–Дальше?– снова уткнулся в бумаги Рьен.
–Я заперлась и сразу уснула,– нарочито бодро продолжала Эвья, и лишь чашка чуть-чуть дрогнула в её руке.– Проснулась оттого, что на меня что-то навалилось. Я лягнулась, что-то уронила и орать. Точно говорю, Рьен, не служанка это была, не Иххо. Она же с Пропавших островов, из Северного моря, а все островитяне дохлые. И папаша её был дохляк, и она такая же. Ветер дунет – унесёт, сквозняком повеет – сразу сопли. А этот или эта, с подушкой… сильное существо. Не знаю, девка или парень, но сильное. И в тёмном во всём, а она же рыжая. У нас во дворе столько фонарей, что в комнатах всегда сумрак. Даже с зашторенными окнами многое видно.
Матушка Шанэ, пересказывая, снова отёрла влажные глаза. Эвья посмотрела на неё недовольно, а Рьен – с сочувствием и пониманием. Он и сам до сих пор не мог поверить, что у кого-то понялась рука на столь чудесную женщину.
–А потом я очнулась уже не в себе,– закончила Эвья почти весело.– За дверью шум-гам, а в комнате никого. Кто первым ворвался, не помню, не очень я соображала, да и орали все. Я в уголок отошла – подумать, понять, осознать, примириться… А после слышу, Иххо, дура эта, кается прилюдно – я, мол, убила, задушила подушкой, я только за этим сюда и пришла, чтоб за папашу, значит, поквитаться… Э, нет, подумала я, не ты это, ой, не ты. И бегом к Шанэ.
–Заперлась изнутри? А окно открыто было?– уточнил Рьен.– А потайные двери в твоей комнате есть? И запасные ключи?
–Окно открыто, но третий этаж, Рьен,– покачала головой Эвья.– Не верю. А про потайное не скажу – не знаю. Дом-то древний, ещё мой пра-сколько-то-пра его строил, а он один из первых заселился в Семиречье. Всё может быть. Основатель-то, первый Ру, колдун был. В доме много колдовства. И тайники тоже вероятны. Ну и запасные ключи – у моей личной горничной, а она тёртый калач. За сорок лет работы ни разу не потеряла и не забыла ни ключа, ни связки. И в это время она точно не спала – она позже всех ложится, да перед сном ещё и обойдёт комнаты на пятнадцать раз. Скорее всего, она-то и шум услышала, и дверь первой открыла.
Рьен задумчиво покивал, что-то записал и уставился в окно.
–А тебя что смутило?– после минутной паузы поинтересовалась Эвья.– Почему решил, что это не Иххо?
Матушка пересказала и с любопытством посмотрела на Рьена: да, почему?
–Первое заклятье правды повело себя странно,– отозвался он.– Вода должна была стать белой, а она посерела. Мьёл уже тогда первым сказал, что девочка не убийца. Знает что-то, покрывает кого-то, но не убийца. Именно в таких случаях именно это заклятье и серело – и правды не говорит, но и не врёт значит. Мьёл взялся дальше проверять. Из семи проверок одну Иххо провалила, а ещё две были как первая. А для уверенной в себе убийцы это много. Мьёл после заметил, что она явно собиралась и планировала, она крепко верит, что виновата… Но вот задушила не она.
–Это твой опыт говорит?– оживилась Эвья.
–Да. У нас уже были похожие случаи,– Рьен начал собирать записи в папку,– например, когда сосед на соседа собаку натравил, и та его загрызла насмерть. И виноват, и не виноват. Он воспитал в злобе, он с поводка спустил, но убило другое существо. Легко после заявить, что пёс сам напал, а я, мол, дурак, привязал плохо.
Женщины переглянулись, и матушка несмело предположила:
–А девушка… колдунья?
–Мьёл не понял,– Рьен качнул головой,– но он и вас колдуньей не считает. А колдовство островитян из Северного моря для нас тайна.
