–К наставнику обязательно. А после – дома. Помнишь особняк Ру? Может быть, в старых домах проснулось древнее колдовство. Их надо изучить. И пострадавших навестить – проверить на следы воздействия. А после – общества. Те же книгочеи любят собираться в одном месте в одно время, чтобы обсудить новые романы. Надо узнать, не состояли ли наши пострадавшие в одном обществе. Или не имели ли каких-нибудь совместных дел. Куда? Сядь. Я ещё прошение не написал. Сначала надо главного убедить, что это преступление, и получить допуск, не то тебя ни в один дом не пустят. Да и имён, фамилий и адресов у нас пока нет.
В дверь тихо, вежливо, но веско постучали. Во времена постройки здания Сыскного ведомства тогдашний глава отдела убийств, устав от бесконечных просителей и прочих родственников пострадавших, затребовал себе такой кабинет, куда не будет ходу посторонним. И с тех пор сюда можно было попасть либо с улицы (но об этой двери мало кто знал), либо через кабинет Мьёла (а он и его заклятья строго следили, чтобы начальство не беспокоили почём зря). Стучали из кабинета. Заклятья пропустили.
–Главный…– колдун подскочил, придвинул кресло ближе к начальственному столу и бросился к двери.
Рьен тоже встревоженно встал.
Мастер Шьюлс был очень стар, сухощав, лыс, усат и крайне рассеян. К счастью для подчинённых, он честно принимал свой возраст, в дела не вмешивался и работать никому не мешал. Последние лет пять он служил скорее символом Сыскного ведомства, а на работу приходил, чтобы подремать в удобном кресле, попить чайку да подписать нужные бумаги. И должно было случиться нечто очень серьёзное, чтобы он самолично прихромал в кабинет главы отдела убийств.
–Утра доброго, друзья мои,– мастер Шьюлс проковылял к креслу и с удовольствием сел, вытянув больную ногу и опустив трость.– Я к вам, должен сказать, по делу. Садитесь. И без расшаркиваний. Чай не первый год лямку вместе тянем. Газету читали?
–Я как раз собирался прошение писать,– признался Рьен, сев.– Чтобы завести дело и заняться расследованием. Очень уж на покушение на убийство смахивает.
–А я вас, значит, опередил,– улыбнулся главный и довольно стукнул тростью по полу.– В одном направлении мыслим, а? Это хорошо. Вот вам для начала первые сведения.
На столе перед Рьеном расплылось тёмное пятно, из которого вынырнул листок бумаги, плотно исписанный бисерным, но внятным почерком.
–Первый список – это пострадавшие,– объяснил мастер Шьюлс.– Имена, фамилии, адреса. Второй – адреса больниц. Пробегитесь, Рьен. И обратите внимание на одно имя – Одья Ву.
Мьёл, прикорнувший у окна, вздрогнул и метнул быстрый взгляд на главного.
–У вашей покойной жены была такая же фамилия,– вспомнил Рьен.
–Совершенно верно,– кивнул мастер Шьюлс.– Одья – её младшая сестра. Правда, с тех пор как жены не стало, мы мало общаемся, да и Одью дети к себе забрали, а мне до Двадцать Второго острова плыть уже далеко… Но мы переписываемся. И, скажу я вам, более жизнелюбивого человека я не знал, не знаю и вряд ли встречу. Она радуется каждому дню. Радуется, что проснулась. Что солнце светит. Что дождь льёт. Что суставы почти не болят и можно гулять. Что кости ноют и можно с внуками посидеть. Понимаете? Одья во всём искала и находила хорошее. Она не могла выброситься из окна сама. Это против её природы.
–Мы обсуждали воздействие,– осторожно заметил Рьен.
–Больничные колдуны ничего не обнаружили,– поджал губы главный.– Мой помощник десять минут назад тоже отписал, что нет ничего. Или туманы смыли, или в чём-то другом дело. Ищите. Найдите того, кто это сделал. Кровь из носу. Пишите прошение.
Пока Рьен составлял документ, Мьёл тоже что-то написал и кому-то отправил, а потом быстро набросал на клочке бумаги список дел.
–Сначала – больницы,– заметил его нетерпение начальник.– Две проверки хорошо, а три – лучше. К родственникам потерпевших вместе пойдём. Закончишь с больницами – жди у дома Одьи Ву. Наставнику написал?
Колдун кивнул.
–Я схожу к матушке Шанэ,– продолжал Рьен,– и к Иххо. У нас в колдовство звёзд и прочих цифр не верят, а на Юге или островах всё может быть иначе. Заодно пусть Иххо пороется в нашем архиве. Сьят, поди, спит? Разбуди его и отправь в Главный городской архив – надо узнать историю домов, чтобы понять, беспокоить Колдовское ведомство из-за древних заклятий или нет. Меня смущают остановившиеся одновременно часы. Объясни Сьяту обстановку – он сообразительный парень, поймёт.
Когда все документы были подписаны, а Мьёл получил допуск в необходимые места и для себя, и для Сьята, главный встал, тяжело опираясь на трость, и повторил:
–Найдите его. Или её. С вопросами или сведениями заходите в любое время. Буду у себя. Удачи, друзья мои.
И ухромал вслед за колдуном.
А Рьен снова, в десятый раз за утро, посмотрел на газетную статью.
«Пять человек! Одновременно! Ровно в 5:55!..»
Или это единичный случай… или через четыре дня может случиться четыре человека в 4:44. И есть во всём этом некая, поглоти её Тягучая, странная и страшная система.
* * *
–Ну и дела…– пробормотала матушка Шанэ, отложив газету.
–Ага!– поддакнула служанка, поправляя салфетки.
Этим утром в чайной было пусто, и матушка, погасив «призрачную» свечу, завтракала, а служанка Ийрэ заканчивала подготовку столов в зале-прихожей.
–А ты случайно не знаешь имена этих несчастных?– матушка, конечно, думала о своём – о том, что не сегодня завтра её навестят. Уж больно странно всё выглядело, а в странности она не верила, лишь в недостаток знаний и сведений.– И точно ли все выжили?
–За именами и адресами – это к Ладэ,– бойко ответила служанка, поправляя теперь уже скатерть.– У неё любовь с каким-то журналистом из «Вестей». Поди, он всё ей растрепал.
–Узнай-ка.
Ийрэ кивнула и убежала, а матушка хмуро посмотрела в окно, забрызганное мелким дождём. Нет, в странности она не верила, как и в подобные «случайные» совпадения. Интересно, сыскники за это дело возьмутся? Наверняка. Там тоже в «случайности» не особо верят.
Так, а в потайном коридоре есть бумага, перо и чернила. И даже старая карта – с тех времён, когда матушка ещё только-только изучала Семиречье.
Служанка вернулась быстро и с ворохом новостей.
–Двадцать Девятый остров, третий дом, старый кожевник Цьёх,– затараторила Ийрэ,– выбросился со второго этажа. Двадцать Второй остров, пятнадцатый дом – Одья, пожилая женщина, урождённая Ву, жила у детей, выбросилась с первого этажа…
Матушка быстро записывала и качала головой. Кто же с первого этажа-то выбрасывается? Точно сыскники возьмутся. И точно колдовство заподозрят. И точно к ней заглянут. Надо быть готовой. Даже без призрака.
–Получается, все несчастные – пожилые люди,– подытожила она.– И лишь один в тяжёлом состоянии, который, к несчастью, ночевал на четвёртом этаже.
