Затем завернул водвор ипостучал вдверь ателье.
Сидевший застойкой приёмщика Наиль Исмаилович поднял голову ивытаращил глаза.
—Выжеумерли!— сказал он.— Этот человек, который приходил сюда, сказал, что вас убили!
—Небольшое преувеличение,— отмахнулся я.— Позовите Аню.
—Сейчас-сейчас,— засуетился он, поднимаясь из-за стойки.— Анечка!
Дверь замоей спиной скрипнула.
—Наиль,— услышал язнакомый голос,— Аньку позови!
Яобернулся.
Напороге стоял Сивый. Вего кулаке был зажат букет чахлых ромашек.
—Сивый,— улыбнулся я.— Привет! Давно невиделись!
Его зрачки испуганно дёрнулись.
—Атыкак…— забормотал он, пряча ромашки заспину,— Аяэто…
—Неходи сюда больше Сивый,— сказал я.— Ненадо. Понял?
—Понял,— кивнул он.
—Тогда иди. Лёве привет!
Сивый вместе сромашками исчез задверью.
—Костя!
Аня застыла вдверях, прижав кгруди ножницы.
—Костя! Тыживой!
—Живой,— улыбнулся я.
Ножницы состуком выпали изАниных рук. Наглаза девушки навернулись слёзы.
—Живой!
—Это тебе,— сказал я, протягивая ейастры.— Пойдём, погуляем!
Глава 13
Прошло две недели стого замечательного момента, как ястал потомственным дворянином.
Особой разницы спрежним образом жизни неощущалось. Разве что Бердышев при встречах сиронией называл меня «Ваше благородие».
Заэти две недели ятак вымотался, что служба наблаго Императора совершенно неказалась мне чем-то заманчивым.
Два часа водворце нередко растягивались допяти, атоибольше. Стоило мне начать собираться посвоим неотложным делам, как полицейские привозили ещё одного подозреваемого.
Этих подозреваемых неугомонный Жан Гаврилович разыскивал повсему городу. Покойный князь Иван Трубецкой оказался очень общительным разбойником. Мне начинало казаться, что онзаводил многочисленные знакомства специально, чтобы мне жизнь мёдом неказалась.
Наверняка сейчас посмеивается ипотирает руки вадском котле, подлая душа!
Большинство подозреваемых после проверки оказывались совершенно нипри чём. Это были булочники имясники, укоторых Трубецкой покупал еду, портные, укоторых оншил одежду ипрочие законопослушные граждане.
Ноиногда знакомая дотошноты отметина проступала наихмагических матрицах. Тогда ясважным видом кивал доктору Лунину. Атот записывал пострадавшего напроцедуры, после которых его матрица становилась чистой, как первый снег.
Трубецкой успел опутать своими сетями почти половину придворных, так что первое время мысдоктором работали вавральном режиме. Только через неделю, когда пошла всякая случайная мелочь, нам стало немного полегче.
Поэтому когда подошло время поступать вМагическое Императорское училище, янепроявил особого рвения.
—Какого хрена мне там делать?— резонно спросил яЖана Гавриловича, который ипривёз мне эту замечательную новость.
—Тыжесам хотел вучилище поступить,— удивился Жан Гаврилович.
—Ну, правильно,— лениво объяснил я, разливая постаканам замечательный кальвадос, который своими руками делал Казимир.— Яхотел поступить вучилище, чтобы научиться магии. Новпоследнее время яитак еёусиленно изучаю— напрактике. Отдохнуть быхоть немного!
—Окончишь училище— исможешь поступить наИмператорскую службу,— попытался соблазнить меня Жан Гаврилович.
—Асейчас ягде?— хмыкнул я.
Уменя были все основания для сарказма— замои труды водворце Императорская казна исправно платила мне жалованье. Так что нагосударевой службе ячислился вполне официально.
—Ствоими способностями влипать внеприятности, дасучилищем заплечами тывполне можешь рассчитывать натитул барона закакой-нибудь подвиг!— задумчиво протянул Бердышев ипокосился наменя.
—Авот это другое дело!— согласился яисделал глоток кальвадоса.
Ещё через день, ввосемь часов утра ястоял уворот училища. Небо над Петербургом привычно хмурилось, изсерых туч накрапывал мелкий дождь. Ипорывы ветра уже стали по-осеннему холодными.
Япоморщился итолкнул калитку. Часовые необратили наменя никакого внимания.
Зачисление вучилище состоялось, наудивление, быстро ибуднично. Яотдал вадминистрацию свои документы— паспорт, который мне привёз полицейский пристав Никита Сергеевич Зотов икопию Жалованной грамоты надворянство, подписанную лично Императором.
Хорошенькая серьёзная секретарша, которую непортила даже форма, проводила меня влазарет. Сухонький врач вкруглых очках, похожий нарано облысевшего воробья, проверил мою магическую матрицу иудивлённо присвистнул.
—Где это выстолько времени прохлаждались, молодой человек?— спросил он, глядя наменя поверх очков.— Вам быуже года два унас учиться.
—Неотложные дела,— неопределённо ответил я.
—Ну, раздевайтесь,— предложил врач.
Ясбросил куртку, штаны ирубашку.
—Вижу, жизнь увас довольно бурная,— кивнул врач, разглядывая мои шрамы.
—Нежалуюсь.
—Хроническими заболеваниями страдаете? Туберкулёз, язва желудка, мочеполовая система, венерические заболевания, наследственное слабоумие, алкоголизм?
Мне всегда казалось странным, когда врачи расспрашивают пациента оболезнях вместо того, чтобы сообщать оних. Кто изнас, вконце концов, учился намедика?
—Шутите,— одобрительно сказал врач иподписал медицинское заключение.— Одевайтесь? Дорогу вадминистративный корпус найдёте?
Мне показалось, что доктор— тоже человек сюмором. Сообщив ему обэтом, явзял документы ивернулся вадминистрацию.
—Атеперь идём кначальнику училища!— оптимистично сказала секретарша, подколов медицинское заключение впапку смоим делом.
Училищем командовал полковник Алексей Геннадьевич Шихин— это яузнал изтаблички надвери его кабинета.
Сначала полковник внимательно прочитал документы вделе итолько потом поднял наменя тяжёлый взгляд, необещавший ничего хорошего.
—Меня предупреждали наваш счёт,— сказал полковник, внимательно разглядывая меня.— Ноэто ничего неменяет. Учёба одинакова для всех.
Поскольку оннеспрашивал моего мнения наэтот счёт, япромолчал.
—Жить будете вказарме?
—Аесть варианты?— уточнил я.
Полковник перевёл тяжёлый взгляд насекретаршу.
—Курсанты имеют право проживать запределами училища,— торопливо объяснила она.— Нодолжны являться назанятия кустановленному времени. Вслучае дисциплинарных взысканий курсант может быть решением преподавателя оставлен вучилище доокончания срока взыскания.
