Накинув халат и прихватив новую свечу, матушка, зевая, спустилась вниз, открыла тайную дверку и замерла с приоткрытым ртом и ладонью у лица.
–Доброй ночки, подруга,– улыбнулась из-за стола величавая седая женщина, мерцающая голубым.– Видишь, нашла к тебе дорожку. Сама. Всегда верила в твою силу.
–Эвья!– ахнула матушка Шанэ.– Кто ж тебя-то?.. И за что?..
Эвья Ру принадлежала к богатому, знатному и уважаемому в Семиречье роду. Молодые годы Эвья полностью посвятила воспитанию троих дочерей, двоих сыновей и одного мужа, а после решительно взялась наводить порядок в любимом городе. Подала прошение на вступление в Городское ведомство, быстро получила должность главы отдела благоустройства и, засучив рукава, погрузилась в работу. А через год заняла место главы ведомства, и так при ней все заработали, так загорелись желанием сделать Семиречье лучше, чище и добрее – и ведь сделали же.
По северным меркам очень маленькая и хрупкая, бледная до прозрачности и рано поседевшая, Эвья управляла Городским ведомством жёстко и беспощадно, без раздумий увольняя лентяев и принимая на работу людей и без опыта, и без связей, зато трудолюбивых и полных идей. И отошла от дел совсем недавно, воспитав подходящую смену. И всего-то две луны наслаждалась покоем в окружении любящих внуков. И как же так-то?..
–Ну-ну, не хнычь,– нахмурилась призрачная женщина, гордо выпрямившись.– Ну убили. Так я стольким хвосты прижала и накрутила в своё время… До сих пор удивляюсь, что так поздно. Да не хнычь ты!
Матушка Шанэ дрожащей рукой поставила на стол свечу, села и достала носовой платок. Промокнула мокрые глаза и тихо, деликатно высморкалась. Жалобно посмотрела на Эвью и снова уткнулась в платок – ни слова с языка не шло. Ведь без малого тридцать лет дружили – с самых первых дней открытия чайной…
–Южане…– закатила глаза старая подруга.– Чуть что – сразу в слёзы…
Матушка снова тихо высморкалась и замахала рукой: мол, погоди ты, дай осознать…
–Ладно, рыдай,– смирилась Эвья, стягивая на груди цветастый платок и откидываясь на спинку стула.– Но недолго. Боюсь, Шанэ, в обрез у нас с тобой времени.
–В смысле?– вынырнула из платка матушка.
–Убийцу взяли с поличным, да не того,– сухо пояснила подруга.– Не ту. Вину взяла на себя девочка-служанка. Дескать, выкинула я её папашу из ведомства, а он с тоски запил да повесился. А она злобу затаила и пошла в мой дом служанкой, чтобы убить.
–И ты не знала?– не поверила матушка Шанэ.
–Да знала, конечно,– поморщилась Эвья.– Она только на испытательный срок заявление подала, а я уже всё про неё знала. И про папашу – той ещё ленивой задницей был, и без увольнения спивался. Я, кстати, не увольняла его, только в должности понизила. А он обиделся, расскандалился, хлопнул дверью и ещё год на каждом углу рассказывал, какая я змея. А вот девочка у него хорошая – работящая, сметливая. Неловкая только – столько посуды перебила… Но я её всё равно оставила.
–А почему же думаешь, что не она?– матушка всё же зажгла свечу, и та сразу загорелась голубым, лишний раз подтверждая: да, убили.
–А потому что, Шанэ, она неловкая,– с нажимом повторила подруга.– Знаешь, есть такие люди – с руками не из того места. А у этой они вообще непонятно откуда растут. И потом. Она рыжая. И одевается ярко. Когда её взяли, она была в красном платье и с непокрытой головой. Волосы рыжие, лицо и руки в веснушках – вся как есть рыжая. А я помню убийцу тёмным. И ростом выше. И совершенно точно в нём не было ничего рыжего.
