—Да, играешь ты лучше. Песня твоя конечно же говно, но этим придуркам понравится, денег тебе накидают.
—Почему — говно?!— искренне обижаюсь я.
—Да какие герои в наемниках? Они, видишь ли, не сдались! Хе хе… да тут же бы пробросали железки, и встали на колени: «Не убивайте! Отслужу!». Один сброд — наемники. Или молодые дурачки, или всякая шпана, которых ждет виселица. А самая главная доблесть наемника — взять деньги, и ни хрена не участвовать в битве. А то еще и перебежать на сторону противника, взяв плату и с преданного, и с нового хозяина.
—Неужто все так запущено?— вздохнул я.
—Еще хуже, чем я тебе рассказал — криво усмехнулся трактирщик — Это у диких северян какие-то понятия о чести, совершенно дурацкие, неодобряемые цивилизованным миром. А у нас вот так. У них родственные связи, клятвы на крови, и всякая такая дурацкая хрень. У нас — бумаги-контракты, которые яичной скорлупы не стоят.
—А давайте еще спою?— вздохнул я — Может эта понравится?
И я спел песню, которую вычитал в какой-то из книжек. Там герой как раз и пел ее в трактире. Я переложил этот текст на музыку, и получилось в общем-то недурно. Мне так кажется.
Молодость — это быстро проходит
Молодость — это не навсегда
В море молодость нас уводит
И оставляет там на года
Говорил мне отец — не уходи
Но не слушал его — горячая кровь
И приняло море меня
И осталась в волнах моя память, любовь
Двадцать лет прошло и вернулся я
Двадцать лет — и как один день
Дом врос в землю, уже не мою
Старый пес мой давно издох
Нет отца теперь у меня
Нет и матери — память одна
Нет и денег, что алкала душа
Деньги только у тех, кто меня повел
Звон мечей, посвист стрел
Кровь бурлит и пенится на камнях
Волны бьются о берег морской
Обнял берег мертвец — с собой не унес
Шрамы, боль и волос седина
Вот и все что принес я домой
Только дома нет у меня
Только память, да в сердце боль.
—Вот это ближе к правде жизни — вздохнул трактирщик — Вернее, сама жизнь и есть. Разница только в том, что я кое-какие деньжонки сумел унести в клюве. Но многие там и остались.
Он посидел, подумал, пожал плечами:
—Ладно. Играй. Что заработаешь — твое. С Перасом аккуратнее — парень скандальный, не любит конкурентов. Это музыкант наш, чтобы знал. И чтобы не было обид — с меня ужин и пиво. Понравилось мне, как ты играешь. Особенно вторая песня.
—Я бы сейчас поел, если можно, да и послушаю, как ваш музыкант играет. Можно?
—Почему нет? Пойдем со мной, я распоряжусь. И вышибал предупрежу, а то еще на пинках вынесут…
* * *
Кусок мяса с кровью. В прошлой жизни я терпеть не мог такое мясо. Требовал, чтобы прожаривали до углей. А вот теперь…
На самом деле наверное это один из немногих признаков того, что явроде как мутировал, и теперь в какой-то степени являюсь драконом. Бескрылым таким. С обломанными крыльями, но драконом.
Вторым признаком явилось то, как я регенерирую. Порезы, царапины, даже яд — все мне нипочем. Главное, чтобы башку не разбили. По крайней мере так мне объяснили ребята, начитавшиеся тайных книг из папиной библиотеки. Не страшны мне и человеческие болезни — мой организм уничтожает их просто «на-тьфу».
Опять же — подтвердить никак не могу, за исключением того случая со змеей, когда будучи младенцем выжил после укуса змеюки. А ведь не должен был! Для такой микромассы тела мне нужно столько яда, сколько уместится на кончике иглы.
Печально, что ни сила драконов, ни каких-то других умений этих летающих крепостей мне не передалось. Та же Айя валяла меня как ребенка, когда мы пытались бороться. Она пыталась мне объяснить, как так происходит, что любой дракон может перекачивать силу и массу из… откуда-то «из», но сама запуталась, а я ничего не понял. Из ее слов следовало, что если дракон пожелает, свойства его драконьего тела могут переходить на человеческий «аватар». Например — если Айя того хотела, я не мог не то что ее повалить, но даже сдвинуть с места хотя бы на миллиметр. Все равно как попробовал сдвинуть гранитных атлантов у Эрмитажа. И наоборот — если Айя желала меня подвинуть — я совершенно не мог ей противостоять. Валяла, как тряпичную куклу. Даже досадно.
Впрочем, было кое-что такое, чего не замечал за собой ранее. Я могу (ненамного и ненадолго!) ускоряться так, что все происходящее вокруг меня видится в замедленном действии. Ну как в ролике со скоростью 0.5. А может и меньше. Когда Феррен швырнул мне мой нож, я совершенно автоматически, не думая, поймал оружие, уцепив его за рукоять. Нож, летящий мне в лицо, будто повис в воздухе и медленно, едва поворачиваясь приблизился на расстояние захвата. Потом я с досадой подумал о том, что не надо было ТАК его ловить. Зачем раньше времени показывать то, на что способен?
Самое забавное, что я увидел у драконов — это даже не волшебство, хотя ходячие каменные фигурки были очень забавны. Помню, как близнецы переглянулись, заухмылялись подозрительно-шкодливо, а потом Кайль попросил у меня мой боевой нож — тот, что сейчас висит на поясе. Я само собой — дал, пусть дите побалуется, но то, что произошло после, привело меня не то чтобы в ужас… я офигел. Нет, вот так: Я ОФИГЕЛ!
Во-первых, эта шкода Айя выключила свой амулет одежды, чем заставила меня отвести взгляд в сторону — я не могу воспринимать ее как… хмм… партнершу, она для меня как дочь, или сестра. Потому разглядывать ее донага раздетой мне кажется неприличным и непорядочным делом. А мелкие мерзавцы каким-то образом это поняли, потому Айя иногда проделывала такую штуку, когда хотела меня вывести из равновесия. Ну вот да — такой я старый осел! Воспитанный в традициях. А может тут проявляется еще и приобретенное — мое тело, вне зависимости от мозга-души, воспринимает Айю как «мамку-няньку», потому мне кажется неприличным ее разглядывать.
Но дело не в этом. Скорее всего «разделась» она для наглядности, чтобы продемонстрировать то, что хотела как можно эффектнее, и надо признать — у нее это получилось.
Кайль достал мой нож из ножен, примерился, и… с оттяжкой, сильно, рубанул сестру по груди! Да, вот так — наискосок, от правой груди к левой! У меня аж дух перехватило — и ничего, совсем ничего не мог поделать чтобы его остановить!
Бац! Хрр…
Лезвие ножа чертит по нежной коже девушки, не оставляя на ней никакого следа.
Бац!
Кайль с размаху вонзает клинок в живот сестры. Вернее — пытается вонзить, но я слышу лишь стук и скрежет, будто нож ударился в каменную стену.
