Лучшие друзья
Артур Дюваль рос тощим мальчишкой и с самого детства всегда был на голову выше своих сверстников. К возрасту двадцати двух лет, его комплекция ничуть не изменилась – он, худой, с угловатыми плечами, все также с высоты смотрел на людей.
Волосы у него были черные как уголь; кудри ниспадали на широкий лоб. Часто свои вечера он проводил за чтением, и назойливо мешающие пряди приходилось стягивать на затылке в короткий хвост. Артур Дюваль слыл человеком не увлеченным, привыкшим жить тихой размеренной жизнью. Была у него одна единственная страсть – он любил книги, и, будучи еще совсем ребенком, не упускал ни единой возможности прочесть пару-тройку выцветших страниц.
Начало своей жизни он провел далеко от Города Гор – на пустынных, бесхозяйных улицах, которые время от времени заполнялись всякими тварями. Те приходили и уходили, но неизменным оставалось одно – семилетний мальчик, зажимавший под мышкой стопку из трех книг, думал, что никогда ему не пополнить коллекцию четвертой, и что жизнь всегда будет так плоха.
В то время, как его друзья занимались тем, чем им было положено заниматься – борьбой за выживание, Артур Дюваль умело находил жизнь в напечатанных историях. Из них он узнавал о довирусном времени и удивительном мире, который, порой, в промежутках мимолетного отчаяния, начинал казаться ему злой выдумкой. Иногда к нему приходило сомнение, твердившее, что мира этого вовсе никогда и не существовало. Но маленький Артур продолжал верить. Кроме веры у него больше ничего не было. А потом череда событий привела его в Город Гор, и быстро перебирая ногами, Артур Дюваль уже спешил в школу…
Его восторг был неописуем: книги, повсюду книги… Много книг! Переписанные от руки, напечатанные в довирусную эру, потрепанные, пожолклые, с опаленными солнцем страницами… Математика, физика. Бесконечное множество цифр и формул поражало его воображение. Рассказы учителя на уроках истории укрепляли веру в когда-то царившую на Земле беззаботность существования. А уроки труда… Он раньше и не догадывался, что ему так сильно нравится что-нибудь мастерить! Словом, если и был для Артура Дюваля в чем-то истинный смысл жизни, так это в учении, в науке, в знании. Неутолимая их жажда и сейчас ни на секунду не покидала его.
Отучившись в школе, он взялся за работу учителя, но вскоре эту профессию возненавидел. Это было бесполезно – пытаться научить тех, кто ни в какую не хотел чему-нибудь научиться. Поведение детей нисколько не радовало его; они не напоминали ему самого себя в отрочестве. Они были совершенно другими. Абсолютное безразличие к тому, что Артур с таким упоением им рассказывал. Они лишь хотели слушать бесконечные истории о преввирах и драках. Все поголовно мечтали стать работниками безопасности, никто – поваром или сборщиком урожая. Артур считал, что эта работа отбирает у него слишком много сил и времени, которые он с успехом мог бы перенаправить в полезное русло. Не раз он сам прогуливал занятия, не раз отпускал учеников по домам. Например, чтобы перевести на общий язык том «Краткой истории времени», выменянный в Ате на бутылку рома у какого-то приезжего. Этот случай произошел совсем недавно, и Артур снова получил повестку на общественное заседание. Нарушение дисциплины. Ничто не осталось укрытым от зоркого глаза Теодоры Фостер. Она была контролером, следила за тем, чтобы каждый добросовестно выполнял свои обязанности.
Когда она в очередной раз ловила Артура за прогулом, она поднимала свой сморщенный от старости указательный палец вверх и принималась кричать на всю округу скрипучим голосом:
–Посмотрите, какое безобразие! До чего безответственный человек! Среди белого дня…
Как только вокруг сбегалось достаточно народу, Теодора начинала выписывать повестку. Она уже давно точила зуб на Артура, и весь последний месяц поджидала удобного случая, чтобы добиться его исключения из общины.
