Тимофей вбежал в парк в половине седьмого утра и резко снизил темп. Слушать. Внимательно слушать, хотя, если он все понял верно, время еще есть. И расстояние – тоже есть. Главное, чтобы никто не опередил. Среднестатистические люди часто оказываются не в том месте не в то время. Сами же об этом потом жалеют, но… Увы.
Местоположение первых двух тел, найденных в этом месяце, полностью совпадало с делом четвертьвековой давности. Убийца как будто повторял тот ритуал, с некоторыми изменениями и дополнениями. В прошлый раз найти связь между жертвами не удалось. А в этот раз кое-кто получает от убийцы весточки.
Словно в прошлый раз убийца действовал наугад, вслепую, а теперь – нашел недостающий элемент ритуала. Нащупал композицию в той картине, которую взялся писать. И на это ему понадобилось двадцать пять лет… Чем он занимался столько времени? Почему пропал? И почему внезапно активировался вновь?
Тимофей расстегнул ветровку, пробегая вокруг кургана. Он обогнал хромающего старика, пожилую женщину с палками для скандинавской ходьбы и резко ушел вправо. Туда, где застыла так напугавшая Веронику Скорбящая мать.
Спустился по ступенькам и огляделся. Пусто, тихо. Это не просто иллюзия, место действительно давит на людей. Давит, но – притягивает. Заставляет ходить вокруг да около. Смерть – она всегда такая. Потому-то среднестатистический человек так любит хорроры и триллеры. Страх привлекает.
Время? Без пятнадцати семь. Отлично.
Тимофей быстрым шагом покинул площадку с памятником, углубился в лес.
Это место – далеко от центральных аллей. Но рядом проходит еще одна дорожка, ведущая вниз, к роднику. И по ней тоже ходят люди. В прошлый раз, двадцать пять лет назад, тело обнаружил мужчина, выгуливающий ротвейлера. Услышал сигнал будильника. Это произошло около семи утра, так записали в протоколе. Все тела находили в это время, но Тимофей предположил это еще до того, как материалы дела попали к нему в руки.
Восемь-девять утра – время, когда у большинства начинается рабочий или учебный день. Значит, в парк по той или иной необходимости придут раньше.
Шаг за шагом, дыхание – спокойней. Нужно слышать, видеть. Нужно быть готовым. Пробежка – это хорошо, уровень адреналина чуть выше нормы. Тело готово драться или бежать, бороться за свою жизнь.
Если понадобится.
Тимофей медленно шел, огибая деревья. Смотрел под ноги, по сторонам. Земля. Влажная черная земля. Стволы деревьев. Белка выскочила из-под ног и унеслась в сторону кургана. Интересно, что ее туда влечет, к людям, к опасности? Наверное, те кормушки, которые он изначально принял за птичьи. Сердобольные люди оставляют там лакомства.
Корни, корни, белая ладонь с каплей крови на запястье…
Ладонь.
Тимофей остановился. Сердце заколотилось с такой скоростью, до которой его не могло разогнать ни одно физическое упражнение. Из-за ствола дерева он видел только эту бледную ладонь и рукав спортивной куртки с яркими вставками.
Покрутил головой. Внимательный взгляд ощупывал деревья. Ощущение, что за ним наблюдают, не отпускало, слух ловил каждый звук… Но было тихо, и никто не бродил по лесу.
Тимофей подошел к трупу, опустился на корточки. Бросил быстрый взгляд на лицо. Опять девушка. Что ж, надо полагать, за двадцать пять лет у убийцы не прибавилось сил. Наоборот, он постарел. Вторым попробовал убить парня и понял, что это слишком большой риск. Поэтому третьей жертвой вновь стала девушка.
Перед ее курточки был радостно-салатовым, ослепительным. Плюс – белоснежные световозвращающие полосы. Кровь на этом фоне смотрелась особенно вызывающе.
–Тебе ведь это нравится, да?– прошептал Тимофей.– Людей в темной одежде ты не убиваешь. Ты хочешь, чтобы была видна кровь.
Он достал смартфон, быстро сделал пару снимков. Потом из другого кармана куртки вытащил перчатки.
Часы-пейджер девушка сжимала в левой руке. Впрочем, не «сжимала». Вряд ли она увидела их до того, как рассталась с жизнью. Тимофей легко вытащил устройство и, последовательно нажимая на кнопки, сделал еще несколько фотографий. Затем, вернув все на место, встал. Снял перчатки, убрал их обратно в карман.
–Раз,– сказал он, глядя на миловидное, но искаженное гримасой ужаса бледное лицо.– Два. Три…
На счет «шесть» часы в руке у девушки пронзительно запищали. Тимофей подождал еще пять секунд, потом набрал номер.
–Здесь мертвая девушка!– закричал в трубку срывающимся дрожащим голосом.– Что? Я говорю. Тимофей… Тут… Боже, столько крови… Это Реадовский парк, я случайно бежал мимо, и… Господи, да приезжайте уже!
Потом, сбросив вызов, задумчиво спросил:
–Кажется, так правильно?.. Прошу прощения, но это все, что я могу для вас сделать. Я догадался только час назад.
Мертвая девушка ничего не сказала. Она еще меньше Тимофея знала о том, как полагается среднестатистическим людям сообщать о найденных жертвах убийства.
* * *
Пальцы впились в древесную кору.
Кто этот парень?..
Чувство, которое, как он думал, ему давно недоступно, нахлынуло и затопило разум. Это был страх. Леденящий, потусторонний страх.
Парень пришел сюда целенаправленно, зная, куда. Зная, что ́увидит. Был готов. Взял перчатки. И вызвал полицию лишь тогда, когда закончил вынюхивать.
Такого не могло быть просто потому, что такого не могло быть никогда. Это он, он был проводником иррационального в мир! Он наводил страх на город! Он убивал! А этот парень просто пришел и осмотрел труп. С таким же выражением лица, с каким бродил в тот день по парку.
«Я на крючке…»
И это чувство было реальным – как будто огромный крюк вонзается под ребра, тянет вверх, заставляя беззвучно разевать рот, хватать воздух…
Вчера те две девицы, сегодня – этот парень. Вокруг него затягиваются невидимые узлы. И рука сама тянется за пазуху, к ножу…
Надо решить эту проблему. Прямо сейчас, раз и навсегда. Пусть это будет отклонение от плана. Он ничем не рискует. Менты приедут не раньше, чем минут через десять…
Повторно сработал будильник. Он вздрогнул от неожиданности. А парень как будто резанул взглядом по деревьям, заставив его замереть, затаить дыхание.
Нет… Даже если подойти, изображая такого же раннего пешехода, этот парень не подпустит его близко. А в забеге наперегонки наверняка опередит.
Пальцы поглаживали рукоять ножа.
«Я взял с собой нож. Зачем?!»
Что хуже всего – он не помнил, как его взял. Сделал это машинально. Видимо, предчувствуя угрозу после вчерашнего.
Все разладилось. Все выходит из-под контроля. И вместо того, чтобы насладиться чужим страхом, он пропитался собственным.
