—Ты человек опытный, знающий — начинаю с немудреной лести, и мужику это нравится. Он кивает, взгляд его добреет.
—Да, жизнь пожил, много чего видел. И столицу знаю как свои пять пальцев.
—Мне нужно жилье. Комната, или домик в тихом, спокойном месте, не обязательно центр. Лучше окраина, чтобы подешевле. Но не какой-то там грязный сарай, а хорошее жилье. Можешь что-то посоветовать?
—Надолго?— нахмурился извозчик.
—Не знаю — честно признаюсь я — Рассчитываю, что надолго. Может год. Может два. А там видно будет. А может месяц проживу, да придется уехать. Знаешь, уважаемый… время такое, что ты сам не знаешь, что с тобой будет завтра. То ли жив, то ли…
—Мдаа…— неопределенно протянул мужик — Сегодня жив, а завтра… иэхх…
Помолчали. Я ничего не говорил, извозчик тоже. Он будто уснул, прикрыв глаза. Видать думает. Соображает.
—Есть у меня одно место…— начал он раздумчиво, нерешительно, и посмотрел в небо, будто хотел там увидеть что-то эдакое, такое, что поможет ему принять решение.
—Да, есть такое место…— после паузы повторил он — Женщина с ребенком, вдова. Мужа убили грабители, он был купцом. Товар растащили кредиторы. Перебивается случайными заработками. Но дом у нее хороший! Крепкий, новый! Муж достроил за два года до смерти. Баба справная — и сготовить, и постирать, все может. Нет, не подумай… не шлюха какая-то. Не гулящая. Просто… не повезло ей. А с довеском ее никто и не берет. Кому нужен чужой… хмм… в общем — она недорого возьмет, и обиходит. Жениха у нее не намечается… ну я уже тебе сказал… так что можно будет долго жить в доме.
Он подумал, помолчал, добавил:
—Я мужа ее знал, мы в соседях с его семьей жили. Потом они заболели — то ли Черной смертью, то ли отравились чем-то, и он один остался. Встретил эту девчонку — она тоже сирота, полюбил ее. Поженились. И все хорошо было — он парень дельный, справный… был. Торговлишка шла, так вот он решил отправиться на юг, за пряностями. По дороге его и убили. Деньги само собой все пропали, так что… кредиторы как стервятники, все оставшееся расклевали. Вот и осталась она бедовать.
Снова помолчал, и видя что я не говорю ни слова, слегка растерянно продолжил, пожав плечами:
—Ты это… не подумай чего, я не навязываю. Если что, если не понравится — еще найдем. Есть еще кое-какие… но мне кажется, это лучшее, что есть. Ты парень молодой, если что… поможешь. А ей лишний медяк совсем не лишний. Я ей как-то предлагал взять на постой… но она боится. Женщина одинокая, защитить некому, а вдруг сильничать будут? И что тогда? Кому жаловаться? Мне если только? Но что я могу, простой извозчик. Да и лезть мне нельзя. За мной семья — сын, дочь, внуки. Кто им помогать будет? А ты молодой, родовитый, порядочный — сразу вижу по обращению, и чувствую, что не обидишь вдову. Так что… было бы очень славно, если бы согласился.
—Прежде надо увидеть то, что предлагаешь — усмехнулся я — И кстати, сколько возьмешь за услуги?
—Только за проезд!— заторопился возчик — И то, по самому маленькому расчету! Две серебрушки — и хватит. Чисто на корм лошадке. Я же не просто так тут катаюсь, деньги семье зарабатываю…
—Поехали!— решаю я, и возчик довольно кивает:
—Поехали!
* * *
—Марина, открой! Марочка, это дядя Вад! Мари!
