– Я поработаю прямо в номере, потому что захватил с
собой компьютер.
– Да, жалко мне тебя. Может быть, ты хоть пообедаешь с
Сушаром?
Питеру нужно было от него нечто большее, чем просто обед, и
ему совершенно не хотелось отвлекать Поля-Луи от его занятий.
– Я думаю, что он очень занят, – рассеянно ответил
Питер.
– Ага. Знаешь, я побегу, а то опоздаю на поезд. Папе
что-нибудь передать?
Питер покачал головой, думая о том, что он сам бы позвонил
ему или отправил факс, если бы было нужно. Он никогда ничего не передавал
Фрэнку через Кэти.
– Не надо. Не скучай там, я скоро вернусь, –
сказал он, и в голосе его не было никакого намека на то, что предыдущую ночь он
провел, раскрывая свою душу перед совершенно незнакомой женщиной.
– Смотри не перетрудись! – торопливо крикнула в
трубку Кэти и дала отбой.
Питер долго сидел на месте, думая о ней. Беседа с женой его
совершенно не удовлетворила, что, впрочем, случалось не в первый раз.
Ей было интересно то, что он делает, потому что она вообще
была создана для бизнеса. Но во всем остальном у нее совершенно не было на него
времени – они никогда не делились друг с другом своими сокровенными мыслями и
чувствами.
Иногда Питер спрашивал себя, отчего это происходит: не
потому ли, что ей страшно приблизить кого-то к себе больше, чем своего отца?
Утратив мать в раннем детстве, она как огня боялась потерь и разлук, поэтому и
не могла привязаться ни к кому сильнее, чем к Фрэнку, который, естественно,
казался ей идеалом. Питера она тоже очень ценила, но отец все равно был первым.
И он ждал от Кэти отдачи, претендуя на ее время, интерес и внимание. Отдавая ей
всего себя, он вполне мог рассчитывать на благодарность за такую щедрость.
Конечно, Кэти в жизни нужно было многое другое – в первую очередь ее муж и
сыновья. И тем не менее Питер подозревал, что она никогда не любила никого так
сильно, как своего отца, – даже его и мальчиков, – хотя сама, конечно
же, никогда бы в этом не призналась. Когда Кэти казалось, что Фрэнку что-то
угрожает, она готова была драться за него как львица. Так надо было относиться
к своей семье, а не к отцу, и именно этот неестественный оттенок их отношений
всегда раздражал Питера. Привязанность его жены к отцу воистину не знала границ.
Питер просидел за своим компьютером несколько часов и в
четыре часа наконец решился позвонить Сушару, сознавая, насколько это глупый
поступок. На этот раз Поль-Луи все-таки подошел к телефону, но был с Питером
очень краток и сказал, что никаких новостей у него нет. Ведь он же пообещал
позвонить тогда, когда будут готовы результаты тестов.
– Я знаю, простите меня… Я просто подумал… – Питер
чувствовал, насколько идиотски выглядела эта его нетерпеливость, но «Викотек»
значил для него слишком много – больше, чем для кого бы то ни было, и он просто
не мог не думать о нем постоянно. О нем – и об Оливии Тэтчер. В конце концов
Питер понял, что работать больше не в состоянии, и решил отправиться в бассейн,
чтобы хоть немного прийти в себя.
Он искал Оливию в лифте и в самом бассейне. Он пытался найти
ее везде, но не видел. Интересно, где она сейчас, что она думает о прошедшей
ночи?
