И когда я об этом подумала, бык резко развернулся и рванул в лес. И Кинли также резко взлетел и двинулся за ним, как он летал за добычей.
–Нет!– крикнула я.
Но он уносился прочь. Убегал, когда нам нужно было уезжать. И мне ничего не оставалось, как побежать следом.
8.Осиновый лес
Они оба уже скрылись из виду.
Сказать, что мне было не страшно – означало соврать. Где-то в глубине души мне всё же виделось в этом быке мифическое существо, и я металась между тем, чтобы признать свою фантазию вымыслом, и между рассказом Клима о том, что в этих окрестностях он видел похожего быка. Но я больше верила в то, что он и я – ошиблись. Ян всегда предупреждал меня о костомахах, но не о туросике. Им он меня не пугал. Поэтому я старалась спокойно бежать за своим животным.
Если бы я сказала, что ни на миг не вспомнила о волках – то я соврала бы еще раз. Ян говорил мне, что волки могли быть здесь, которые по его мнению могли до сих пор хотеть меня убить. Но я не дала страху захватить себя. Был ли это и правда туросик, в чём я сомневалась или просто бык – они не стали бы использовать никого в качестве приманки. Они убили бы меня прямо там. Как и всю мою оставшуюся родню. Поэтому я смело двигалась вперёд. Почти смело. Пустой лес, так или иначе, меня пугал. Я боялась заблудиться и постоянно оглядывалась назад, удостоверяясь, что кладбище по-прежнему за моей спиной. Но скоро я перестала его видеть, перестала видеть просвет между деревьями; за моей спиной очень быстро захлопнулась чаща, и я сбавила темп бега, перейдя на шаг.
Зато просвет был впереди. Я пока что не видела Кинли, но слышала – его писк доносился с поля, на которое я выходила. Но, когда я сделала ещё несколько шагов по мху, усыпанному сухими трещавшими ветками, я увидела что поле было пустым, а писк Кинли, точнее, его отголоски, видимо, доносился из опушки хвойного леса, расстилающегося за ним, вдали.
Я замерла. Ели располагались где-то в половине километра от меня, и я не понимала, как Кинли успел преодолеть такое расстояние столь быстро, ведь я бежала за ним. Продолжать идти вперёд, ещё больше отдаляясь от кладбища и трассы, показалось мне действительно не очень безопасным занятием. Но я не могла отпустить мысль о том, что мой дракон полетел невесть куда, за странным быком, который мог оказаться опасным мифическим созданием – туросиком.
Или я себе это придумала.
Больше всего мне хотелось вернуть моего Кинли, но я не знала, как мне поступить. Сгущался вечер на и без того темном тебе, и в этом не было ничего хорошего. Мне становилось не по себе. Сомневаясь, я так и стояла у границы поля, не решаясь двинуться дальше. В конце концов, он был драконом, лес был его домом. А то был просто бык. Бык в лесу… Как-то странно.
Я не знала, что мне делать, но точно понимала, что больше не слышу тонкого знакомого писка, и осознавала, что пойдя дальше, я вряд ли его отыщу. Я не понимала, каким образом смогу это сделать. И тогда слёзы снова подступили к глазам. Из-за моего бессилия. Из-за моей беспомощности, и невозможности его спасти, его вернуть. Я не должна была его оставлять и должна. Было нехорошо уходить обратно, было неправильно оставлять его. Но он дракон, а это его лес. Всё остальное, об опасности и туросике я придумала. Меня мучило чувство вины, но внутренний голос говорил, что скорее всего Кинли знал эти окрестности, и вернется ко мне сам уже очень скоро, а интуиция подсказывала, что двигаться дальше – не стоит. И я приняла решение вернуться назад. Пожалуй, я подожду его у входа на кладбище. И я просто надеялась, что таксист меня ждет, иначе я переставала понимать, как доберусь обратно до Гомеля.
