‒ Интересуюсь, у него фамилия имеет отношение к земле обетованной?!
‒ Мог бы и не спрашивать. Где ты видел в России банкира Иванова Петю? Смешной ты какой-то!
‒ А я уже обрадовался, представил себя в банкирском кресле.
‒ Рядом сядем, только не в банковское кресло, а на скамью подсудимых. Без разрешения судьи едем слушать «порядочных» людей. Вчера попросил твоей помощи, а сам думаю, у меня же целый отдел оперов. Боюсь их подставить. Шорин человек злопамятный, пронюхает, что я его слушал, заживо всех сгниёт. С тебя, как с гуся вода, ты бывал и не в таких безвыходных ситуациях. В руки молоток, и по головам врага. Молоток стреляет без осечек, и он с глушителем, твои слова.
‒ Не расстраивайся раньше времени. Я уже работаю над темой, как обезопасить себя и тебя с Титом. Набросал в голове план, и сам его утвердил. Одно скажу, не имею морального права тебя как полицейского втягивать в свою авантюру. Если мне удастся осуществить задуманное, комар носа не подточит, ‒ решил не рассказывать, что встречался с фотографом Ефимовым и пообещал ещё раз его навестить, предложить свой «кровавый» план.
‒ Значит, мне не доверяешь, не берёшь в свою команду. Так? ‒насупился Ермаков.
‒ Юра, тебе доверяю больше, чем себе. Ещё не решил, надо ли мне всё это. Сижу ровно, дышу глубже!
‒ Подъезжаем. Вот в этом доме норка Шорина. ‒Ермаков показал рукой на высотное здание. ‒Вчера во дворе машину некуда было приткнуть. Рядом с подъездом парковочные места для инвалидов, думал, там встать. Всё равно скоро мне на костылях ходить. Чекисты ноги переломают, днём раньше, днём позже, залез на их территорию, ‒ сказал, соглашаясь со своими же словами.
‒ Ты что скажешь Шорину, если он твою машину срисует. Ответишь: езжу по городу, ищу троюродную бабушку, которая в позапрошлом веке померла?!
‒ На моей тачке казахстанские номера. В багажнике лежат и монгольские. Да, кстати, ты все время упоминаешь Монголию. В этой стране у тебя живут родственники? ‒припарковался на свободное место.
‒ Родственников, к сожалению, нет, но мечтаю там их иметь. Монголия ‒ страна свободолюбивых людей со времён Чингисхана. Чтут своих предков! Возьми в пример Россию, белые придут, грабят, красные придут, тоже грабят, демократы снова грабят, куда бедному оперу податься? Только на поклон к коммерсантам: позолотите ручку, ‒ открывая ветровое стекло, ‒ чувствую, приехали к шапочному разбору, всё украдено до нас!
Ермаков, готовя к работе смартфон:
‒ До чего же техника дошла: фоткает, кино снимает и еще два десятка функций,— включил смартфон.— Глухо. Рано. Шорин в данный момент проводит планёрку. Не знаю, сколько она продлится по времени, но денежные вопросы решаются с утра, на свежую голову. Доставай наш завтрак, а то я с утра не ел.
‒ Не наш, а мой! Мне тебя не прокормить. Менты любят поесть на дармовщину! ‒ответил Семёнов, прикалываясь над Ермаковым.— Я тебя не спрашиваю, жду, когда ты сам расскажешь. Почему Шорин назначил встречу банкиру на конспиративной квартире, мог и к нему в банк приехать или пригласить в кафе, или в той же машине. Вот как мы красиво сидим!
‒ Возможно, так и сделают. Надеюсь, нам повезёт, но, если повёзет, все пазлы в моём плане сойдутся. Будь я на месте Шорина, на людях встречаться с банкиром не стал бы. Посторонние уши разговор подслушают. И самое главное фура с наркотой. Шорин ищет источника, слившего мне информацию. А если источник рассказал про банкира и про него? Туши свет! Шорин, встречаясь с Титовым, постеснялся при нём назвать банкиру адрес своей норки. Вдруг Титов его выследит и замочит, ведь денег за фуру от него не дождался.
‒ Логически мыслишь! Заслужил съесть и мою пайку, ‒ развернул пакет с котлетами и стал разливать кофе по кружкам.— Включи музыку, что-нибудь из Рахманинова, Вагнера, в общем, из классиков, ‒ сказал Семёнов, снова прикалываясь над Ермаковым.
Ермаков включил Радио Шансон. В эфире артист хриплым голосом под мелодию в три аккорда пел песню о нелегкой судьбе молодого парня, находящегося в лагере по ложному обвинению. На воле у него осталась больная мать и любимая жена с маленьким сыном. Семёнов, дослушав жалобную песню, сказал:
‒ На Шансоне редакторы, видать, все до одного срок мотали, ставят в ротацию песни для среднего ума. С перестроечных времён репертуар не меняется.
‒ Отсталый ты человек! Деревня! Страна таксистов и охранников, они что, будут слушать твоих Шульбертов, ‒ ответил, специально исказив фамилию австрийского композитора Шуберта.— Мы умрём, а шансон останется!— произнёс торжественно.
‒ Я уже умер! Глянь! И вправду, идёт! ‒почти прокричал, увидев первым Шорина, как тот входил во двор.— Хоть бы головой покрутил, нет ли за ним хвоста! Важный гусь! Уверен, что в городе его никто не посмеет тронуть пальцем. Мне бы его должность, жил бы в Сочи!
‒ Только через Магадан! ‒подшутил снова «любитель» шансона.
Шорин зашёл в подъезд. Через некоторое время в смартфоне Ермакова раздался звук, похожий на открытие двери, затем звуки шагов по квартире и голос Шорина:
‒ Петр Олегович, здравствуйте. Узнаете? Слава Богу, жив, здоров… вашими молитвами… Подъезжайте, адрес вы знаете… Так вы недалеко… У меня сегодня дел полно… И у вас. Хорошо, жду. ‒Шорин звонил по телефону абоненту.
Семёнов из кармана достал смартфон, положил на переднюю панель:
‒ Кино сниму, уже и название ему придумал: «Конец Фантомасу». Интересно, банкир подъедет на автомобиле, он какой марки? Той, что я видел в фильме про Фантомаса? Она ездит по дорогам, как по небу летает. Попрошу у него селфи на память!
‒ И попроси, чтобы тебя отдельно сфоткал. Портрет украсит твой надгробный памятник. Хотя ты такой почётной участи избежишь. На твоей могиле вместо креста установят дорожный знак «Ограничение скорости» с цифрой сорок! Туго соображаешь! ‒продолжали обмениваться шутками друзья.
‒ Намекаешь, закатают меня в асфальт?! Шахтёр, как ребёнок, что-нибудь сломать может!— как бы обидчиво ответил цитатой из фильма «Побег», в главной роли с Евгением Мироновым.
‒ Карп, ты на руки-то его погляди! Из него шофёр, как из Промокашки скрипач! ‒Ермаков парировал в ответ цитатой из фильма «Место встречи изменить нельзя».
В это время во двор заехала Лада Веста и припарковалась на свободное место в метрах тридцати от машины наблюдателей. Водитель вышел из салона и направился прямо к ним, не дойдя какие-то метры, остановился. Вернулся к своему автомобилю, из салона взял портфель и пошёл к подъезду, в который вошёл Шорин.
Ермаков из бардачка вынул листок с портретом мужчины. Подавая Семёнову, вполголоса проговорил:
‒ Банкир чуть нас не спалил. Не видать тебе «Оскара». Ты же хотел кино снимать.
