* * *
Чуть раньше Тельма сидела в прохладной тишине собора Святой Екатерины, с левой стороны, ближе к выходу. Она пришла немного раньше на репетицию хора и слушала, как органист исполняет «Иисус – всегдашняя мне радость». Прохладный каскад нот наполнял церковь; иногда органист прерывался, чтобы записать ноты на нотном стане. Тельма чувствовала усталость. Ей казалось, будто она гребла и гребла на каноэ против прилива, который становился все сильнее и сильнее, пока не обрушился на нее неизбежной волной беспорядка, смятения и беспокойства.
Рокки. Правильно ли она поступила?
С тихой молитвой Тельма подняла глаза на темное восточное окно, и мысли ее вернулись к тому времени, когда несколько недель назад она смотрела на нарциссы. Что такого увидела Келли-Энн? Ей никогда не докопаться до истины.
Она подумала о словах Рокки, сказанных в тот день на парковке у «Гнедого жеребца». Там происходили плохие вещи… Ложь, чтобы увести ее от правды?
Правда. Пэт знала правду о Лиаме. Тельма вознесла молитву за эту семью. Она и сама давно подозревала. Лиам так сильно напоминал ей одного из студентов колледжа (ныне успешный театральный режиссер). Она всегда чувствовала себя немного виноватой за то, что не поделилась своими мыслями с Пэт, особенно когда ее подруга переживала из-за кельтской поэтессы, но у нее не было ни малейших доказательств. Подруга предполагала одно – а правда оказалась совсем иной.
Как и в случае с безупречной миссис Белл. Тут все было более преднамеренно. Все верят в ложь, которую кто-то намеренно взращивает.
И была еще Мэнди.
Тельма вознесла еще одну быструю молитву о завтрашнем визите в Бюро гражданских консультаций, чтобы для Мэнди все разрешилось удачно. Для нее и для ее прелестных девочек. Но что бы ни случилось, они есть друг у друга, и когда Мэнди постареет, как Топси, она получит от них поддержку.
Были еще Льорет и Несс… и Келли-Энн. Она снова подумала о рассказе Пэт. Действительно, очень похоже на ту злополучную историю с руководителем молодежной группы несколько лет назад.
Ей вдруг представилось лицо Келли-Энн, освещенное лампой у ворот. Это запрокинутое страстное лицо, на котором была написана потребность – опасная потребность, которая делала ее такой уязвимой. Как там она сказала Лиз?
Это моя единственная мечта.
Мысли Тельмы вернулись на тридцать лет назад. Все казалось таким простым и ясным: она возьмется за коляску, отвезет ребенка домой, постирает кофточку, умоет личико… В ее голове выстроился четкий список задач, и это были единственные ясные мысли посреди той мутной серой ваты, которая поселилась в ее разуме с того поистине ужасного дня, когда кровотечение не останавливалось…
Когда Тельма подошла к «Бутс» купить лекарства, ее охватил шок. Она резко осознала, что происходит,– будто дотронулась до неисправной электрической розетки. Но нет, это было сильнее, чем физическая боль. Ее сердце разбилось вдребезги, когда она поняла, что ее единственной мечте не суждено осуществиться.
Много скорбей у нечестивых – но порой как раз скорбь и озлобляет людей.
Музыка резко смолкла и сменилась ритмичным дребезжанием на одной ноте.
–Все в порядке,– успокоил органист.– Это не пожарная тревога. Клавиша залипла.
Но Тельма думала не о пожарной тревоге.
Это напомнило ей о чем-то другом.
Она замерла, выпрямилась, ухватившись рукой за край скамьи. Что там Мэнди говорила утром – нельзя находиться в двух местах одновременно? Разве Лиз не говорила что-то подобное?
В ее голове пронеслось цунами мыслей: пожарная сигнализация… чашки на сушильной доске… Паула говорила, что Топси бродила по полям… Льорет… Несс… и деньги. Много-много денег.
Все это обретало смысл.
Все обретало явный и жестокий смысл.
Она достала телефон и написала подругам:
«КОГДА МЫ ВСТРЕТИМСЯ ЗАВТРА, Я ДОЛЖНА ВАМ КОЕ-ЧТО РАССКАЗАТЬ».
Глава39,
Где в садовом центре не раз вспоминают Клеопатру
И Лиз, и Пэт обе знали, что их ждет не обычное заседание их четвергового кофейного клуба. Они поняли это по сообщению Тельмы накануне вечером, но, размышляя об этом позднее, обе признавали, что догадаться можно было и раньше: события предыдущих нескольких дней вызывали сильное ощущение, что что-то назревает и близится к развязке.
Лиз опоздала на одиннадцать с половиной минут. Утром Джейкоб позвонил ей перед своим первым днем в «Скел Хилл» исообщил точные и подробные инструкции по поводу пятничного обеда («Аркхэмский гриль-сэндвич» имакаронные колечки – не в форме Бэтмена, а обычные – и они должны лежать на одном краю тарелки, не касаясь фрикаделек «Луна» на другом, плюс один ломтик белого хлеба без масла). Эти инструкции были озвучены дважды (от третьего раза спасло только то, что Леони отобрала у него трубку), и Лиз поспешила в «Теско»; теперь все компоненты дожидались своего часа в морозилке.
Пэт опоздала на четырнадцать минут. Обстановка за завтраком была такой же натянутой, как и предыдущим вечером. Пэт читала о семьях, которые столкнулись с подобными откровениями, провели последующие беседы с правильными словами и прошли это испытание с высоко поднятой головой. Но о чем говорить после? Завтрак с Родом и Лиамом – королевское жаркое из лучшей продукции фермерского магазина – прошел в молчании, несмотря на ее активные попытки завязать беседу и растущий страх, что эту проблему не разрешить никакими разговорами.
Прохладную атмосферу (и ее личные сценарии будущего, где Лиам переезжает в Сохо, обрывая все связи с семьей) внезапно нарушил Ларсон. Он, прихрамывая, вошел на кухню с окровавленной лапой, в которой торчали осколки стекла, и с болью и возмущением предъявил им ее. За этим драматическим появлением последовала паническая возня с полотенцами, горячей водой, дезинфицирующим средством и отрывистыми приказами. Кончилось все тем, что Пэт держала таз с горячей водой и антисептиком, Род убирал осколки, а Лиам заключил Ларсона в утешительные крепкие объятия, которые, казалось, распространились на всю семью.
К тому времени как Род и Лиам погрузили Ларсона в «Ленд Ровер», готовясь нестись в ветеринарную клинику, все стало не совсем как раньше, но определенно двигалось в этом направлении. А потом, когда Род заводил машину, Пэт услышала, как он осторожно спросил Лиама, не хочет ли тот посмотреть матч на большом экране в пабе «Сноп», и Лиам столь же осторожно ответил «да», после чего Пэт пришлось удалиться в кладовку, чтобы поплакать в одиночестве.
Пэт взяла кофе (без пирожных – ее ждал поход в тот новый бутик) и присоединилась к подругам за их любимым угловым столиком. Сегодняшний день разительно отличался от вчерашнего солнечного. Было прохладно и серо, а двери на веранду были плотно закрыты, словно говоря: «Посмотрели на весну, и хватит с вас».
Тельма сразу перешла к делу.
–Кажется, я знаю, что произошло с Топси,– заявила она.
