После этого родители начинают в спешке собираться. Папа идёт выгонять машину из гаража.
После их поспешного отъезда вместе с Маргаритой вечеринку уже не очень хотелось продолжать. Она стремительно подошла к концу. Ни у кого уже не было настроения, из динамиков доносилась тихая медленная музыка. Илья, Вероника и Соня сидели за столом и без особого энтузиазма листали ленту социальных сетей в телефонах. Клим и Андрей помогали мне убраться и занести остатки еды в дом.
Все ребята оставались на ночь, плавно переместившись на кухню. Они допивали алкоголь, доедали еду и готовились ложиться спать. На террасе всё уже было убрано, и я в одиночестве проверяла, все ли прибрано. Затем выключила фонарь. Тьма рассеивалась светом полной луны. И белым экраном моего ноутбука. Ко мне сзади подошел Андрей, который ещё пару минут назад бродил у драконьих вольеров.
–Кто такая Тина?– спросил он у меня тихо.
Я повернулась к нему и вопросительно посмотрела.
–Отец назвал тебя Тиной. Почему?
Его силуэт был хорошо виден в ночи, несмотря на выключенный свет.
–Мое полное имя – Алевтина. Ты не знал?
Он покачал головой.
–Все зовут меня Ава. Но папе нравится Тина.
–Красиво.
Он потянулся, чтобы закрыть крышку ноутбука и помочь мне донести его до дома. Но я остановила его, тронув за руку. Мы оказались слишком близко друг к другу.
–Кажется, Кинли уснул на моей подушке,– шепнул Андрей, но словно смутившись. Я ощущала его дыхание на своей щеке.– По крайней мере, он был там, когда я поднимался в комнату.
–Он это любит.
Андрей улыбнулся.
Никого рядом уже не было. Только Клим докуривал сигарету, стоя на мосту.
Я чуть отстранилась, открыла проигрыватель и начала переключать композиции. И остановилась на «Мой рок-н-рол».
6
–Пойдём. Кое-что покажу.
Я потянула Андрея за запястье и повела за банкетный зал, огибая его дугой слева. Мы шли к озеру, к темной беседке, нависшей над водой.
–О, я уже видел это место сегодня днём,– произнес воодушевленно он.
–Но не ночью.
Я зашла фонари. Ими был украшен маленький мостик между камышами – вход в беседку, и сама конструкция.
–Вы сами это придумывали?– спросил Андрей.
Мы прошли по мостику. Слыша стук своих шагов о дерево. Теперь он оглядывался внутри.
–Да. Всё придумано родителями и сделано с душой.
Андрей оперся спиной о перила – за его плечами замерло озеро. А я подошла к нему, повернувшись к нему лицом. Встав чересчур близко.
–Прости,– сказала я. – Я зря это сделала.
–Ты о чем?– переспросил Андрей, делая вид, что не понимает.
–Зря отпрянула. Там, на озере. Иногда, я как Кинли. Люблю подурачиться.
Он весело усмехнулся.
–Значит, он весь в хозяйку?
–Видимо, да. Животные ведь часто похожи на своих хозяев.
Я приблизилась к нему ещё больше и почувствовала, как он положил ладонь на мою спину, и чуть потянул на себя. Встав на цыпочки, я подалась вперед. И в тот момент, когда наши лица нашли друг друга, а губы соприкоснулись, я всё и почувствовала. А именно – ничего. Неожиданное ничего. Безразличие. Звенящую пустоту.
Но оторвавшись от него, я заглянула ему в глаза и улыбнулась в ответ. Я не собиралась отталкивать его только потому, что пока что у меня нет бабочек в животе. Я не хотела принимать поспешных решений и собиралась дать возможность ситуации развиваться так, как распорядиться судьба.
–Если Кинли будет тебе мешать – не вздумай сгонять его с подушки. Он ещё и кусается,– предупредила я.
Мы двинулись по мостику из беседки, погасили свет. Я не стала проверять, потушены ли угли в мангале, потому что наш участок был полон драконов, обожающих похищать огонь. Мы забрали ноутбук и направились к дому. Все уже рассредоточились по комнатам. Мы собиралась спать с девочками в моей. Прощаясь с Андреем, я поцеловала его в щеку. Оставив его, отправилась к себе.
3.Легенды полесья
Меня разбудил тонкий, жалобный писк Кинельгана – я открыла глаза и увидела свою комнату, окутанную мягким утренним светом. Из широкого окна напротив двери струились первые солнечные лучи, чуть приглушаемые невесомой белоснежной занавеской, падающие на подушки и светлую накидку подвесного кресла и на бежево-розовую штукатурку стен.
Поднимаюсь на локти и вижу Кинли: подталкивая носом, он неустанно шаркает по полу, устланному рисунками, обложкой моего альбома, несколько минут назад сброшенным со стола, пытаясь меня разбудить.
Я выставляю угрожающе палец вперед и Кинли замирает. Он смотрит на меня одновременно озорными и виноватыми глазами. На миг мне начинает казаться, что если бы мы оставили его крошечным белым яйцом в лесу – моя жизнь была бы проще. Но вдруг он взмахивает крыльями и приземляется ко мне на живот. Сворачивается, как кошка, клубком и зарывает нос в собственные крылья. Он теплый, нежный и просто хочет внимания. И я быстро забываю обо всех его недостатках.
Погладив его, бережно перекладываю на подушку, встаю с кровати и начинаю собирать рисунки. Захлопнув альбом, прячу его в верхний ящик стола. Затем миную дверь в обособленную ванную и выхожу на просторную террасу, объединенную для нескольких соседних комнат, опираюсь на перила и смотрю вдаль – по лазурной озерной глади воды стелется бархатная пелена тумана. Моего правого плеча вдруг касаются когти – Кинли выпорхнул из комнаты и удобно расположился на мне, словно притворяясь попугаем. Переведя взгляд вниз, вижу на пристани на шезлонге Клима, неторопливо и с удовольствием потягивающего утреннюю чашку кофе и Соню, замершую в купальнике, на блестящей лестнице, не решающуюся опуститься в воду. Заметив меня, она машет.
–Все уехали,– кричит она.
Часы показывали девять утра – я спускаюсь вниз и включаю кофеварку. Бездумно листаю ленту соцсетей и проверяю мессенджеры – родители пока ничего не писали. Когда кухня заполняется бодрящим кофейным ароматом – делаю глоток латте без сахара и выхожу через задний ход на пристань. Лазари сообщают мне, что Андрей и Илья уехали к нему домой в Сады, захватив с собой Веронику и переправив её в Новую Жизнь. Все трое обещали вернуться после обеда, ближе к вечеру. Я киваю и спрашиваю, нужно ли что-то ребятам. Лазари пожимают плечами и отрицательно качают головами: вДраконьем Камне, в этом месте, они ощущают себя ровно как в собственном доме – я вижу этому справедливое подтверждение в виде свежеприготовленных тонких блинчиков с творогом на блюде, стоящем на шезлонге Клима. С замершим на плече Кинли, ожидающим угощения, я беру два блинчика – для него и для себя, и с полными блинов и кофе руками иду к вольерам. Обойдя дом, издалека вижу силуэт Богдана, по обыкновению приехавшего в выходной день рано утром, вместо своей матери Ларисы, кормящего драконов.
