Но и об этом его жена тоже очень много знала. Мать Кэти
умерла, когда девочке было три года, и она с детства привыкла быть товарищем
своему отцу. Став взрослой, она знала все о его бизнесе, и когда она вышла
замуж за Питера, ситуация совершенно не изменилась. Временами Кейт узнавала
какие-то внутренние новости компании еще раньше, чем Питер. А если он делился с
ней теми или иными событиями, зачастую, к его удивлению, обнаруживалось, что для
нее это давно не новость. Постепенно это начало создавать проблемы, но в
принципе Питер охотно смирился с местом, которое в их жизни занимал Фрэнк.
Взаимная связь отца и дочери оказалась гораздо крепче, чем он ожидал, но ничего
плохого в этом не было. Фрэнк был справедливым человеком и всегда знал меру,
высказывая свое мнение. Во всяком случае, Питер так думал, пока Фрэнк не
попытался посоветовать ему, в какой детский садик отправить их сына. Тут уж
Питер вежливо, но твердо заявил, что сам будет решать подобные вопросы, что и
делал – или по крайней мере пытался, – пока его дети не окончили школу. Но
бывали случаи, когда отец Кэти был совершенно непреклонен, и Питера особенно
расстраивало, что его жена периодически встает на сторону Фрэнка, хотя она и пыталась
быть дипломатичной.
Тем не менее привязанность Кэти к отцу с годами становилась
все сильнее, и она соглашалась с ним гораздо чаще, чем этого хотелось бы
Питеру. Это был единственный повод для жалоб в их в общем-то счастливом браке.
В его жизни было столько радости, что он не чувствовал себя вправе страдать
из-за периодических схваток с Фрэнком за власть. Анализируя свою жизнь, Питер
понимал, что радости с лихвой перевешивали боль или невзгоды.
Единственным событием, опечалившим его всерьез, была смерть
сестры. Как и их мать, она умерла от рака, только в гораздо более раннем
возрасте: Мюриэл было всего двадцать девять лет. Она тоже не имела возможности
лечиться. Они с мужем отличались особой гордостью бедняков и не звонили ему во
время ее болезни. Когда Джек наконец связался с ним, Мюриэл была уже на
смертном одре, и Питер с сокрушенным сердцем примчался в Висконсин. Через
несколько дней она умерла. Не прошло и года, как Джек продал ферму, женился
вторично и переехал в Монтану. В течение нескольких лет Питер ничего не знал о
том, где он поселился и что случилось с детьми его сестры. А когда наконец Джек
объявился, Кейт сказала, что слишком много воды утекло и что он должен забыть о
его существовании. Питер послал Джеку деньги, ради которых тот и звонил, но так
и не выбрался в Монтану, чтобы повидать детей Мюриэл. Он понимал, что они его
не узнают. У них была новая мама, новая семья, и Питер знал, что Джек позвонил
ему только потому, что ему нужны были деньги. У него никогда не было особой
привязанности к брату его покойной жены, как, впрочем, и у Питера к нему, хотя
Питеру хотелось бы общаться со своими племянницами и племянниками. Но он был
слишком занят и не смог выбрать время для поездки в Монтану. Они стали для него
частью другой жизни. В какой-то степени было проще последовать совету Кейт и
пустить все на самотек, хотя у Питера возникало чувство вины всякий раз, когда
он вспоминал об этом.
У Питера была своя жизнь, своя семья, и ему было о чем
заботиться и что защищать – и за что бороться. И первая серьезная битва
разразилась тогда, когда их старший сын Майк должен был перейти в старшие
классы. Несколько поколений Донованов учились в Эндоверском интернате, и Фрэнк
считал, что Майк должен поступить туда же, а Кэти с ним соглашалась. Но Питер
был против. Он хотел, чтобы мальчик жил дома с родителями до поступления в
колледж. Однако на этот раз победил Фрэнк. Решающее слово оставалось за самим
Майком, которого мать и дедушка убедили в том, что, если он не поедет в
Эндовер, ему никогда не удастся попасть в приличный колледж, не говоря уже о
бизнес-школе, и он упустит возможность найти в будущем достойную работу и
приобрести нужные связи. Питеру это казалось смешным. В качестве аргумента он
говорил, что окончил Мичиганский университет, вечернюю школу в Чикаго, никогда
не учился в бизнес-школе и ни разу не слышал об Эндовере, когда рос на ферме в
Висконсине. «И я всего добился», – сказал он с улыбкой. И действительно,
он управлял одной из крупнейших корпораций страны. Но Питер был совершенно не
готов к тому, чтобы услышать ответ Майка:
– Но ты же женился на этом, папа. Это совсем другое
дело.
