Теперь я поняла, что он имел в виду днём и на гулянии. Он о моём поступлении в университет. Он не то, чтобы слегка контролировал мою жизнь. Просто моё будущее было для него важным. Он заботился обо мне. Стоило это ценить, что я и делала. В каком-то смысле он был моей поддержкой, еще одной, кроме родителей. Ему никогда не было всё равно.
–Ты знаешь, почему я это сделала.
–Назло нам всем? Мне и родителям?
Его губы сложились в весёлую улыбку.
–Отличный вариант,– усмехнулась я.– Но все не виноваты. Только я.
–Я мог бы договориться и избавить тебя от адского пламени, но уже подумываю о том, чтобы отдать в пекло на перевоспитание – не худший вариант после твоего поведения сегодня днём. Ну, так что?
Оправдываясь, я пробормотала:
–Пришлось бы ехать поступать в Минск. Я не хочу ничего менять. Не хочу уезжать отсюда. Ты же знаешь.
–Это глупо. Рано или поздно ты должна отделиться от этого места,– он сделал паузу, взглянув на наручные часы:– не забывая о своем долге, конечно же. Кстати, об этом. Ты готова? Надеюсь, ещё не забыла, что должна сегодня сделать.
Почти полная луна… Готова ли я?
Кажется, да.
–Как-то же я не забывала, пока тебя не было,– чуть съязвила я.
Он отложил альбом на подоконник и сделал шаг ко мне навстречу, нависнув надо мной внушительной тенью. Я встала, обойдя его, и двинулась к своему туалетному столику. Вытащив из шкатулки тонкую серебряную цепочку, с кулоном в виде лунницы с перламутровым адуляром
18 в самом центре, я протянула её Яну, затем повернулась к нему спиной. Дракон надел на мою шею украшение и аккуратно застегнул крепление.
Сделав ещё один шаг к столику, я тронула маленький блокнот, размером меньше моей ладошки и открыла первую страницу. Хотя и знала написанное плавным разборчивым почерком – наизусть. Почерком моей мамы. Меня вело в сторону окна, вёл свет полной луны, продирающейся сквозь белую занавеску и шторы. Застыв у подоконника, окутанная холодным сиянием, я затаила дыхание и помедлила.
–Читай уже,– почти приказным тоном глухо сказал дракон.
6.Последнее полнолуние
Я сделала глубокий вдох и набрала полные легкие воздуха. Но несколько секунд все еще не могла начать. Испытывая легкую неловкость от того, что дракон смотрит на меня в этот момент. Но стрелки часов показывали п
очти полночь, и, не имея права ждать дольше, отбросив свое смущение, я стала тихо шептать, сжимая лунницу в руке, глядя в озаренное светом небо, словно была совершенно одна в комнате.
Мой голос был едва слышимым:
…bĕgati na lunь ob nokt'ь obberžь naxoditi
…tьma nokt'ь golgolati ty namъ obcěščenьje
vъ tobě azъ nadějati duxъ
…otъ obpasьirъ vrȃg vasъ tēmnь mene bergt'i
…bezstrašьnъ nokt'ь u bĕda měniti dоmъ
…nokt'ь golgolati tьmьnъ obberžь mene
vъ naděja na obberžь obstanoviti lunь světъ
…u obrekt'i bergt'i ty doupъvati mьně
otъgovorati na kličь
obstanǫti vъ migъ bezdolьje
mogti kazati slědъ za tebě u slědovati na pǫtь
…u sъmьrtь ktyti
domъ slabъ stаti stěna
хоldъ měsęсь pьlnъ lunа
Я замолчала и разжала руку, выпустив лунницу. Подвешенная за прочную цепочку, она спокойно повисла у меня на груди. Я захлопнула блокнот со словами, которые вряд ли кто-то другой мог разобрать, с алфавитом на старославянском, или как говорил Ян – праславянском языке. На языке столь древнем, что почти никто, кроме Яна и пары людей, не мог ни прочитать, ни понять смысл прочитанного. На языке, письменность которого в современном мире считается несуществующей. Но слова на этом языке были записаны у меня в блокноте. Рукой моей мамы. Там, на одной из страниц был записан перевод этих слов, уже почерком Яна:
«…Идем на лунное светло все те, кто в ночи́ обороны ищет.
Темре ночной мы скажем: ты – наше спасение, в него мы верим всей душой.
От смертельных врагов, своими теня́ми, укроешь нас.
Не поло́хают нас ужасы, приходящие в ночи, и никакая беда не коснётся нашего дома.
Ночь загадает сумраку своему защищать нас, в упование на спасение – погасит полнолунное светло.
И промолвит: того сохраню, кто на меня возлагает надежду, отвечу на каждый клич, не покину в имгнение беды. Помощникам своим загадаю смотреть за тобой и сопровождать на всех пу́тех твоих. И смерть не подступится: обиталище обессиленных для нее обернётся преградой – пу́стым месяцем полной луны.»
Это было то, благодаря чему моя мать познакомилась с драконом давным-давно. Благодаря чему и почему он здесь. То, что ему было нужно от нашей семьи. То, почему он вообще обратил на нас внимание. Ещё одна легенда. На этот раз наша собственная – легенда моей семьи.
Это были слова, которые я вынуждена была читать каждые три дня: перед полнолунием, в полнолуние и в ночь после. Сегодня была первая ночь.
Он подошёл ко мне и, коснувшись ключиц, снял кулон.
Всё происходящее существовало в нашей семье ещё до появления Яна, до знакомства с ним. До меня эти слова читала сестра моей мамы. До неё – моя мать. До мамы – бабушка. До бабушки – прабабушка. И прапрабабушка… И как утверждает легенда нашей семьи, рассказанная уже Яном – все женщины нашего рода, вплоть до самой древности, когда люди говорили на праславянском языке. А может – и раньше. Но у меня с трудом получается себе представить, что могло быть раньше этого.
