–Думаешь, меня из-за них?.. Но они же и серебрушки не стоят!
–Это для тебя – недорогая безделица,– матушка Шанэ выпрямилась.– А для кого-то – память о близком человеке. А то и родовая реликвия. А ты, пока в Городском ведомстве работала, поди, светила ими каждый день. И вот от этого, кстати,– она указала на неприметное кольцо,– нехорошей смертью тянет.
Эвья содрогнулась:
–Что ж ты мне раньше-то не сказала?..
–Если бы увидела на тебе – конечно, сказала бы. А твоя горничная о них знала?
–Естественно. Думаешь, об этом Рьен сказал – что странное заметил?
–Об ограблении и смерти из-за денег он думает в первую очередь,– матушка аккуратно собрала украшения в шкатулку.
–Осталось понять, как некто проник в мою комнату,– Эвья огляделась.– И зачем убил, если я сплю так крепко, что он мог при мне перебрать все украшения, найти нужное и уйти прежним путём. Я бы и не шелохнулась.
–Некоторые вещи, если они колдовские, «завязываются» на хозяина,– матушка вернула шкатулку в шкаф.– Если браслет был таким… то без вариантов, дорогая. Тебя убили, чтобы вернуть вещь себе полностью. А забрать браслет могли и после. Когда следователи уехали и суматоха улеглась.
–Не помню, чтобы волшбой от той змеи тянуло,– нахмурилась подруга.– Знакомые колдуны ничего не говорили. Но вот прикипела я к ней сразу, это да. Так привыкла, что неуютно без неё было на улицу выходить. Дома – да, снимала спокойно, а на работу когда шла… Знаешь, несколько раз возвращалась с полпути, потому что вспоминала, что без браслета.
–А говоришь, не тянуло,– хмыкнула матушка Шанэ.– Браслет тебя признал, он тебя звал… и, думается, берёг. Чаще всего так вещи-стражи работают. А ну-ка вспоминай, в те дни, когда ты возвращалась за ним, ничего не случалось? Необычного? Или просто… чего-нибудь? А заодно вспоминай, где и когда купила. Рьену любые зацепки пригодятся.
–Попробую,– Эвья опустилась в кресло.
Сквозь стену бесшумно просочился второй серый пёс и выразительно покачал головой: нет в доме ничего интересного и с убийством связанного. А вот первый всё бродил вдоль дальней стены, на которую были навешаны полки с книгами, взад-вперёд, точно что-то чуял, но не мог понять, что именно.
–Что у тебя, дружок?– матушка подошла к Нарэ.
Пёс сел и прижал уши: не гневайся, мол, хозяйка, не понимаю.
–Покажи, где не понимаешь,– она достала из кармана расстёгнутого плаща мешочек с песком.
Нарэ встал и ткнулся носом в стену. И замер.
–Да тут же защита от призраков!– удивилась матушка Шанэ.– Кто в этой комнате жил до тебя?
–Никто,– отозвалась Эвья.– Предок Ру четыре этажа особняка отгрохал, потому что спесивый был. Любил показать, как богато он живёт. А сам с первого этажа не вылезал – семейные хроники говорят, высоты боялся. Да и после него мои предки дальше второго не забиралась. Комнаты третьего-четвёртого вечно заброшенными стояли – мы с братом в них, почти пустых и пыльных, в детстве играли. Когда у меня большая семья появилась, я перебралась повыше. Первый этаж гостевым стал, дети на втором жили, а мы с мужем на третьем. А потом внуки появились, и мы четвёртый привели в порядок. Когда брат со своими приезжал в гости, вообще ни одной комнаты свободной не оставалось.
–Интересно…– ощупала стену матушка.– А ну-ка, други, ещё разок по дому пробегитесь. Проверьте, есть ли ещё где-то защита от вас. А знаешь, дорогая, что интересно?
–Что?– Эвья тоже подошла к стене.
–Что это северное,– матушка Шанэ улыбнулась.– Когда-то вы всё-таки видели духов. Работали с ними. Но потом ветвь этого дара отчего-то на Севере зачахла. Отойди-ка. И подальше. Лучше – на улицу. И продолжай вспоминать там о браслете.
Эвья вылетела из дома, затаившись за оконной створкой, а матушка высыпала на ладонь песок и дунула. И горячий южный ветер ткнулся в стену, заметался, царапая песчаными когтями светлую краску,– и исчез, просочившись в невидимые щели. И довольно завыл по ту сторону стены.
–Твоя комната же угловая, так?– повернулась к окну матушка Шанэ.
–Надо поднять старые планы дома,– нахмурилась Эвья, осторожно заглядывая в комнату.– Их в библиотеке второго этажа три ящика. Вероятно, тут или кладовка была раньше, или гардеробная…
–Или лестница, допустим, на чердак. Или в подвал,– припоминая любопытное устройство Сыскного ведомства, заметила матушка.
–Но всё равно же выходит, это кто-то из своих,– подруга села на подоконник и грустно посмотрела на свою постель.– В дом-то просто так не попасть. Предок Ру был помешан на безопасности. В сад через ворота или калитки любой зайдёт, а в дом – лишь с «пригласительной» брошью. И сначала ею палец прокалывают и каплю крови берут, а после – цепляй на ворот и заходи смело. И живи спокойно.
–А у твоего мужа день рождения был?– подхватила матушка Шанэ.– И гости? Много?
–Много,– Эвья резко выпрямилась.– Очень много. Брошей – целый сундук, а едва хватило.
–Да, надо поднять старые планы дома,– матушка выманила ветер из тайника.– Но пусть этим Рьен занимается. Официально. Идём, дорогая. Думаю, самое главное мы узнали.
–А твои псы?– вспомнила подруга.
–Догонят. Но это поручение – так, из любопытства. Интересно, как и от кого заколдован дом. Но гораздо интереснее, как открыть потайную дверь. Но раз это северное колдовство, то пусть Мьёл, колдун Рьена, и подбирает ключи. А мы после узнаем.
–Книгу стихов не забудь!
–Уже-уже…
* * *
Людская река по-прежнему текла вдоль древнего особняка Ру, оставляя у ограды дома и парапета набережной фигурные плетёнки, а вот Рьена на мосту уже не было – ушёл. Матушка Шанэ привычным путём, следуя за псами, пробралась к Белому мосту и вернулась на родной Третий остров.
Вечерело. Половинка закатного солнца уже скрылась за крышами домов. Небо цвело золотом и багрянцем с вкраплениями мелких тёмных туч. Ветер срывал с деревьев листья и засыпал красно-рыжими паданцами летние столики и стулья, расставленные вокруг чайной в честь хорошей погоды. Мелкие серые птахи вились над рекой Глубокой и деловито пищали. А из приоткрытых окон так вкусно пахло пирогами, что матушка остановилась, размышляя, сразу к Рьену идти или перекусить и пирогов с собой взять.
Завидя матушку, из-за дальнего столика поднялся высокий смуглый бородач, подошёл, вежливо поклонился и сипло спросил:
–Нам передали, вы хотите поговорить с кем-то из островитян?
–Да, сынок,– оживилась она.– Хорошо, что ты пришёл. Как тебя зовут?
–Я вам должен,– просто ответил бородач и отодвинул ближайший стул:– В прошлом году вы пожалели бродягу и помогли с жильём и работой. Я Донно.
Матушка Шанэ села и прямо сказала:
–Меня интересует ваше колдовство. Островное. Хоть в общих чертах. В чём его суть?
