Питер Хаскелл сел в такси, бросив свой чемоданчик в багажник,
и объяснил водителю, куда ехать. Таксист безмолвно кивнул. Все в Питере
свидетельствовало о том, что он был властным человеком, занимавшим высокое
положение. Но те, кто догадывался заглянуть ему в глаза, видели в них доброту,
силу, цельность, сердце, способное к состраданию, и чувство юмора. Ни
великолепно сшитый костюм, ни накрахмаленная белая рубашка, ни галстук от
«Эрме» и дорогой кейс не могли этого скрыть.
– Жарко, правда? – обронил Питер, когда машина
тронулась, пытаясь завязать разговор. Водитель снова кивнул. По акценту он без
труда определил, что в его машину сел американец, но Питер говорил очень
правильно, и таксист ответил ему по-французски, говоря медленно, чтобы богатый
иностранец мог его понять.
– Такая погода стоит уже неделю. Вы приехали из
Америки? – с интересом спросил водитель. Питер умел располагать к себе
людей, их словно притягивало к нему. Возможно, таксист не был бы столь любезен,
если бы его пассажир не говорил по-французски.
– Я приехал из Женевы, – объяснил Питер и замолчал,
думая о Кэти и улыбаясь. Ему всегда хотелось, чтобы его жена путешествовала
вместе с ним, но этого почти никогда не случалось. Сначала дети были
маленькими, а потом Кэти погрузилась в свой собственный мир, еле справляясь с
миллиардом обязанностей. За все годы их совместной жизни они ездили вместе
всего два раза – в Лондон и в Швейцарию. В Париже им вдвоем не приходилось
бывать никогда.
Париж был для Питера особенным городом, кульминацией всего
того, о чем он всегда мечтал, никогда не сознавая этого. В течение многих лет
он в поте лица трудился ради благосостояния своей семьи и здоровья людей. Со
стороны могло показаться, что успех и деньги приходят к нему слишком легко, но
он-то прекрасно знал, что это не так. За так в жизни ничего не дается. Ты
получаешь только то, что заработал.
После того как Питер снова нашел Кэти, он встречался с ней
еще два года. Окончив университет, она осталась в Чикаго и пошла работать в
художественную галерею – только для того, чтобы быть рядом с Питером. Девушка
влюбилась в него по уши, но Питер был непреклонен в своем решении никогда на
ней не жениться. Он продолжал настаивать на том, что когда-нибудь они прекратят
встречаться, а Кэти переедет в Нью-Йорк и заведет себе какого-нибудь другого
поклонника. Но Питер никак не мог заставить себя порвать с ней и в конце концов
вынудил ее саму перейти к решительным мерам. К этому времени они очень сильно
привязались друг к другу, и даже Кэти понимала, что он действительно любит ее.
В итоге в дело вступил ее отец, оказавшийся весьма умным человеком. В разговоре
с Питером он ни разу не упомянул об отношениях молодого человека с его дочерью,
обсуждая только деловые вопросы. Мистер Донован инстинктивно почувствовал, что
это единственный способ заставить Питера ослабить бдительность. Фрэнк хотел,
чтобы Питер и его дочь переехали в Нью-Йорк, и делал все, что от него зависело,
чтобы помочь Кэти завоевать своего неприступного Друга.
Подобно Питеру, Фрэнк Донован занимался маркетингом, и в
гораздо более крупных масштабах. Он беседовал с поклонником своей дочери о его
карьере, жизненных планах, о будущем. Фрэнку понравилось то, что он услышал от
молодого человека, и в итоге Питеру было предложено место в «Уилсон-Донован».
