—Что она за козлов везде находит?— удивился Горчаков. Это ж надо постараться, связаться с таким уродом! И ведь не в первый раз.
—Нравятся ей такие. Этот, Лимин, ведь тоже ей сразу понравился, с первою взгляда. Помнишь? А каким козлом оказался!
—Так! Надо срочно знакомить ее с Кораблевым, пусть хоть под занавес попробует, каково жить с приличным мужиком, может, во вкус войдет.
—Они знакомы,— напомнила я.
—Я имею в виду — сводить их пора, случать, в интимной обстановке. Давай какую-нибудь собирушку забацаем, их обоих позовем. Она в милицию-то, кстати, настучала?
—Нет.
—Почему?
—Ну, понимаешь, ее в их районном отделе и так уже знают не с лучшей стороны, у нее то один хахаль в проблему впутается, то другой. Ей стыдно.
—Регине стыдно? Не смеши меня. Так, надо Кораблева к ней отправить, пусть поможет козла на место поставить. Давай, Машка, организуй.
Я вздохнула: понятно, Машка будет организовывать, кто ж еще.
—Ладно, я организую. А он хоть в городе?
—А где он может быть? Я же тебе говорил, он ремонт затеял. Стал большим профи, только и слышно — чиллеры, фанкойлы всякие, фибролитовые панели, полибутилен…
—Ой, все, хватит, хватит. Кораблев, понятно, наблатыкался, но ты-то откуда?!
—А я способный,— довольно заржал он.
Такое впечатление, что я одна тут неспособная, с горечью подумала я. Сначала ребенок демонстрирует чудеса образования, потом Горчаков козыряет знанием строительной терминологии… Сашка по-французски заговорил, вспомнил все. И только я осталась прежней, обычной.
— Вот пусть она ему поможет квартиру ремонтировать,— продолжил Горчаков.— Дизайн, то да се. Общие интересы сближают.
Я, честно говоря, с трудом представляла себе гармоничный союз между Региной и Кораблевым. Но что мы знаем о тайных движениях души? А вдруг они полюбят друг друга светлой любовью, будут жить долго и счастливо и каждый день благословлять нас с Горчаковым?
Мы еще подискутировали на эту животрепещущую тему, и сами не заметили, как доехали до работы.
—Ну что, сначала покажемся в родной конторе или к соседям заглянем?— посмотрел на меня Лешка, не делая ни малейших попыток выйти из машины.
До меня вдруг дошло, что он просто боится, вернувшись из этого нашего партизанского отпуска, услышать, что в наше отсутствие произошло что-то важное, и теперь неизвестно, что делать, и главное — не надо было нам уезжать.
—Пойдем сначала нашим покажемся, потом узнаем, что там у соседей для нас накопилось,— предложила я.
Горчаков повеселел: это я так решила, значит, если что, ответственность на мне.
В родной конторе было пусто, даже канцелярия закрыта. Горчаков подергал дверь приемной, и на его лице отразился ужас, и не надо было быть психологом, чтобы догадаться, что он там себе думает: что, пока мы развлекались в Ницце, тут упразднили прокуратуру, следствие, суд, судебную медицину, а главное, все уволенные уже нашли новую работу, а на нас мест уже не хватит.
От черных мыслей его отвлекла шумно вернувшаяся из магазина Зоя, заведующая канцелярией, что явствовало из новой таблички на дверях приемной: ее имя, отчество, фамилия и должность. Раньше ей такой чести — персональной таблички — не оказывали. Она успокоила Горчакова — ничего тут без нас не упразднили, никого не уволили, но и не назначили никого, просто все прокуроры разбежались по делам, в суде аншлаг. Кандидатур на должность руководителя нашего следственного подразделения до сих пор нет, и вообще, с учетом малочисленности этого подразделения в нашем районе ходят слухи о слиянии нашего отдела с соседями, там у них хоть начальник есть.
—А сидеть мы где будем?— заволновался Горчаков.
—А это не ко мне,— отмахнулась Зоя.— Скажите лучше, как вы съездили? Погода была нормальная? Машка, ты что-нибудь купила? Там, говорят маньяк какой-то по Ницце шарил, по телевизору передавали. Вы его видели?
Сыпя вопросами, она накидала передо мной и Лешкой по горке материалов на возбуждение, каждая величиной с Эверест, но заверила, что ничего горящего, так, ерунда всякая.
—Ах, ничего горящего?— обрадовался Горчаков.
—Кроме вот этого,— перебила его Зоя и вручила ему поручение о производстве отдельных следственных действий из Комсомольска-на-Амуре. Вручила и стала наблюдать за его реакцией.
Горчаков прочитал вслух от имени следователя из далекого города:
—«В моем производстве находится дело номер… тыры-пыры, возбужденное… тыры-пыры… по факту безвестного исчезновения боцмана Голованова с дизель-электрохода… тыры-пыры… в период следования теплохода в открытом море с 14 по 15 сентября прошлого года. Труп Голованова до настоящего времени не обнаружен, в связи с чем необходимо установить местонахождение Голованова или его трупа. Приметы без вести пропавшего Голованова… тыры-пыры… На основании… прошу: произвести комплекс оперативно-розыскных мероприятий, направленных на отработку больниц, моргов и психиатрических лечебниц, расположенных на вашей территории, на предмет получения любой информации о местонахождении Голованова либо его трупа…» Что это?
Я заглянула в бумагу.
—Интересно, он только в Санкт-Петербург прислал или по всей стране раскидал?
—Какая разница?— спросила Зоя.
—А вот у меня другой вопрос,— медленно проговорил Горчаков, вчитываясь в текст поручения,— много ли водных артерий, соединяющих открытое море… Кстати, не сказано, какое… С акваторией Невы и Финского залива?
Я ткнула пальцем в поручение.
—Ты читай внимательнее. Голованов пропал с борта в пути следования к координатах 4750 северной широты и 14038 восточной долготы Татарского пролива.
—Ах, вот так? И все равно: может, в Татарском проливе поискать? А не в психиатрических больницах Санкт-Петербурга и Ленинградской области? Какой волной его могло к нам в больницы и морги забросить из открытого моря? Не могу представить.
—А ты не представляй,— посоветовала Зоя. Она полностью удовлетворилась экспериментом, забрала у Горчакова поручение и обмахивалась им, как веером.— Просто запроси морги и психбольницы, и отправь туда, в Комсомольск-на-Амуре. Смотри, какой вежливый следователь: пишет «С уважением!», с восклицательным знаком.
Горчаков повернулся ко мне.
—Это что, политика государства или отдельно взятого прокурора — здравый смысл отменить? А ты видела, что возбудили? Убийство, совершенное организованной группой лиц. Боцмана волной смыло, а они там на мафию кивают?
—А ты не знаешь, смыло его или товарищи за борт сбросили,— возразила я.— Может, там действительно организованная группа. Убили и от трупа избавились.
—И все равно. Если судно было в открытом море, в Татарском проливе, и его за борт сбросили на таком-то градусе северной широты, ну как, как он попадет в морг Санкт-Петербурга?!