Я сидел в коляске и с любопытством смотрел на дом, возвышающийся за забором. Хороший дом, надо сказать. Два этажа, стены из грубого камня, крыша красной черепицы — и правда, отличный дом. Я думал увижу нечто убогое, неуклюжее, безвкусное, а тут — вполне себе загородный коттедж. Высокий деревянный забор с широкими воротами и калиткой. Он когда-то был выкрашен в зеленый цвет, но краска облупилась, и забор не вызывал никакого чувства кроме печали. Видно, что за ним давно нет ухода. Вспомнилось бессмертное: «Только не сжата полоска одна… грустную думу наводит она».
Вот как-то сразу видно, если в доме нет мужчины. Все начинает медленно, но верно ветшать. И ножи всегда тупые. Да, кстати, я хоть и простой музыкант, но терпеть не могу тупых ножей. Моими ножами можно палец отхватить и не заметить, настолько они острые. Жена вечно просила затянуть бинт после пореза.
—Вот, Мари, жильца тебе привел — громко говорит возчик, и что-то шепчет женщине, вышедшей из калитки. И снова, уже громко — Вот, молодой господин, это хозяйка, Марина Гарс. Она готова показать дом.
Я слез с коляски, подошел, посмотрел на женщину, которая стояла, опустив взгляд к земле. Ну что сказать… чистенькая, это видно, худенькая, небольшого роста, одета в сарафан, который когда-то был довольно-таки нарядным и добротным, но от множества стирок полинял и теперь его можно назвать только условно-носимым. Бедность просто-таки выпирает. Впрочем, может она только дома ходит в этом сарафане? Дома-то вообще в трусах можно ходить, если никто кроме домашних этого не видит. Я, к примеру, летом так по дому и бродил — в одних только трусилях. Не говоря уж о даче. Там вообще такой наряд что-то вроде униформы.
Туфли стоптанные и чиненные, чулок или носок нет. Хотя сейчас жарко, какие чулки?
Женщина подняла на меня взгляд:
—Здравствуйте… господин. Пойдемте за мной.
А я застыл на месте! Таких ярких синих глаз даже на Земле найти очень трудно, а чтобы здесь, в мире смуглых людей?! Черт подери, они будто светятся!
Возчик улыбнулся, подмигнул мне — мол, видал?! То-то же! А я вздохнул и сделал гримасу удивления. Мол, не ожидал!
На вид женщине лет тридцать пять. Усталое милое лицо с морщинками вокруг глаз когда-то наверное было очень красиво, но годы и горе не сделали его моложе и красивее. Глядя на такое только и скажешь: «Все проходит». И красота куда-то уходит. Увы.
Стройненькая, да. Но вообще — все при ней. Грудь торчит, бедра, обтянутые сарафаном, выглядят довольно-таки соблазнительно. Эту женщину приодеть, покормить, сделать так, чтобы ей было хорошо и комфортно — и расцветет, как роза, долгие месяцы зимы прятавшаяся под снегом. Небось, голодает. У нее ведь ребенок? Не иначе как дочери почти всю еду отдает. Женщины, они такие — будут голодать, а ребенка все равно накормят. Последнее отдадут.
Двор запущенный — трава местами чуть не по колено, только тропинки протоптаны — к большому сараю и к колодцу. Ну и к калитке, само собой.
—У нас в доме есть вода!— с оттенком гордости сказала хозяйка дома — Муж провел, большие деньги отдал. И ванна есть. И душ. И даже канализация! Пойдемте, в доме посмотрим.
Чисто. Бедно. Все по минимуму. Большие комнаты пусты, и навевают тоску. Видно, что здесь стояли то ли диван, то ли кровать — следы от ножек. Тут был шкаф, тут… не знаю что — письменный стол? То ли забрали кредиторы, то ли продала, чтобы прокормиться.
—Вот… эта комната — тихо сказала женщина — Смотрите. Если понравится, тут и будете жить.
Смотрю. Второй этаж. Таак… окно во двор. Большая двуспальная кровать, застеленная чистым бельем под красивым покрывалом. Несколько подушек с вышивкой. Шкаф, сундук с торчащим в нем ключом, письменный стол, тумбочка, два кресла, на полу красивый ковер. Хмм… вполне недурно!