–И переодеться она бы не успела?– задумчиво промокнула глаза матушка Шанэ.
–Нет, я дралась и орала,– усмехнулась Эвья.– Я ж не сдамся, покуда дышу, ты же знаешь. Я весь дом переполошила, пока меня подушкой… Дети, внуки и слуги сбежались мгновенно. Девочка бы не успела. Она подолгу даже с обычным плащом возится, а это её платье ещё и на спине застёгивалось.
–Кстати, а плащ накинуть?..
–Лишних вещей в моей комнате и в коридоре следствие не обнаружило.
–Ну,– собралась матушка Шанэ,– тогда я быстро переоденусь – и бегом к Рьену. Поди, не спит.
В дверь чайной тихо и вежливо постучались.
–Не спит, точно,– хохотнула подруга.– Открывай. Зуб даю – наш мастер сыскных дел на пороге. В смятении и сомнениях, ибо не дурак.
Матушка быстро открыла дверь и даже не удивилась Рьену. А тот мялся на пороге, сжимая в руках шляпу, и явно не знал, с чего начать. Ведь вроде бы убийца пойман – так откуда бы неупокоенному в чайной взяться? Но прежде надо как-то сказать, что дорогой подруги больше нет.
–Заходи, сынок,– она отступила и неожиданно для себя тихо шмыгнула носом.
–Пришла, да?– понял Рьен и смущённо добавил:– Я увидел свет в окне, не то бы…
–Пришла,– грустно кивнула матушка Шанэ.– И уверяет, что вы не того убийцу взяли.
–Конечно, не того!– крикнула Эвья.
–Полностью с ней согласен,– заверил Рьен, цепко оглядывая чайную.– Эта странная девица на допросе так волновалась, что пять раз уронила стул, прежде чем села, и пару раз сама чуть мимо сиденья не промазала. Куда такой убивать? Себя бы скорее удавила. Случайно. От волнения.
Подруга засмеялась:
–Скажи, что он прав, Шанэ!
–А давайте-ка мы все чаю быстро глотнём и успокоимся,– решила матушка.– И обсудим, кто, что, почему и зачем. По порядку.
* * *
–Накануне не было ничего необычного,– прихлёбывая чай для призрака, рассказывала Эвья.– Вы меня знаете, я внимательна к мелочам и прочему. Ничего необычного. Вообще. За последние несколько лет даже ничего не вспомню… если не считать того, что я устала и ушла из ведомства. Между прочим,– добавила со значением,– послушавшись мужа. Вот это странность так странность. А в остальном – тоска зелёная.
Матушка подробно пересказывала. Рьен быстро записывал.
–Вечером тоже тишь да гладь,– продолжала старая подруга.– И спать я ушла как обычно – в девять вечера. Думала, вот уволюсь – буду полуночничать, вставать-то рано на службу не надо. А вот и нет. Привычка – противная штука. В пять утра подскакиваю, в девять уже сплю.
–Ты раньше всех засыпаешь, так?– Рьен поднял голову и всмотрелся в тень на стене: хрупкие, но гордо развёрнутые плечи, тонкая шея, складки платка, ночная косынка, скрывающая пышные волосы. И чашка в маленькой руке.
–Да, даже раньше внуков,– усмехнулась Эвья.– У мужа три дня назад был день рождения, и все дети с семьями приехали. И остались погостить – я со своей службой их давно не видела. Когда я ушла спать, мелочь ещё носилась – детская как раз над моей комнатой. Но мне шум не помеха, я при любых обстоятельствах ровно в девять засыпаю.
–И все об этом знали?– уточнил Рьен.
–Конечно,– кивнула она.– У меня такой распорядок… почитай, с тех пор, как я в ведомстве поселилась. Лет десять то есть. И прислугу я в основе своей не меняла – у меня ребятишки один к одному, не придраться. За это время трое ушли по старости – две горничных и садовник, но со стороны я лишь одну рыжую и взяла. В остальном дети за родителей остались. Конечно, знали.