–Хочешь, я её проверю?– предложила матушка Шанэ.
–И я!– подпрыгнула Эвья.– Мне же с вами можно? Ну Шанэ! Ну по старой дружбе!
–Недолго,– строго решила матушка.– Каждая минута вне моего дома – это капля силы рек в тебе. Переберёшь – Лодочник тебя не учует. Я могу вытянуть из тебя лишнее, но это неприятно и опасно для души.
–А где она сидит?– немедленно уточнила подруга.– Спроси-спроси! Я же могу проходить сквозь стены. Сбегаю вперёд вас и понаблюдаю. А то пока вы оденетесь и доползёте…
–Второй уровень, шестая камера,– объяснил Рьен.– Вход со стороны моего отдела. Из кабинета Мьёла, а он смежный с моим, можно лестницей сразу в тюрьму спуститься. Серая дверь.
–Догоняйте!– крикнула Эвья и выпорхнула из чайной.
А Рьен встал, посмотрел на матушку Шанэ и обнял её. Матушка немедленно расплакалась.
–Нам всем будет её не хватать,– тихо сказал он.– И никакая правда об убийце не восполнит потерю. И никакое наказание не вернёт ушедшего. Но мы всё равно поработаем, да?
* * *
–Я же вам уже всё рассказала,– произнесла Иххо, глядя в стол.
Она держалась зажато, но спокойно, и действительно была рыжей-рыжей. Длинные ярко-рыжие волосы, заплетённые в кривую косу, кожа в густой россыпи веснушек, большие светло-карие глаза, красное платье – тёплое, с высоким воротом и рыжей вышивкой на лифе и манжетах. В тесном сумраке допросной девушка словно светилась изнутри – как закатное солнце, затянутое тучами.
–Она всегда так одевалась,– заметила Эвья, стоя за её спиной.– Всегда как на свидание, хотя у неё точно никого не было. Папаша умер, а других родственников нет. Здесь, в Семиречье, точно. И парня нет. И писем она сроду не получала и сама не писала. Мой человек год за ней присматривал – ничего не заметил. У неё даже подруг нет.
Матушка быстро это записала и показала Рьену. Тот пробежал глазами по строчкам, посмотрел на настороженную Иххо и невозмутимо сказал:
–Не мне, а моим помощникам. А теперь, будь добра, повтори.
Девушка съёжилась, но заговорила ровно:
–Почти пять лет назад мой папа из-за неё повесился. Мать не выдержала и через неделю выпила сонного зелья, чтобы уже не проснуться. Я осталась одна и в долгах. Доучиться не успела – пришлось бросить музыкальное училище и идти работать. На три работы, чтобы и на съемную комнату хватало, и на еду, и на папины долги. А потом я её на улице увидела – богатую, довольную.
Эвья тихо выругалась.
–Дура,– пробормотала она,– что ж сразу-то не пришла… И я дура, не вспомнила о тебе, не помогла…
Иххо ничего странного не видела, но явно ощущала. И когда призрачный серый пёс тщательно её обнюхал, девушка поёжилась и сжалась пуще прежнего. А пёс посмотрел на хозяйку и отрицательно мотнул головой.
–Не колдунья,– подытожила матушка Шанэ, пристально наблюдающая за поведением Иххо.– Но что-то в ней есть. Я бы сказала, что это спящий дар. Неразбуженный и неразвитый. И вряд ли он проснётся… полноценно. Но в шоковые моменты жизни может проявиться – мимолётным видением, ощущением неведомого.
–Она чувствовала меня в камере,– подтвердила Эвья.– Когда я долго на неё смотрела, она поворачивалась и ответно смотрела на меня. Ощущала чужой взгляд и направление.
–Продолжай, Иххо,– попросил Рьен.
Пока её исследовали и обсуждали, она сидела, молча опустив голову, а в ответ на просьбу пожала плечами:
