Питер поколебался, не зная, брать ли ему с собой свой
ноутбук, но потом принял решение оставить его в номере. В компьютере не было
никакой секретной информации, только некоторые заметки и его деловая
корреспонденция. В какой-то степени он даже почувствовал облегчение от того,
что не взял его с собой. Он не стал надевать пиджак и просто положил бумажник и
паспорт в карман брюк. Взяв ключ, Питер спустился по лестнице. Впереди шла
группа японок в наспех наброшенных костюмах от Гуччи и Диора, позади – обширное
американское семейство со второго этажа, несколько арабок, увешанных
великолепными драгоценностями, трое красивых немцев, прорывавшихся вперед, и
целая стая крохотных йоркширских терьеров и французских пуделей.
В этом торопливом исходе было что-то странно комическое, и
Питер улыбался про себя, тихо спускаясь по лестнице и пытаясь не думать о том,
как все это похоже на катастрофу с «Титаником». Едва ли, впрочем, отель «Ритц»
мог утонуть.
На пути им постоянно попадались сотрудники отеля, которые
успокаивали своих подопечных, предлагали помощь, подавали руку, если это было
нужно, и приносили свои извинения за причиненные неудобства. Но никто не
говорил ни слова о том, почему все это происходило, в чем дело – пожар ли это,
или ложная тревога, или какая-либо иная серьезная угроза для постояльцев
гостиницы. Но, пройдя мимо роскошных витрин по вестибюлю и выйдя на улицу,
Питер увидел команду спасателей, соответствующим образом экипированных, с
оружием и щитами. Король Халед и его свита уже усаживались в подоспевшие
правительственные лимузины, и Питер решил, что скорее всего все дело в угрозе
взрыва. В толпе были две известные французские актрисы с «друзьями», множество
немолодых мужчин в компании молоденьких девушек, Клинт Иствуд в джинсах и
футболке, только что покинувший тир. Когда все постояльцы отеля вышли на улицу,
было около полуночи. На – Питера произвело впечатление, как быстро,
профессионально и грамотно была проведена эвакуация. Теперь, когда все оказались
на безопасном расстоянии от «Ритца», на Вандомской площади, служащие гостиницы
принялись быстро расставлять прямо на газонах легкие столики, предлагая людям
закуски и кофе, а также более крепкие напитки. Если бы не позднее время и явное
неудобство, а также слабое ощущение опасности, в этом можно было бы найти даже
своего рода удовольствие.
– Привет моему ночному сеансу плавания, – сказал
Питер Клинту Иствуду, оказавшемуся с ним рядом. Оба смотрели на отель, ища
признаки пожара, но их не было. Спасатели уже вошли внутрь – видимо, для того,
чтобы искать бомбу. Было ясно, что все началось со звонка с угрозой.
– И привет моему сну, – мрачно усмехнулся
актер. – Завтра мне вставать в четыре утра. Это все протянется долго, если
они действительно ищут бомбу.
Он подумывал о том, чтобы улечься спать в машине, но у
большинства гостей такой возможности не было. Они просто стояли на улице, все
еще не оправившись от изумления, прижимая к себе своих собак, «друзей» и
маленькие кожаные сумочки с драгоценностями.
Питер увидел, как в двери отеля входит следующая группа
спасателей, и подчинился приказу отойти от здания еще дальше. Потом он
повернулся и внезапно наткнулся взглядом на нее. Энди Тэтчер, окруженный, как
всегда, помощниками и телохранителями, выглядел так, как будто все происходящее
его нисколько не занимает. Он был погружен в оживленную беседу со своими
спутниками: все это были мужчины, кроме единственной женщины, в которой без
труда можно было распознать матерого волка от политики. Она яростно курила, и
Тэтчер с явным интересом прислушивался к ее словам. Питер заметил, что Оливия
стояла за ними и никто с ней не общался. На нее не обращали вообще никакого
внимания, и Питер принялся разглядывать ее с нескрываемым восхищением. Рядом с
Оливией не было даже телохранителя; одетая в белый хлопчатобумажный джемпер и
джинсы, делавшие ее похожей на школьницу, она рассеянно потягивала гостиничный
кофе. Тэтчер и один из его людей попытались заговорить со спасателями,
стоявшими в оцеплении, но те только покачали головами. Они явно еще не
выяснили, в чем дело. Кто-то вынес раскладные стулья, и официанты стали
усиленно предлагать гостям сесть. Принесли вино, люди по-прежнему переносили
это неудобство весьма благосклонно. Постепенно вся сцена превращалась в ночной
праздник на Вандомской площади. И, не пытаясь даже бороться с собой, Питер
продолжал разглядывать Оливию Тэтчер с нескрываемым интересом.
