Благодаря моим усилиям яичница стояла на столе, и я прошла в гостиную, чтобы позвать Яна. Туда уже вошел отец и поздоровался с ним крепким уважительным рукопожатием.
Теперь они общались все втроем. Я немного прервала их и пригласила его за стол, спросив, голодны ли родители.
–Ты надолго приехал за город?– спросила я, пока мы шли.
Он вернулся сюда, за город, невесть откуда – судя по его свежему загару из места, где палило жаркое солнце, и возможно, было море, но у него была еще и квартира в Гомеле. Он часто останавливался и там.
–Мы собираемся вечером на Ставрах и Гаврах
17. Придёшь?
–Очень интересно мне общаться с детьми,– съязвил он.
–Ян, пойди посмотреть, что они там будут делать. Пожалуйста,– протянула моя мама.
–Ладно, могу только ради этого, Анжела.
Когда мы вошли в кухню, наши взгляды упёрлись в пустую тарелку. Неожиданно пустую для меня, несколько минут назад выложившей на неё готовую пару яиц.
Слышалось тихое чавканье. Мы все вчетвером одновременно опустили глаза и посмотрели на Кинли, сидящего на полу у холодильника – в его миске была двойная порция. Он стащил еду Яна.
–Мерзопакостное существо,– заключил он.
Я ощущала лёгкий стыд за поведение Кинли.
–Ян, он ни с кем так не поступает. Он обычно всякое творит, но не такое. Извини, пожалуйста.
Из-за меня и Кинли наша семья всё утро не могла уважить дракона.
Однако, в тоже время мне почему-то стало очень весело.
–Но я всё равно думаю, что проблема в тебе,– сказала я, чуть смеясь.
–И как именно я его провоцирую?– уточнил Ян, повернувшись ко мне, сверкнув угрожающим ультрамариновым светом глаз.
–Шучу,– осеклась я.– Но иногда мне кажется, он понимает всё, что ты говоришь. И мстит тебе.
–Глупый хут ничего не может понимать. Глупая птица.
–Ну вот, опять,– вздохнула я, недовольно закатив глаза.– Не называй его так.
Родители по-доброму засмеялись.
Папа, Ян и я сели за стол. Мама расположилась у плиты, быстро организовав третий вариант утренней яичницы, и мы позавтракали все вместе. После, Ян собрался уходить. Уже приехал Богдан, и занялся драконами в вольерах, а я вышла проводить Яна. Мы прошли чуть дальше за дом, миновали пристань, асфальтированный пустырь, и двигались вдоль берега к навесу с наколотыми дровами для мангалов, чтобы укрыться за ним, хоть Ян и умеет скрывать свой драконий лик от человеческих глаз. Когда мы идем, я замечаю, что пиджак, который он снял ещё за завтраком, и нёс теперь сложенным на согнутом локте, мокрый на воротнике. И я вспоминаю, как гладила его мокрой щёткой по шее. Он подмечает мой, упавший на пиджак взгляд, остановившись за рядами поленьев, и говорит, на прощание:
–Ненавижу, когда ты это делаешь.
–Забочусь о тебе?– уточняю я с улыбкой.
–Относишься ко мне как к зверушке.
Я улыбаюсь ещё шире и говорю:
–Именно потому, что тебе не нравится, ты позволяешь мне?– Ловлю на себе его ответную улыбку, которая, однако, не кажется мне доброжелательной, и начинаю слегка оправдываться.– Просто когда ты в этом драконьем образе, ты не кажется мне человеком. Вот и всё.
Он злился. И я продолжила, будто извиняясь, но не совсем.
–Ты тёмное величественное существо, наделённое древней магией. Я помню. Но, по-моему, обычный прирученный дракон.
Его взгляд мрачнеет. В нём отчетливо читается желание меня убить за всё, сказанное сегодня. А ведь было только утро.
–Не знаю, кто меня больше раздражает. Хут или ты,– процедил он.
–О, это не то, что я рассчитывала услышать спустя три месяца твоего отсутствия.
–За них ты стала совсем неуправляемой.
–Я была рождена не для того, чтобы мной управляли.
–Это мы ещё обсудим, Ава. Вечером.
После этих слов я слышу резкий хлопок, вижу клуб серого дыма вперемежку с синими электрическим молниями и дымку тумана, распространившегося от навеса до берега, чуть тронувшего озеро, в котором всего на секунду промелькнул лик дракона – его огромная тень. В следующий миг – исчезнувшая. Ни я, ни тем более Богдан, ради которого мы здесь и прятались, не видели, как улетел дракон.
***
Вечером все собрались за Новой Жизнью, за посёлком, проехав на автомобилях пару километров на запад. Многочисленные машины были хаотично припаркованы на обрывистом берегу озёр, разделённых небольшой полосой белоснежной земли. Ставры и Гавры были меловыми карьерами, бывшими техническими водоёмами, затопленными водой, благодаря мелу принимающей необычный, ярко-бирюзовый цвет. Купаться здесь было запрещено, но подъезжая, мы, как и всегда, уже видели ныряющих с крутого берега людей.
Из открытых дверей одной из машин громко играла музыка. Когда мы приехали, уже был распален высокий костёр, у которого теперь дурачились чьи-то домашние драконы, играющие в веселые догонялки с псами. Ставры и Гавры по вечерам были пристанищем местной молодёжи: здесь собирались все – подростки, старшеклассники, студенты, и иногда кто-нибудь постарше из местных деревень. А также чьи-нибудь младшие братья и сестры, кого из них отпускали родители. Я знала далеко не всех, но моя компания: Вероника, Лазари, Илья и Андрей, была вся на месте. Они и Ян Сапковский, стоящий чуть вдалеке, в обособленной компании соответствующих ему по возрасту. Там вели увлеченный разговор, скорее всего, о машинах, которые все по очереди оценивающе рассматривали.
Ставры и Гавры находились в противоположной от Ореховки – Дома фоков – стороне, но отсюда, тоже виднелось то самое старинное кладбище на горизонте, погрязающее в вечернем сумраке. Уже через полчаса его полностью скроет ночная тьма и будет не столь странно здесь отдыхать, хотя на него уже и так почти никто не обращал внимания за столько лет.
–Нормального места не нашли? Я должен вас от костомах отбивать?– спросил Ян, оказавшись за моей спиной.
Я оторвала взгляд от кладбища, на котором, по заверению Яна, они и обитали, и, обернулась – у него в руках были бумажные стаканчики с напитками и он протянул мне один. Попробовав, я ощутила вкус безалкогольной газировки. Конечно же. И готова была поспорить, что в его стакане было нечто иного рода.
Ян поздоровался с моими друзьями, мы немного поболтали, отойдя в сторону, и снова разбрелись по компаниям. Я двинулась к своим сверстникам. Возле меня весь вечер кружился Андрей. Мы все вместе пели песни и танцевали в толпе. Ян периодически возвращался, и не потому, что мама попросила его приглядывать за мной – это была его личная инициатива, охранять меня зачем-то. Он умел находить со всеми общий язык, и пользовался авторитетом среди парней, особенно среди моих друзей Клима и Ильи. У него тут было много знакомых. Замечая его в толпе, я каждый раз видела его в новой компании. Затем, к нему подошла Вероника. Они впервые сказали друг другу за вечер несколько слов.