Для нее это могло стать редким событием, своего рода
поворотом судьбы. Питер вдруг обнаружил, что помнит каждое ее слово, каждый ее
взгляд, что скрытый смысл того, что она говорила, глубоко захватил его
сознание. Огромные карие глаза, невинное лицо, серьезный взгляд – все это не
выходило у него из головы. Тоненькая фигурка в белом джемпере… Сеанс плавания
не помог избавиться от мыслей о ней, и Питер все в таком же рассеянном и
мрачном настроении в конце концов поднялся к себе и включил телевизор. Нужно
мысленно переключиться на что-то другое, помимо этой женщины, которую он едва
знал, и беспокойства о том, что все его труды, связанные с «Викотеком»,
пропадут даром из-за испытаний Сушара. Питер нашел Си-эн-эн и понял, что в мире
все идет своим чередом. На Ближнем Востоке опять было неспокойно, в Японии
произошло небольшое землетрясение, анонимный звонок о заложенной в
Эмпайр-стейт-билдинг в Нью-Йорке бомбе выгнал тысячи перепуганных людей на
улицы. Последнее сообщение живо напомнило ему прошедшую ночь, и он снова
мысленно увидел Оливию, медленно уходящую с Вандомской площади. Неужели он
сходит с ума? Диктор Си-эн-эн только что произнес ее имя, и на экране возникла
расплывчатая фотография женщины в белом джемпере, снятой со спины и уходящей
прочь, и мужчины, следующего за ней на довольно большом расстоянии. Узнать
мужчину по одному затылку было трудно.
«Прошедшей ночью, когда в отель «Ритц» в Париже поступил
звонок о заложенной бомбе, исчезла жена сенатора Эндерсена Тэтчера. Последний
раз ее видели, когда она уходила с Вандомской площади, а изображенный на
фотографии мужчина следовал за ней. О нем, однако, ничего больше не известно, и
никто не знает, что это было – злой умысел, план или просто совпадение. Он не
был из числа ее телохранителей».
Питер внезапно понял, что на фотографии изображен именно он
как раз в тот момент, когда сделал первые шаги вслед за Оливией, но, к счастью,
его никто не узнал и опознать его по фотографии было невозможно.
«В последний раз миссис Тэтчер видели примерно в полночь, и
больше никаких сообщений о ней не поступало. Ночной портье говорит, что,
кажется, видел ее рано утром, но, по другим сведениям, она не возвращалась в
отель после того, как была сделана эта фотография. В настоящее время невозможно
сказать, что это было – дурная игра или что-то другое. Возможно, чтобы снять
психологическое напряжение, она просто уехала куда-нибудь, например навестить
своих друзей или в пригороды Парижа. Однако чем больше времени проходит, тем
труднее становится что-либо утверждать. Единственное, что мы знаем
наверняка, – это то, что Оливия Дуглас Тэтчер исчезла. Телекомпания
Си-эн-эн, Париж».
Питер уставился в экран, не веря собственным ушам. Теперь по
телевизору показывали фотографии Оливии, а потом перед камерой возник ее муж, и
местный журналист взял у него интервью для англоязычного канала, который
смотрел Питер. Репортер предположил, что в течение последних двух лет она находилась
в состоянии депрессии из-за смерти своего ребенка. Но Энди Тэтчер отклонил эту
мысль. Он совершенно уверен, добавил сенатор, что его жена жива и здорова, а
если ее и похитили, то сделавшие это очень скоро свяжутся с ним. Тэтчер казался
очень искренним и на удивление спокойным. Глаза были совершенно сухими, и
никаких следов паники на его лице не было. Потом корреспондент сообщил, что
утром в отель прибыла полиция, чтобы прослушивать телефонные звонки. Глядя на
Энди Тэтчера, Питер вдруг подумал о том, что он явно совершенно не беспокоится
о том, где его жена. Пытаясь угадать, что же произошло с ней после того, как
они расстались, Питер внезапно пришел в ужас.
Около шести утра Оливия на его глазах вошла в отель. Что же
произошло с ней потом? Он чувствовал некоторую ответственность за нее и
спрашивал себя, не схватили ли ее на пути к номеру. Еще и еще раз проигрывая в
уме все возможные варианты, Питер постепенно начал понимать, что стоит на
месте. Его очень беспокоил вариант похищения, но он чувствовал, что ошибается.
Их разговор об Агате Кристи не выходил у него из головы. Если с ней случилось
что-то плохое, он этого не перенесет. Однако чем больше он думал об этом, тем
сильнее убеждался в том, что все хорошо. Прошлой ночью Оливия спокойным шагом
ушла от всего своего окружения. Что мешало ей поступить так еще раз? Возможно,
она просто не смогла снова вернуться к своей жизни, хотя и чувствовала, что
обязана это сделать. Но ведь она сама сказала ему, что больше не в состоянии
так жить.