Заседание началось в восемь часов вечера. На дворе стоял как раз тот день, когда в город вернулся Рори Аллен. Артур еще не подозревал о его приезде. Ева решила оставить это сюрпризом на потом.
–Все будет хорошо, слышишь?– подбадривала она его мягким голосом.– Никто тебя не выгонит. Когда закончится голосование, я расскажу тебе кое-что интересное. У меня есть одна замечательная новость.
Загадочная улыбка, и вот, она ушла помогать Игорю Горскому с подготовкой на трибуне. Скоро она исчезла из виду.
Раскаленный диск вечернего солнца медленно заходил за вершины гор. Воздух пропитывался легкой прохладой. Главная площадь заливалась красками уходящего дня. В томном ожидании здесь собирался народ.
Расставляли стулья в форме полукруга, люди рассаживались по местам. Их взору представал деревянный помост – на него уже взошел Артур Дюваль. Скоро к нему присоединился Игорь. Свое место в первом ряду заняла Ева, рядом с ней расположился Фараон Рэнкин, за ним его брат – Дунай. Позади сидели Халецкие, Фостеры, кроме матери семейства – Теодоры. Она устроилась в центре первого ряда. На вид ей было лет восемьдесят; ее морщинистое лицо обросло бородавками на правой щеке. Застывшая гримаса злости была неотделима от образа старухи. Так случается со старыми людьми, что на лице у них замирает выражение, которое они проносили большую часть жизни. Делая важный вид, она беседовала с сидящим рядом Карлом Пондом, частенько переводя испепеляющий взгляд на Артура. На задних рядах восседали Джонсоны и Чанги, в одиночестве разместился старик Лука Пози – бывший школьный учитель. Когда горизонт разрезал красное солнце посередине, все, наконец, сидели на своих местах.
Игорь Горский открыл заседание и коротко изложил суть вопроса, выдвинутого на обсуждение; после вслух зачитал справку, составленную Теодорой. Затем предоставил Артуру шанс объясниться перед людьми. Взгляд Игоря излучал спокойствие, голос звучал дружелюбно, движения выглядели непринужденными. Артур знал, что так он заставляет толпу расслабиться, и был искренне благодарен ему за помощь. Однако глаза нервных мам, чьи дети недавно остались в школе без присмотра по вине Артура, все равно продолжали пылать недовольством. Остальные зрители были настроены не так враждебно.
Артур вышагнул вперед. Поначалу ноги держали его неуверенно, но пройдя еще полметра, он вдруг обрел уверенность. Оказалось, сложно сделать только несколько первых шагов. Это как с первым ударом в бою, хотя откуда Артуру знать, ведь он неважно дрался. Стоя перед людьми, он знал, что здесь и сейчас начнется его растерзание. Неужели сегодня его все-таки изгонят в Ату? Ему не хотелось бы оказаться там. Еще вчера вечером он с холодной головой рассуждал об исходе голосования и был твердо уверен в том, что его оставят. Ведь он слишком нужен этому городу. Да, от него много вреда, но больше пользы. Он провел для этих людей электричество, построил механический лифт, заставил ворота открываться по велению кнопки. А если изобретенный им генератор когда-нибудь выйдет из строя, они ни за что его не починят сами. Им придется зажигать свечи, как они это делали раньше, придется поднимать платформу лифта на тросах. Потеряв Артура, они потеряют все удобства, к которым уже привыкли. Значит, они должны его оставить… Он думал так еще вчера, но сейчас эта уверенность почему-то развеялась, как дым. Он на секунду представил, что будет, если он сейчас же приведет толпе все доводы о собственной значимости, и ясно увидел, как они начинают кричать и возмущаться; как Ева закрывает покрасневшее лицо руками; как спокойный взгляд Игоря медленно наливается яростью… Нет, так не пойдет, подумал он, проиграв ситуацию в голове. Лучше сказать людям то, чему научил его Игорь.