Про Кэти отец не сказал ни слова. Наоборот, он настаивал на том, что это не имеет
никакого отношения к его дочери. Ему удалось убедить Питера в том, что работа в
«Уилсон-Донован» позволит ему сделать фантастическую карьеру, и Донован
пообещал ему, что никто и не подумает о связи его деятельности с Кэти. По
мнению Фрэнка, их отношения представляли собой нечто совершенно отдельное. Но
работа как таковая стоила того, чтобы о ней подумать, и Питер прекрасно это
понимал. Несмотря на все свои страхи, он мечтал о месте в крупной нью-йоркской
корпорации – и его желание совпадало с желанием его подруги.
Питер погрузился в мучительные раздумья и вел бесконечные
споры с самим собой. Позвонив своему отцу, чтобы посоветоваться, он понял, что
Хаскелл-старший считает это хорошим шагом. Тогда Питер поехал на выходные домой
в Висконсин – еще раз обсудить все это с отцом. Тот мечтал о хорошей карьере
для сына и принялся подбивать его принять предложение Донована. Старик видел в
своем сыне нечто такое, чего сам Питер не замечал. У него были качества лидера,
которых не было у большинства людей, тихая сила, упорство и мало кому
свойственная смелость. Отец знал, что Питер всегда сделает хорошо все, за что
ни возьмется. И родительское чутье подсказывало ему, что работа в
«Уилсон-Донован» – это только начало. Когда Питер был совсем маленьким,
Хаскелл-отец часто подтрунивал над своей женой, говоря, что их сыночек
когда-нибудь станет президентом или по крайней мере губернатором Висконсина. И
иногда миссис Хаскелл верила ему. Когда речь шла о Питере, легко было поверить
в хорошее.
Его сестра Мюриэл говорила то же самое. Для нее брат всегда
был героем, еще до Чикаго или Вьетнама, даже до того, как он поступил в
колледж. В нем было что-то особенное, и все это знали. И она повторяла Питеру
то же, что и отец: езжай в Нью-Йорк, хватайся за эту возможность. Мюриэл даже спрашивала
его, думает ли он жениться на Кэти, но Питер отвечал, что никогда этого не
сделает, и Мюриэл с сожалением вздыхала. Ей очень нравилась Кэти; с фотографий,
которые Питер привез с собой, на нее смотрела настоящая красавица.
Отец Питера уже давно приглашал своего сына к себе вместе с
Кэти, но Питер всегда говорил, что он не хочет давать девушке ложные надежды на
будущее. Может быть, она и освоит нехитрую деревенскую премудрость и будет
доить коров вместе с Мюриэл, но что дальше? Это было все, что он мог ей дать, и
он не собирался обрекать Кэти на ту тяжкую трудовую жизнь, которую он вел с
детства. Насколько он знал, его мать это просто убило. Она умерла от рака, не
имея денег заплатить за лечение и уход. У отца даже не было медицинской
страховки. Питер всегда был уверен, что мать умерла от бедности, усталости и
непосильных жизненных тягот. Приданое Кэти не могло спасти ситуацию – он
слишком любил ее для того, чтобы позволить ей влачить это жалкое существование
или даже видеть такую жизнь.
В свои двадцать два года его сестра уже выглядела
изможденной, намного старше своих лет. Она вышла замуж сразу же после школы и в
течение трех лет родила троих детей от парня, который ухаживал за ней еще во
время учебы. Питеру хотелось бы, чтобы у Мюриэл тоже была иная судьба, но
одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять: она никогда не выберется
из этой рутины, никогда не пойдет учиться в колледж. Питер, так же как и его
сестра, знал, что они с мужем будут до конца дней своих работать на молочной
ферме отца, если он не потеряет ее. Иного пути для них не было. Питер – другое
дело. Мюриэл никогда не возмущалась по этому поводу. Она была счастлива за
своего брата. Их дороги разошлись, и Питеру ничего другого не оставалось, как
вступить на тропу, предложенную ему Фрэнком Донованом.
– Давай, Питер, – шепнула ему Мюриэл, когда он
приехал на ферму поговорить с родными. – Поезжай в Нью-Йорк. Папа хочет,
чтобы ты так поступил, – добавила она с гордостью. – Мы все этого
хотим.