Через некоторое время она незаметно отделилась от группы
своего мужа. Телохранители явно потеряли ее из виду и даже не пытались
разыскать. Сенатор стоял, повернувшись к ней спиной; за все время после того
как они вышли из отеля, он ни разу не заговорил с ней. Он вместе со своей
свитой уселся на стулья, а Оливия отошла назад, чтобы взять еще одну чашечку
кофе. Она была совершенно спокойна и не проявляла никаких признаков раздражения
по поводу того, что муж столь явно игнорировал ее. Питер чувствовал, как она
все больше и больше завораживает его, и был не в состоянии отвести от нее
взгляд.
Усадив пожилую американку на стул и погладив ее собаку,
Оливия поставила пустую чашечку на стол. Официант предложил ей еще кофе, но она
с улыбкой отказалась, покачав головой. В ней было что-то очень нежное и
светящееся, как будто она спустилась на землю с небес и действительно была
ангелом. Питеру трудно было смириться с мыслью о том, что перед ним
обыкновенная женщина. Она казалась такой мирной, такой спокойной, безупречной и
загадочной, а когда к ней приближались люди – такой испуганной. Было совершенно
очевидно, что под пристальными взглядами она чувствует себя крайне неловко;
казалось, она только тогда могла быть счастлива, когда на нее никто не обращал
внимания. И этим вечером ее действительно никто не замечал. Оливия была так
неприхотливо одета, что даже американцы, которых в толпе было предостаточно, не
узнавали ее, хотя ее фотографии сотни раз появлялись в газетах и журналах. В
течение многих лет она была мечтой обывателей: они цеплялись к ней и пытались
застать ее врасплох, особенно в те мучительные месяцы, когда у нее умирал
ребенок. Но даже сейчас она вызывала в них любопытство, словно своего рода
легендарная мученица.
Постепенно Оливия стала отходить все дальше и дальше от
основного ядра толпы, и через некоторое время Питер уже с трудом различал ее.
Интересно, была ли на это какая-нибудь причина или она просто бездумно
отодвинулась в тень? Ее муж и не смотрел в ее сторону. К отелю подходили
припозднившиеся постояльцы, которые возвращались из ресторанов, театров или
ночных клубов или просто с вечеринок с друзьями. На площади столпилось немало
зевак, бурно обсуждавших происходящее. Они склонны были сваливать все на короля
Халеда, хотя в гостинице в это же время находился британский министр, и поэтому
прошел слух, что это ирландцы. Приказ полиции запрещал кому бы то ни было
входить внутрь, пока не будет найдена бомба или не будет доказано, что ее там
нет.
Было далеко за полночь; Иствуд уже давно спал в кабине
своего съемочного грузовика, не желая проводить оставшиеся у него четыре часа
на Вандомской площади. Питер огляделся и заметил, что Оливия Тэтчер незаметно
оторвалась от стоявших кучками постояльцев и перешла на другую сторону площади.
Повернувшись спиной ко всем остальным, она так же быстро двинулась к углу.
«Интересно, куда это она?» – спрашивал себя Питер. Он посмотрел, пошел ли за ней
телохранитель, но женщина была, казалось, предоставлена самой себе. Она
ускорила шаги и шла не оборачиваясь. Не отрывая от нее глаз, Питер, не успевший
даже задуматься над тем, что он делает, медленно пошел за ней следом. Вокруг
отеля была такая суета, что их исчезновение никто не заметил. Правда, Питер не
обратил внимания на то, что за ними двинулся какой-то мужчина, быстро, впрочем,
потерявший к ним интерес и вернувшийся в самую гущу толпы, где снова началась
какая-то суматоха: на глазах у начинавших нервничать спасателей две хорошо
известные модели включили CD-плейер и принялись танцевать друг с другом. В это
же время прибыли журналисты Си-эн-эн; часть из них немедленно окружила сенатора
Тэтчера, расспрашивая о его отношении к терроризму за границей и в Америке.
Сенатор отвечал вполне недвусмысленно. Учитывая то, что случилось с его братом
несколько лет назад, он решительно осуждал подобного рода практику. Тэтчер
произнес небольшую, но довольно пылкую речь, и окружавшие его люди
зааплодировали, когда он закончил; после этого репортеры начали обращаться с
вопросами к остальным. Интересно было то, что они даже не спрашивали, можно ли
поговорить с его женой, словно бы сенатор выступал от имени обоих Тэтчеров.
Потом настал черед моделей давать интервью. Девушки заявили, что получают
огромное удовольствие от этого вечера и что подобные вещи должны происходить в
«Ритце» как можно чаще. Они обе приехали сюда для трехдневных съемок в журнале
«Харперс Базар», им очень нравится Париж. Потом они спели небольшую песенку и
устроили маленькое шоу на Вандомской площади. Это была очень оживленная группа…
Несмотря на возможную опасность, ночь получалась на редкость праздничной.
