Ребенок слегка обалдел, когда я стала гладить его по голове и причитать, как я им горжусь. Он ожидал бури и натиска, трепки за несданный «хвост», а тут — восторг и дифирамбы… Эх, знал был он, дурачок… После того как мне пришлось выехать на самоубийство (мальчишка пятнадцатилетний выбросился из окна, оставив записку — «Я врал насчет учебы, а теперь боюсь»), я поклялась себе никогда не загонять моего Хрюндика в угол. Никогда и ни из-за чего. Но даже и без этой клятвы я бы не стала гнобить ребенка за свободное выражение своего мнения, и не просто мнения, а научно обоснованного. Ладно, поборемся еще. Мракобесы академические.
—Ну что?— выговаривала я мужу за чаепитием.
Пили одни, так как молодое поколение воодушевилось поддержкой поколения старшего и радостно усвистало на гулянку.
—Ну что? Стоило оставить пацана одного — и на тебе, проблемы. Нет, нельзя уезжать.
—А, ну давай-давай, к юбке только ручку пришей, чтоб ему держаться удобнее было,— вяло отбивался Сашка.— Да он мужик уже, а не пацан.
—Для меня-то все равно — маленький зайчик.
Я бы даже всплакнула от полноты чувств, но задребезжал мой мобильник.
— Вы где?— нервно спросила трубка голосом Регины. Ни «здрасьте», ни «как дела».
—Мы? Дома.
—Можно, я приеду?
Я глянула на часы. Ну, в принципе, не такеще и поздно.
—Конечно, какие разговоры. А что случилось?
—Сижу в пустой квартире.
—Кавалера с лестницы спустила?— высказала я догадку, про себя хихикнув: слава богу!
—Сам сбежал.
—Ну и хорошо. Давай, ждем тебя, отметим это радостное событие,— и, прикрыв трубку рукой, шепотом спросила у Сашки, есть ли у нас, чем отметить. Он кивнул, у него всегда все есть.
—Не такую уж радостную,— ответила Регина.— Он не один сбежал.
—Господи, а с кем?
—Не с кем. А с чем. С вещами.
—Ну и хорошо, значит, не вернется.
—Ты не врубаешься, что ли?— разозлилась Регина.— С моими вещами. Со всеми моими вещами, даже шампуни прихватил и ножницы маникюрные. И мясорубку.
После паузы я только и смогла вымолвить:
—Нет слов.
А Регина и не ждала их.
—Все, я еду,— и она отключилась.
Она появилась у нас около полуночи. Стеценко к ее приходу накрыл такой стол, что мне захотелось его сфотографировать до того, как мы разграбим все это великолепие.
—Ты же, небось, не ела?— жалостливо сказал он, и Регина кивнула, окинула глазами угощение, сама налила себе коньяку, опрокинула в себя порцию, села на стул и расплакалась злыми слезами.
Мы бросились к ней утешать, но она нервно отмахнулась. Сашка знаком показал мне, чтобы я ее не трогала, быстро налил и поднес ей еще бокальчик, потом еще…
После третьей порции слезы высохли, и даже глаза заблестели. Регина начала рассказывать подробности, в которых, в общем-то, ничего нового для нас не было, слышали уже тысячу раз. Еще никогда за всю свою богатую сексуальную жизнь ей не удавалось расстаться с возлюбленным без скандала, и хорошо если обходилось без уголовного дела. В анамнезе были сломанные челюсть и нос, наезды кредиторов, которым задолжал очередной возлюбленный, а получить они желали почему-то с Регины, а также передачи в тюрьму и наем адвокатов для кавалера, которому потом даже в голову не приходило расплатиться с благодетельницей чем-либо, кроме черной неблагодарности. Этот последний оказался изобретательнее всех — вынес все движимое имуществои был таков.
—Нет, вы только представьте, все, что нажито непосильным трудом! Все выгреб, сукин кот, все. Колготки мои выгреб…
—Грязные?— ужаснулась я.
—Почему грязные? Новые, в упаковке. Да, стиральный порошок упер!— она разразилась хохотом, слава богу уже не злым и нервным, а искренним.
—Региша, а вдруг это не он? С чего ты решила…
—Да он это!— перебила она меня.— Замки целы, и потом мне соседи доложили. А, ладно, наживу еще! Ударно поработаю, чужие рожи поразглаживаю. О!— Она кивнула в сторону телевизора, еле слышно что-то журчащего.
Там шла реклама косметики и средств по уходу за кожей. Холеная женщина на фоне апокалиптического размера чьих-то ресниц, развешанных по экрану наподобие трофейных охотничьих рогов, тоном экскурсовода в музее рассказывала: «Некоторые объемные туши оставляют комочки. Но теперь все изменилось…»
Сашка неприлично громко хрюкнул.
—Да я прямо вижу такую объемную тушу,— пояснил он в ответ на мой укоризненный взгляд, мол, не время. Пыхтит, с трудом передвигается, а за ней на земле — комочки, комочки.
—Пошляк,— жеманно махнула на него рукой Регина.
Дальше рекламные блоки пошли без перерыва, один и тот же женский голос с одинаковой степенью интима сообщал, не утруждаясь никакими паузами: «Ласка — для любимых, майонез «Ласка» — легкий, воздушный, лучшее средство для заполнения морщин от «Эйвон», и я с трудом сообразила, что это две разные рекламы, разных производителей и разных продуктов.
—Вон, морщин чужих на мой век хватит, все заполним майонезом,— хихикнула совсем развеселившаяся подруга.— Наливай!— скомандовала она расслабившемуся Сашке.
Весьма кстати позвонил ребенок с гулянки. Сообщил, что он на даче у приятеля, где намерен зависнуть до утра, а оттуда сразу в институт. Так что вопрос, где ночевать Регине, решился сам собой, тем более что сегодня в его комнате не стыдно было бы устроить и принцессу Монакскую. Полчаса понадобилось Сашке, чтобы довести Регину до кондиции, и когда коньяк кончился, мы под белы руки отвели ее в душ, а потом в постельку. Уже улегшись, Регина потребовала принести ей ее винтажную подвеску. А я-то совсем про нее забыла.
Я принесла. Она сжала ее в руке и закрыла глаза.
—Вот видишь,— сонно пробормотала моя подруга,— отдала тебе подвесочку, и невезуха сразу накрыла. Она — мой талисманчик…
—Ты думаешь, если бы подвесочка была у тебя, имущество осталось бы в целости?
Но Регина не ответила, уже уснула, положив кулачок с зажатой подвеской под голову.
Утром мы с Сашкой с интервалом в пятнадцать минут унеслись на работу, а Регина осталась понежиться в постели — у нее был свободный день. Саша забрал с собой футляр с подвеской — вывести пятнышко крови, необходимые средства были у него в бюро, и там же заодно он собирался починить замок у цепочки.
Выйдя из дома, я услышала знакомое бибиканье — напротив парадной на своей машинке притаился Горчаков.
—Здорово. Подвезти до конторы?— крикнул он.
Я села в машину.
—Боишься один появиться в конторе?
—Не то чтобы… Просто я уже соскучился.
По дороге я поведала про Регинины несчастья.
