Вот будет отпуск, тогда ивоспользуемся иими. Асейчас— обойдёмся, сами смного чем! АИмператор— сволочь злодейская!
Может, конечно, стоило заниматься-готовиться… Нояивправду задолбался. Даидевчонки мои подустали. Нет, когда ясобирался— они тоже были усталые. Нопо-другому! Иневозражали. Яуточнял.
Нуавообще— похоже, только напользу пошло. Ия, поднимаясь наорбиту, желания нести смерть иразрушения, мучить ирвать голыми руками неиспытывал. Абыли желания, особенно после этого «собирайся— илетим», блин! Эмик был непривычно молчалив— видимо, тоже внутренне «переваривал» всё вот это случившиеся. И, возможно, переоценивал некоторые приоритеты— тоже нелишнее. Нуая, невредничая инесволочась, поднялся наборт этого Фулгура. Откаюты отказался, остался вложементе Эмика, вставшего вуглу ангара. Создоровенным контейнером: оружие, навесное оборудование, боезапас. Вобщем— нужные вещи.
Асам Фулгур был невелик, всего метров триста, что для межзвёздника удивительно. Без украшений ивсякого такого: этакая трехсотметровая игла, всамом толстом месте— ушке небольше пятнадцати метров высотой. Ноточно межзвёздник. Ипоявился наорбите, исиганул вподпространство сместа, без разгона— какая-то «Эксклюзивно-имперская технология». Причём, эта игла прошивала подпространство поразительно быстро— изподпространства мывышли через пару дней. Впути янискем необщался, кроме отказа покинуть Инвиктус (что приняли беез споров, видно впечатлённые моей куртуазностью ипрочими достоинствами при общении скапитаном). ДаисЭмиком неособо общались— скорее избегали «остро-политических» бесед итренировались вИР. Тоже дело нелишнее инужное.
Новот— вышли, икапитан издевательски почтительно «уведомил», что мою Светлость ожидает транспортный челнок, для доставки наместо службы. Яипотопал сЭмиком кпереходному тамбуру. Ачто жнетопать, раз топается?
9. Служебная призма
Челнок оказался пристыкован, был челноком как челноком, встречать меня невстречали— вообще пустой трюм. Нудаладно, пожелал Фульгуру, экипажу икапитану всякого разного идаже нематом. Ну, общение сдевчонками перед отлётом меня несколько успокоило, даичего накурьера сего капитаном гневаться? Он— скотина только волей пославшего его, агневаться напославшего его будет только дурачьё. Связался спилотом челнока, попросил видеоканал ссенсоров— ну, интересно. Тот хмыкнул, ноканал дал. Иполетели мыпотихоньку отиглы Фульгура, который сместа сиганул вгипер.
Ая, наконец, стряхнул фаталистический сплин: нуреально, накатило наменя. Как-то последние дни вокруг творилось слишком много всякой гадости, пакости ипрочей фигни. Небезопасной мне иблизким, асделать счастью вот вообще ничего нельзя. И, оберегая разум отвсяких там депрессий ипрочей фигни, организм меня «оглушил» этим сплином, смазал эмоциональные пики. Всё правильно сделал, мудрый онуменя, порадовался язаорганизм исебя. Новсё, хорош. Мне надо знакомиться сокружающим, даивидеоканал яклянчил недля того, чтоб всякому там мыслеблудию предаваться.
Фирмоментум Императорис Гладиус, конечно, поражал. Действительно планетоид, причём выполненный нестолько втипично-имперском стиле— нусукрашениями, статуями ипрочими гербами, везде понатыкаными. Эти излишества— показатель изобилия Империи, долго-вечности ипрочего. АФирмоментумы создавались вовремя затяжной, казавшейся бесконечной войны. Когда изобилие было, нобыло направлено ненакрасивости, анафункциональность. Ножик Его Зловредности был прост, без особых украшений. Разве что огромный барельеф ввиде короткого меча (ивправду ножик!) был наверхней «грани» пятидесятикилометровой гексагональной призмы. Нуиввиде этой призмы ибыла сама станция-межзвёздник. Негладкая, конечно: помимо барельефа, были всякие надстройки, люки ивсякое такое. Даибарельеф, как японял, приглядевшись, носил нетолько декоративный функционал: в«клинке», судя повсему, покоилось основное оружие этой станции: молекулярный расщепитель монструозного калибра, способный засутки пробиться доядра средней планеты. Абезатмосферной— ещё быстрее. Расщепителю пофиг на«плотность» деструктурируемых молекул, есть просто пороговое количество, после которого распространение поля замедляется, аэнергопотребление возрастает скачком. Ачто там— что плазма, что газ, что кристалл, дахоть сверхплотная нейтронная материя— расщепителю похрен, разложит наэлементарные частицы.