Меня снова накрыла тень осиновых крон. Я двигалась медленно, не торопясь, ожидая, что Кинли меня нагонит. Но этого не происходило. Оранжевые сумерки сгущались, в небе появлялись необычные красно-фиолетовые оттенки. Солнца уже не было видно из-за деревьев; оно опустилось низко, готовясь заходить за горизонт. Зато луна приобретала более яркий, насыщенный контур. Туман оранжевого дневного неба рассеивался, и оно становилось больше похоже на обычное небо, которое не совсем скоро, но станет привычным ночным. Тем не менее, у меня было достаточно времени до наступления темноты, чтобы дождаться Кинли и вернуться обратно в город. Я одновременно жалела и не жалела, что приехала сюда.
И время тянулось даже медленнее, чем я предполагала. Телефон был выключен, и я не могла понять, сколько минут уже иду обратно к кладбищу. На миг мне показалось, что прошла четверть часа, хотя этого не могло быть, потому что я довольно быстро прибежала к полю. Мой шаг был слишком неторопливым, и ускорила его, чтобы поскорее выйти отсюда. Однако, я почти была уверена, что прошла еще пять минут, а после этого – ещё десять. Но просвет между деревьями не появлялся. Лес не заканчивался. Я не видела ограды кладбища. Впереди, между стволов были такие же деревья.
Я остановилась и осторожно оглянулась назад. Все верно: это был тот самый путь, которым я шла за Кинли. И я хотела уже поругать себя за то, что моя фантазия сегодня уже слишком разыгралась, но я всё же была в своем уме, насколько это было возможно после всего, что со мной случилось: яабсолютно хорошо осознавала, что иду этой дорогой уже тридцать минут минимум. Лёгкая паника охватила меня. Я выдохнула и попыталась успокоиться. Лес был тихим, я не слышала ничего, кроме своего дыхания. Ни писка Кинли, ни одной пролетающей птицы. Ни белки, шуршащей на ветке. Ни звуков машин, проезжающих по трассе, которая должна была быть совсем недалеко от меня. Бессознательный страх пополз мурашками по моей коже. Я призналась самой себе: кажется, я заблудилась. Мне только представлялось, что путь мне знаком. Это был лес: все деревья были похожи одно на другое.
Мое дыхание было частым, и я не могла его унять. Мои глаза взмыли к полной луне на небе, её свет мгновенно возродил в моей памяти воспоминания о вчерашнем вечере: мой день рождения, начинающийся дождь, крик драконов у вольеров, чёрный туман, в котором я ничего не вижу, в котором я ничего не помню, и рука Яна, тянущаяся ко мне, когда я пытаюсь сбежать из этой черноты. Я не заметила, как опустилась на корточки, прижавшись к стволу спиной. Опираясь локтями о колени, я взялась за голову: ядолжна была успокоиться. Я уговаривала себя дышать ровно.
Это немного помогло. Через несколько минут я встала и снова пошла вперёд. Упрямо, быстро, раздвигая ветки руками, не вслушиваясь в эту навязчивую лесную тишину. Я пыталась прорваться через этот лабиринт зелени – я понимала, что рано или поздно выйду с какой-нибудь стороны. Или к кладбищу, или к трассе напротив Садов, или к дому или к Новой Жизни. Лесной массив был большим, но не настолько, чтобы к ночи я не пересекла его. Но сколько бы я ни шла, не было даже намека на то, что деревья заканчиваются. И мой шаг становился ещё быстрее и быстрее, пока я не перешла на бег. Я бежала, как молния, не понимая, откуда у меня столько сил. От страха или от желания поскорее выбраться на открытое пространство, ведь мне начинало казаться, что мне здесь не хватает воздуха. Этот лес будто душил меня. Я неслась, уже не обращая внимания на своё дыхание, на боль в левом боку, на ветки, которые хлестали меня по телу и иногда по лицу, оставляя мелкие царапины на моих щеках. А потом я резко споткнулась и упала, прочертив подбородком по мху. И моя гонка закончилась. Лежа на животе, я хватала ртом воздух и не спешила вставать. Когда подняла голову – осмотрелась. Мне снова показалось, что этот тот самый путь, по которому я шла за Кинли.
