— Нужна помощь? — поинтересовалась я.
За внезапным ударом последовало ругательство. Натан показался из книжных рядов, прижимая руку к макушке.
— Ты вернулась, — решительно произнес он и сморщился, когда пробежался пальцами по волосам.
— Извини. Я должна была кое-что сделать. — Я решила не говорить ему. Если бы он спросил, лгать бы не стала, но добровольно все рассказать — это было самоубийством.
Натан ничего не ответил, а просто снова скрылся за полками и продолжил делать то, чем занимался до меня.
Я последовала за ним. Он сложил книги на их места и направился мимо меня в другой конец магазина, где стал возиться, перебирая карты Таро[1], которые, как я заметила, не нуждались в том, чтобы их нужно было приводить в порядок.
— Так ты собираешься со мной разговаривать или нет? — тихо спросила я, когда он разложил карты веером, как будто они были кучкой журналов, лежащих на журнальном столике.
— Извини. Я был груб. Как прошел вечер? Хорошо провела время со своим создателем, пока я рылся в твоей сгоревшей квартире? — Сарказм, звучащий в его голосе, был пощечиной. Мое раздражение усилилось.
— Ты сам отправился туда. Я не просила тебя идти. Все, что тебя заботило, так это твоя драгоценная книги!
— Речь не об этой гребаной книге! — Натан ударил кулаком по столу. Колода карт отскочила и упала на пол. — Как долго ты ждала, прежде чем решила поковыряться в моих вещах, чтобы найти его адрес? Ты хоть задавалась вопросом, что собиралась сделать? Нет! После того, что я рассказал тебе, после того, что ты пережила от его рук, ты все же пошла за ним. Безоружная. Он мог убить тебя!
— Но не убил же. Я могу постоять за себя, — произнесла я.
— Ты не знаешь, какой он на самом деле! — крикнул Натан, пока расставлял свечи по порядку.
Я надеялась, он сломает каждую чертову свечку.
— А ты, значит, знаешь?
— Да. — Натан повернулся ко мне, все еще держа в руке несколько оранжевых свечей. — Он способен на то, о чем ты даже представить себе не можешь. То, что даже не захочешь знать.
— Он убийца. Желание убивать — в нашей крови. Это написано даже в долбаной вампирской библии!
— Значит, это в нашей крови пытать? Калечить? Охотиться на слабых и использовать таких детей, как Зигги? В моих венах течет та же кровь, что у него, но у меня никогда не возникало желания насиловать и убивать шестнадцатилетних девочек.
Я не могла поверить своим ушам. По его словам, Кир, определенно, был чудовищем. За то короткое время, которое я была с ним, я поняла, что он относился к людям как к своим домашним животным, и видела, что он, как ни в чем не бывало, пил кровь трупа, как если бы та была выдержанным французским вином. Но я знала себя, и была уверена, что никогда не увлеклась бы тем, кто способен на такое ужасное злодеяние.
— Он не мог сделать такое.
— Ты в этом уверена? Об этом было написано в последнем приказе. У меня наверху есть газетная вырезка об исчезновении девочки. Кир очень гордился ей. По-видимому, ему приносит наслаждение убивать девочек, пока он насилует их. Он любит смотреть, как они умирают, пока он находится внутри.
Описание столь непристойного процесса заставило мой желудок сжаться. Я прикрыла рот рукой.
— Я не хочу больше ничего слышать.
— Нет. Ты хочешь испытать это на себе. — Натан шумно выдохнул. — Ты идешь напролом и делаешь то, что хочешь.
— Это не то, чего я хочу.
— Эй! Да мне наплевать! Очевидно, что бы я ни сказал, тебе все равно.
Натан повернулся к свечам. Его спокойствие распалило мой растущий гнев:
— И что все это значит?
— Это значит, независимо от моих слов ты будешь делать то, что тебе, черт побери, взбредет в голову.
— А почему я не должна? — Я перетасовала карты, аккуратно сложенные в стопку на столе. — Единственные слова, вылетающие из твоего рта — это «не делай этого, Кэрри», и «это опасно, Кэрри», и «я убью тебя, Кэрри». Но ты никогда не говоришь — почему.
— Тебе достаточно знать основное.
— Ты говоришь прямо как мой проклятый отец, — закричала я, топнув ногой.
Натан издал какой-то раздраженный звук и всплеснул руками:
— О чем ты, черт возьми?
— Если я задаю вопросы, ты отвечаешь уклончиво. Ты не хочешь рассказывать что-либо о своей жизни, но тебе кажется, что я должна слепо верить в то, будто ты лучше знаешь, что для меня нужно. — Я указала на него пальцем: — Откуда мне знать, что ты не такой же опасный, как Кир?
Натан подошел ко мне так близко, что мы соприкоснулись ботинками.
— Поверь мне, прямо сейчас я опаснее всех.
— Ну конечно!
— Да, и я покажу тебе, насколько я опасен.
Я подняла голову, чтобы видеть его глаза:
— Это угроза?
— Тебе виднее.
Его дыхание отдавало холодом на моем лице.
Мы молча смотрели друг на друга. Между нами, как будто балерина на одной ноге, крутилось напряжение. Я не думаю, что была когда-либо более взбешенной.
Он отвернулся. Но ни один из нас не выплеснул свой гнев. Мы находились в центре урагана.
Натан снова посмотрел на меня. Его руки были скрещены на груди.
— Прекрасно. Докажи, что ты можешь постоять за себя.
Я колебалась.
— Что?
— Нападай на меня.
— Ты ведь это не серьезно, — рассмеялась я.
— Черта с два не серьезно! — Он отступил и приготовился к бою. — Я зол на тебя. Ты на меня. Верно?
— Да, но я не собираюсь давать волю бессмысленному гневу и драться с вампиром.
— Ты предпочитаешь, чтобы я был человеком? — Он закатил глаза. — Выплесни свою злость. И тогда сможешь доказать мне, что устоишь в схватке с Киром. Это беспроигрышная ситуация. К тому же, прямо сейчас я действительно надрал бы твою задницу.
— Надрал мою… — у меня челюсть отвисла, и я в гневе даже брызнула слюной: — Да я оставлю на твоей такую отметину!..
Я набросилась на него, не имея определенного плана действий. Мое плечо стукнулось о его верхний срединный разрез[2]. Он упал на спину, а я приземлилась сверху. Катаясь по полу, мы перевернули стол. Карты Таро разлетались во все стороны, пока мы боролись.
Мои развевающиеся волосы и руки-ноги которыми мы размахивали, загораживали обзор. Я, не глядя, нанесла удар. Резкая боль отдала в руку, когда мой кулак столкнулся с его челюстью.
Натан выкрутил мою руку за спиной и повалил меня на пол. Жесткие половицы врезались в пальцы, и я выгнула спину, чтобы уменьшить давление на них. К несчастью, благодаря этому движению, я прижалась к его груди и почувствовала возбуждение.
