– Тебя это не касается, Кейт. Позволь своему отцу
самому управлять «Уилсон-Донован». Он знает, что делает.
И он не должен жаловаться своей дочери. Лицо Питера
постепенно приобретало мертвенную бледность.
– Именно это я тебе и говорю! – торжествующе
сказала Кейт.
Похоже, она даже встретила его без особой радости. У нее
было только одно желание – защитить от него своего отца. Ей было совершенно
наплевать на усталость Питера, на то, как он сам был огорчен проблемами с
«Викотеком» и невозможностью выйти с этим на ФДА. Отец занимал все ее мысли.
Теперь Питеру это было совершенно очевидно. Глядя на нее, он ощущал почти
физическую боль.
– Пусть мой отец сам принимает решения, –
продолжала Кэти. – Если он говорит, что ты можешь представить это на ФДА,
то я не понимаю, почему бы этого не сделать? И если он считает, что ты должен
выступить в конгрессе с докладом о ценах, то почему ты не можешь доставить ему
удовольствие?
Питеру захотелось громко закричать.
– Дело не в том, чтобы предстать перед конгрессом,
Кейт. И преждевременное представление ФДА продукта, который таит в себе
потенциальную опасность, – это самоубийство как для компании, так и для
пациентов, решивших воспользоваться им, не подозревая о возможном летальном
исходе. Ты будешь принимать талидомид, зная, что это такое? Нет, конечно.
Будешь ли ты требовать у ФДА разрешить его скорейшее массовое применение? Нет.
Если тебе становится известно, что некоторые компоненты того или иного
препарата смертельны, то это нельзя игнорировать, Кейт. Это ненормально, так
что идти на ФДА еще рано. Нельзя рисковать жизнью людей.
– Мне кажется, папа прав. Ты просто трус! – резко
сказала Кэти.
– Я не могу в это поверить, – ошарашенно произнес
Питер, глядя на свою жену. – Это он сам тебе так сказал? – Кейт
кивнула в ответ. – Я думаю, что он переутомился, и не хочу, чтобы ты
участвовала в этих делах. Меня не было дома почти две недели. Глупо в первый же
вечер ссориться с тобой из-за твоего отца.
– Тогда не надо его мучить. Он очень расстроился из-за
того, как ты себя сегодня вел. Я считаю, Питер, что это низко. Ты должен
относиться к нему с добротой и уважением, а ты…
– Когда мне потребуется отчет о моем поведении, Кейт, я
дам тебе знать. Но пока я хочу, чтобы мы с твоим отцом сами во всем
разобрались. Он взрослый человек и не нуждается в твоей защите.
Может быть, нуждается. Он почти вдвое старше тебя, и если ты
не будешь относиться к нему уважительно, а будешь разговаривать с ним так грубо,
как сегодня, ты сведешь его в могилу.
Казалось, Кейт вот-вот заплачет. Питер сел и снял галстук.
Он не мог поверить собственным ушам:
– Господи, да прекратишь ты или нет? Это смешно. Он
взрослый немолодой мужчина. Он может сам о себе позаботиться, и мы не должны
ссориться из-за него. Если ты не дашь мне передохнуть, то в могилу раньше
времени сойду я. Я почти не спал всю неделю, настолько меня беспокоили эти
лабораторные испытания.
И еще Оливия, и три ночи в разговорах с ней, и путь от Ла-Фавьера.
Об этом Питер, разумеется, говорить не стал: случившееся в Париже казалось ему
таким нереальным, что он даже не верил, что это с ним произошло. Кейт
катапультировала его в настоящую жизнь с силой ядерного взрыва.
– Я не знаю, почему ты так жесток с ним! – сказала
она, вытирая нос, и Питер молча уставился на нее, спрашивая себя, не сошли ли
оба Донована с ума.
Речь шла об их продукции. Нужно было решить определенные
проблемы. Никаких личных вопросов затронуто не было. Его отказ предстать перед
ФДА не был бунтом против Фрэнка. Он не понимал, почему Кэти воспринимает его
искренность в беседе с отцом как оскорбление. Неужели всегда так и было? Или
просто сейчас внезапно положение ухудшилось? Он так устал, что ему было трудно
удерживать все это в голове. Кэти заплакала, и это оказалось последней каплей –
Питер встал и обнял ее:
– Я не был жесток с ним, Кейт, поверь мне. Может быть,
у него был неудачный день? И у меня тоже. Пойдем спать, пожалуйста… Я так
устал, что мне кажется, будто я умираю.
Может быть, расставание с Оливией так на него повлияло?
Теперь это было уже трудно понять.
Кейт весьма неохотно улеглась рядом с ним в их супружескую
постель, все еще жалуясь на его несправедливое отношение к ее отцу. Это было
так смешно, что Питер в какой-то момент перестал отвечать ей и через пять минут
уже спал. Ему снилась девушка на побережье. Она смеялась и махала ему рукой.
Питер побежал к ней, думая, что это Оливия, но, когда он оказался с ней рядом,
выяснилось, что это Кэти, сердитая и угрюмая. Она кричала на него; слушая ее,
Питер видел, как Оливия исчезает вдали.
Проснувшись на следующее утро, он почувствовал, что его
голова отяжелела. Чувство вселенского отчаяния завалило его, словно горная
лавина. Он не мог понять, в чем дело и почему он так себя чувствует, но через
мгновение, оглядев до боли знакомую ему обстановку спальни, он все вспомнил.
Вспомнил другую комнату, другой день, другую женщину. Трудно было поверить, что
это было всего два дня назад. Казалось, прошла целая жизнь. Он лежал в постели,
думая о ней, и тут вошла Кэти и сообщила, что днем они с отцом играют в гольф.
Оливия исчезла, мечта осталась в прошлом. Он вернулся домой,
к реальности. Это была та же жизнь, которую он вел всегда, только внезапно она
показалась ему совсем иной.
Глава 9
Постепенно все успокоилось. Настроение Кэти стало немного
получше, и она перестала защищать своего отца так, как будто это был маленький
ребенок. Они постоянно общались, и спустя несколько дней после того, как Питер
вернулся домой, она и ее отец пришли в более спокойное состояние духа. Питер
всегда любил, когда дети были дома, хотя в этом году они, казалось, проводили с
родителями все меньше и меньше времени. Майк получил водительские права и всюду
возил своего брата Пола. Это несколько облегчило Кэти жизнь, хотя теперь дети
постоянно где-то пропадали. Даже Патрик, влюбившийся в соседскую девочку,
проводил большую часть дня у нее.
– Что у нас в этом году? Проказа? – жаловался
как-то Питер жене за завтраком. – Мы почти не видим детей. Их вечно где-то
носит. А я-то думал, что, когда они приедут из своих интернатов, мы будем
проводить вместе больше времени.
Без них он чувствовал себя явно обездоленным. Он любил
проводить время со своими детьми, и недостаток общения с сыновьями плохо
действовал на него. G ними было весело и легко, как со старыми друзьями, а
этого его уже давно лишила Кэти.
– Ты будешь общаться с ними все лето, – спокойно
ответила она. Кейт в большей степени привыкла к их приходам и уходам, и
насыщенная жизнь мальчиков не беспокоила ее. На самом деле она не ценила их
так, как ценил Питер. Он всегда был потрясающим отцом, даже когда дети были
совсем маленькими.
– Может быть, мне стоит назначить с ними встречу? Я
имею в виду, что до августа осталось целых пять недель. Я очень скучаю по ним и
в итоге проведу вместе с ними только месяц. – Питер говорил полушутливо, и
Кейт рассмеялась.