В глазах Питера Майк мог без труда прочитать, какую боль он
причинил отцу. Мальчик быстро поправился, говоря, что ничего такого в виду не
имел и что двадцать лет назад все было «по-другому». Но оба понимали, что Майк
прав. И в конце концов он отправился в Эндовер, а теперь, подобно дедушке,
готовился к поступлению в Принстон. Пол тоже учился в Эндовере, и только
Патрик, самый младший, поговаривал о том, чтобы доучиваться дома или поехать в
Экзетер, – только для того, чтобы не повторять путь своих братьев. На
раздумья у него оставался еще год, и периодически он изъявлял желание учиться в
интернате в Калифорнии. Питер хотел что-то изменить в этой ситуации, но
понимал, что не может ничего поделать. Оканчивать школу вне дома было традицией
Донованов, и тут нечего было обсуждать. Даже Кейт, несмотря на свою близость к
отцу, училась у мисс Портер. Питер бы предпочел, чтобы дети были дома, но в
принципе, по его словам, это была небольшая жертва – он не общался с ними в
течение нескольких месяцев в году, зато они получали великолепное образование.
Никаких возражений тут быть не могло, и Фрэнк говорил, что они завязывают там
важные знакомства, которые пригодятся им в течение всей их жизни. С этим было
трудно спорить, да Питер и не пытался. Но когда сыновья ежегодно разъезжались
кто куда, ему было очень одиноко. Кэти и мальчики – вот все, что у него было. И
он все еще очень тосковал по Мюриэл и родителям, хотя никогда и не признавался
в этом Кэти.
За эти годы жизнь Питера заметно изменилась. Он стал важным
человеком, сделал блестящую карьеру. Со временем они переехали в более
просторный дом в Гринвиче, который Питер приобрел уже на свои деньги. На этот
раз проблемы принятия подарка от Фрэнка даже не стояло. Это был красивый дом с
участком в шесть акров, и хотя жизнь в городе иногда казалась Питеру очень
привлекательной, он знал, насколько важно для его жены оставаться там, где она
родилась. Кейт провела в Гринвиче всю свою жизнь. Здесь были ее друзья, хорошая
начальная школа для детей, комитеты, которые отнимали у нее столько времени, и
ее отец. Ей нравилось жить поблизости от него. Кейт по-прежнему присматривала
за его домом, а по выходным они с Питером часто приходили к нему, чтобы
обсудить семейные дела, бизнес или просто поиграть в теннис. Кэти достаточно
часто виделась с отцом.
Летом они ездили отдыхать в одно и то же место –
Мартас-Виньярд, где у Фрэнка уже много лет было внушительных размеров поместье.
Дом Хаскеллов был гораздо меньше, но Питеру пришлось согласиться с Кейт, что
это прекрасное место отдыха для детей, да и ему самому там тоже очень
нравилось. Как только он смог себе позволить купить там дачу, он убедил жену
отказаться от коттеджа на участке отца и приобрел уютный домик всего в нескольких
минутах ходьбы от жилища Фрэнка. Потом Питер построил для сыновей маленький
летний домик, где они могли принимать своих друзей, что они с удовольствием и
делали. В течение многих лет Питер и Кейт были окружены детьми, особенно во
время летнего отдыха. В их доме постоянно вертелись пять-шесть мальчишек,
помимо их собственных сыновей. Они вели налаженную и легкую жизнь, и, несмотря
на компромиссы по поводу выбора места жительства и обучения детей, к которым
его время от времени принуждала жена, Питер знал, что он ни разу не принес в
жертву свой принцип цельности. Что же касалось бизнеса, Фрэнк дал ему полный
карт-бланш. Питер так и выстреливал из себя блестящие идеи, которые помогали
улучшить дела фирмы. С его помощью компания разрослась до пределов, о которых
Фрэнк не мог даже мечтать. Предложения Питера были воистину бесценными, решения
– твердыми, но надежными. Фрэнк прекрасно сознавал, что делает, и когда только
вводил его в компанию, и когда в возрасте тридцати семи лет сделал его
президентом «Уилсон-Донован». И с самого начала своей деятельности на новом
посту Питер управлял компанией мастерски. С того момента прошло уже семь лет,
из которых четыре было потрачено на разработку «Викотека» – исключительно
дорогого проекта. Но игра, безусловно, стоила свеч. Для Питера это было нечто
вроде четвертого ребенка, он сам принял решение о финансировании научных
изысканий и убедил Фрэнка поддержать его. Требовалось огромное вложение
капитала, которое сможет окупиться только через много лет; тем не менее оба они
были согласны с" тем, что дело стоит таких затрат. А для Питера это было
особенно важно и по другой причине. «Викотек» должен был стать кульминацией
мечты всей его жизни – помочь человечеству, сочетая гуманизм с выгодой и
деловой хваткой. В память о своей матери и Мюриэл Питер хотел, чтобы «Викотек»
был запущен в производство как можно быстрее. Если бы этот препарат был им
доступен, можно было бы спасти – или хотя бы продлить – их жизни. А теперь он
хотел спасти им подобных – тех, кому еще можно было помочь. Людей, живущих на
фермах и в деревнях, или даже городских жителей – тех, кто из-за бедности и
других обстоятельств не мог позволить себе дорогостоящего лечения.