Ноздоровый какой! Причём, отсутствие украшений, функциональность, скорее добавляет ощущения мощи. Те, что мысмотрели всети Фирмоментумы наголо, были поизукрашенее ивообще— смотрелись, как игрушка. Атут прям подавляет, натуральная планета-спутник навысокой орбите Артемисии. Сама планета была довольно нетипичной— толиспектр светила, толиместная химия практически лишила планету синего, основного цвета обитаемых водно-кислородных Миров. Вода икислород там, конечно, были, ноосновным цветом планеты был зелёный, отярко-изумрудного, дотускло-болотного. Нуаоблачный покров типичный, белый, тут без сюрпризов.
Ачелнок постепенно приближался, ипризма Фирмоментума постепенно заслоняла обзор, отражая кроваво-красный цвет местного, древнего светила.
—Взирая натакое зрелище, яначинаю гордится, что я— Величайший Инвиктус Галактической Империи,— прогудел Эмик, подчеркнув тоном «Галактическую Империю», анесвоё «Величие».
Ну, понять Инвикутс можно— зрелище действительно пробирающее. Хотя зловредности Его Августейшества, вредности ипрочих свойственных Ему качеств это неотменяет! Ностанция впечатляет ипробирает, что есть, тоесть.
Тем временем челнок влетел вогромный, заставленный аналогичными ему челноками, открытый (нувсмысле— прикрытый полем) ангар. Собственно, уже спяти километров пилот отрубил двигатели, ичелнок был подхвачен тягловым лучом. Правда— негравитонным. Аэлектромагнитным, отчего нас сЭмиком ажкачнуло.
—Дурачьё!— заворчала его бронзоватость.— Вся Империя давно награвитонных захватах, атут какое-то старьё!
—Ну, эти станции создавали вовремя войны сЛапусами,— напомнил я.— Вроде технологии небыло… Или нераспространена, непомню,— признался я.
—Так поменяли бы!— тоном открывающего тайны вселенные Инвиктуса огласил Бронзовый.
—Дорого, видимо. Или устраивает всё,— пожал яплечами.
—Вот яиговорю— дурачьё!— припечатал Эмик всех причастных.
Хотя скорее успокаивал своё, несколько затронутое видом станции Чувство Бронзового Величия. Очень неудобно чувствовать себя Самым Великим после ТАКОГО зрелища. Нуараз все дурачьё— так иВеликим быть, наихфоне, проще. Нуили что-то типа того.
Нуачелнок, тем временем, плюхнулся наметалл ангарной палубы, луч отключился, вызвав очередное наше покачивание ивозмущённое бронзовое бурчание насчёт «грёбаного антиквариата» и«криворуких операторов, которым непомешает пинок Эниуса Эквиса— или научатся аккуратности, или сломаются, аихпоменяют наоператоров лучшее!»
—Лучше,— усмехнулся я.
—«Лучше» сэтим магнитным угрёбищем невозможно, дурацкий Гален!— отрезал Эмик.— Так что если ипоменяют, тона«лучшее»!
Вот, узнаю Эмика, чуть непустил яслезу, норешил хернёй немаяться. Ато, что ИЛпришёл всебя после хрени последних дней— чувствовалось, что отлично. Вся эта хрень понему тоже ударила, вплане переоценки ряда ценностей ивсяких там императивов. АИЛэто даётся НАМНОГО тяжелее, чем людям, обэтом ещё Теодор Матеуш подробно, сописанием причин ипоследствий, рассказывал. Интересно, кстати, где сейчас уместно-матерящийся Мастер-Наставник? Впрочем, Галактика огромна, хрен найду, даже если буду искать: он, вообще-то, даже выйдя вотставку, остаётся «служащим Империи высокого ранга», иданные онём надёжно секретятся. Даивообще— нефакт, что его имя было его, например. Как, впрочем, прочих слуг Академии, даиладно.
