Аж чем-то родным повеяло! «Товарищ каплей, выражаю вам своё неудовольствие!» Если поднапрягусь, наверное, даже вспомню, что за портрет тогда висел над столом командира!
—И чем же, Наставник?— усмехнулся я невесело.
—А тыне понимаешь?
Блин, они что, все по одним и тем же учебникам учились? Что тогда, что теперь? Дед, ну-ка покажи тайный сундучок с методичками, их тебе машинкой времени закинули? Или ты тоже попаданец?
—Нет,— я развёл руками.
—Послушай меня, Ученик,— дед стал ну очень серьёзным.— Я вижу перед собой талант, который рождается один на много поколений! И моё сердце обливается кровью, когда я вижу, как ты бездумно растрачиваешь его! Это недопустимо!— последние слова он чуть не выкрикнул.
Я покаянно вздохнул, пожал плечами.
—Слушай, Наставник,— вообще-то я устал и хотел уже пойти к костру, плюхнуться на песок, вгрызться зубами в эту насквозь опротивевшую вяленую рыбу и тупо пялиться на огонь с абсолютным вакуумом в голове,— понимаю, что я тебя раздражаю. Что поделать,— я опять вздохнул,— таким я уродился и вырос… И меня, поверь, уже не переделаешь. Ну что мы друг-другу нервы мотаем, а? Давай я нырну. На сколько надо? На шестьдесят локтей? Давай нырну на семьдесят, подниму тебе со дна чего-нибудь, может даже… ракушку. Может даже…— я взглянул ему пристально прямо в глаза,— там будет… ну незнаю, может жемчужина? И ты, наконец…
Я недоговорил.
—Замолчи! Замолчи немедленно!— глаза деда полыхнули пламенем.— Ты, видно, устал и напуган донным многоногом, раз такое говоришь! Слыханное ли дело!— продолжил он гневно,— Ученик пытается подкупить Наставника! Не-е-ет, ты точно сегодня не всебе! Может, тебе завтра отдохнуть?
Я неповёлся.
—Да лан, я неустал.
Он шагнул ко мне вплотную и уперся пальцами мне в рёбра.
—Только Ученик, который прошёл моё, слышишь, моё обучение, только он может стать человеком касты глубин! И мне решать, кто из вас готов, а кто нет! А ты,— он больно ткнул меня пальцами,— не готов. Понял?
Я вздохнул. Несколько секунд молчал. Как же мне хотелось выпалить в эту рожу: «Нет, не понял!» И как я сдержался? А ведь мог бы ещё и врепу зарядить… Не смотри, что он сморчок старый, по сути, может, я даже постарше буду.
—Хорошо,— я как ослик Иа кивнул головой.
—Вот и хорошо,— улыбнулся дед и вдруг преисполнился пафоса.— Запомни, Ученик, то, что я тебе сейчас скажу!
Ну-ка?
—Я вижу, у тебя есть шанс со временем войти в число старших племени! И неодин я это вижу. Но…— он наклонился ко мне, видимо, чтоб придать веса последующим словам,— для этого нужно время. Если ты сейчас выбросишь из головы свою юношескую дурь, если начнёшь делать только то, что говорю тебе я… То лет через двадцать, может быть, если будут милостивы боги… мы увидим тебя в числе Старших!
Он выпрямился, как маленького потрепал по волосам. При этом я еле сдержался, чтоб не отпрянуть. Посмотрел куда-то мне за спину, улыбнулся тёплой улыбкой эдакого мудрого дядюшки, развернулся и, вскарабкавшись в свою пирогу, шустро угрёб в направлении деревни ныряльщиков.
«Через двадцать лет»,— хмыкнул я про себя и качнул головой: вот порадовал так порадовал. Прислушался к ощущениям. Эх, если б мне и правду было столько же, сколько Хеху, может, сейчас бы загорелся энтузиазмом. Двадцать лет…
Обернулся.
За спиной на некотором удалении стаяли Мака, Хори, Айха. И, конечно же, Кай собственной персоной, уставившийся на меня неподвижным прищуренным взглядом.
* * *
—О чём с тобой хотел поговорить Наставник?— Руйха, необычно тихая, подошла ко мне, заглянула в глаза.
—А…— я махнул рукой,— не бери в голову, ерунда всякая.
—Он угрожал выгнать тебя?
—Выгнать меня? Да тышутишь! Наоборот, он сказал, что такого талантливого ученика у него давно уже не было!
Мы стояли недалеко от костра, и многие мою фразу услышали. На мне скрестились взгляды.
—Давай отойдём,— предложила девушка.
Вечерело, солнце уже коснулось диском горизонта, вот-вот на риф, как занавес, рухнет темнота.
—Давай.
Мы опять оказались на берегу лагуны.
—Я непоблагодарила тебя,— развернулась она ко мне, когда мы дошли до воды,— за сегодняшнее. Ведь я могла погибнуть там…
—Да ладно,— я поморщился,— осьм… многоноги не нападают на людей.
—Нет. Я ведь просто застыла, не могла пошевелиться и… если бы неты, я так бы истояла там, на дне.
Она не договорила, но итак было понятно. Кстати, какая-то она словно замороженная изнутри.
—Ну что ты, милая,— я обнял девушку,— я ведь с тобой. Разве я могу тебя оставить на дне какому-то многоногу?
Она не отстранилась, но ине отреагировала. И правда, словно заморозила эмоции и боится выпустить их наружу.
—Ты жепомнишь?— склонился я кней.— Я рядом…
Она подняла голову, всмотрелась в мои глаза, широко распахнув свои.
—Ты небросишь,— проговорила, медленно покачав головой.
—Конечно, не брошу,— словно это был вопрос с еёстороны.
—О, боги, как я молила, как я просила духов о таком…
В уголке её глаза показалась влага.
—О каком?
—Таком…— она словно впервые осмотрела меня, и вдруг…Словно шлюз подняли — слёзы ручьями хлынули по еёщекам.
Руйха рыдала долго. В таких ситуациях, по моему опыту, не надо ничего говорить, рассудочно аргументировать. Лучшее, что можно сделать,— обнять, прижать и гладить. Мы стояли на берегу лагуны обнявшись, я гладил девушку по голове терпеливо дожидаясь, когда её тело перестанет сотрясаться от рыданий.
Был у нас психолог, появился прикомандированный перед самым моим дембелем. Вот он как-то говорил, что в подобных ситуациях сдерживать слёзы неправильно. По его утверждению, слёзы должны вытечь, и тогда, дескать, горе или проблема, которой человек сопротивляется, будет принята. Мужики посмотрели на него как на двинутого. Но потом, как говорится, в кулуарах, пришли к выводу, что для баб его советы может и правильные, но мыс такими «психо́лухами» далеко не уедем.
Но после я обычно всегда чувствовал, что тот давний совет как нельзя лучше подходит для таких вот ситуаций.
—Обещай мне,— Руйха повернула ко мне заплаканное лицо,— обещай, что ты небудешь спорить сНаставником!
—Руй, ну что ты начинаешь?— я попытался съехать с темы.
—Обещай!— горячо потребовала девушка. И добавила, прижавшись всем телом,— не дай ему или Ситу повода выгнать тебя. Обещай, что станешь человеком глубин! Обещай, что мы будем вместе!
—Да что ты, любовь моя? Конечно, я стану человеком глубин! Мы будем вместе нырять за…— чуть не ляпнул: «ракушками»,— жемчугом, а повечерам я стану кормить тебя всякими морскими деликатесами…
