тонущую в беспомощности и волокущую на плечах маленький красный рюкзак. В тот вечер, когда она пришла в подобное место, чтобы найти помощь для маленького больного Рори, она находилась за сотни километров отсюда, но атмосфера и здесь была все та же. В тот вечер она встретила Игоря…
Они сидели так же молча и ожидали, когда принесут заказ. Руки Евы были плотно скрещены на груди, и она все еще не имела сил поднять взгляд. Наполовину она чувствовала себя обязанной перед Марком за свое спасение, а наполовину ей было странно находиться с ним наедине в этом месте. Тем более она не понимала, зачем.
