Кир или забыл запереть дверь, или ожидал, что его кто-то побеспокоит, но когда я вошла к нему в кабинет, выражение его лица было убийственным.
— Тебя сюда не приглашали, — прорычал он, бросив на меня резкий взгляд, оторвавшись от книги, которая лежала у него на коленях.
Я осмотрела нехарактерный для него внешний вид, заметив на глазу черную повязку.
— Где ж она была, когда ты вчера так отчаянно в ней нуждался?
Раздраженно вздохнув, Кир закрыл книгу:
— К твоему сведению, я надел ее, поскольку не забрал глаз у твоего дружка, и у меня сейчас нет никаких сил искать ему замену.
— Слишком устал даже для меня? — Сквозь меня попеременно пробегали волны то разочарования, то облегчения.
— Нет, но я быстро устаю от тебя. Есть ли причина для твоего визита? — Кир сложил руки на коленях.
— Да. У меня вопрос.
— Ты уверена, что хочешь именно спросить? Может, лучше предпочтешь поковыряться в моей голове, когда я завтра буду спать?
— Ты все еще расстроен из-за этого? — Я медленно подошла к нему и, убрав книгу с коленей, устроилась там, где она лежала. — Если бы я знала, что это приведет тебя в такую ярость, то никогда не поступила бы так.
— И почему я должен напрягаться, чтобы поверить тебе? — Но Кир все равно улыбнулся и притянул меня ближе к себе. Его кожа казалась холоднее, чем обычно.
Я выпрямилась.
— Ты не ел.
Только тогда я заметила темные круги у него под глазами и усталость, появившуюся на его лице. Он был слабым, и меня это обеспокоило.
Пожав плечами более театрально, чем беззаботно, он притянул меня, чтобы я оперлась спиной о его грудь.
— Я был не в настроении.
— Из-за меня? — Вопрос прозвучал прежде, чем мое сознание успело дать на него согласие.
Кира, похоже, это застало врасплох. Может, если бы он чувствовал себя лучше, то солгал бы мне, но он устало кивнул.
— В моем прошлом есть вещи… от которых у меня пропадает аппетит, когда я думаю о них.
Он прижался к моей шее, как будто искал утешение. Я не могла отказать ему в этом. Я гладила Кира по волосам и пыталась успокоить свое бешеное сердцебиение. Наши прикосновения были эмоционально более интимными, чем в любой другой раз, когда он прижимался ко мне. Внезапно я не смогла вспомнить, почему злилась на него.
Я чувствовала, что имею право прикасаться к нему подобным образом. Я ощущала, что кто-то, наконец-то, нуждается во мне. Не потому, что я могла спасти чью-то жизнь. Не потому, что собиралась выполнить какое-то данное родителям обещание. Кир нуждался во мне потому, что это была я.
— Ты хотела что-то спросить у меня, — его слова звучали сонно.
«Разве?» Этот вопрос лениво проник в мое сознание.
— Точно. Что происходит в Новый год для вампиров?
Кир издал низкий смешок:
— Где ты услышала о нем?
— Да везде.
К моему облегчению, Кир больше не задавал вопросов.
— Этому празднику положил начало мой отец. Тебе понравится, если ты позволишь себе наслаждаться.
Кир мягко сдвинул меня со своих коленей и встал, а затем направился к переговорному устройству, висящему рядом с дверью.
— Пошлите за Кларенсом. Скажите ему, что я передумал насчет завтрака.
Устройство затрещало, и послышалось:
— Да, сэр.
Кир улыбнулся мне, но было понятно, что он потратил очень много сил, чтобы добраться до двери. Я сделала шаг, чтобы помочь ему, но он остановил меня.
— Так ты хочешь побольше узнать о Новом годе?
Я хотела, но его слабость беспокоила меня.
— Ты ведь пил кровь Зигги? Почему ты с таким трудом двигаешься?
— Я недостаточно выпил. Не хотел злить тебя, — произнес Кир, опираясь на массивный деревянный подлокотник дивана. — Когда ты станешь старше, то поймешь, что требуется поглощать больше крови, чтобы поддерживать свое существование. Жить становится труднее, если приходится день или два обходиться без крови.
Я стала расспрашивать уже как врач:
— И если не есть, то можно умереть?
— Не сразу. — Он опустился на диван и похлопал по сиденью рядом с собой. — Но это становится неудобным через некоторое время.
Я присоединилась к нему, бесцеремонно усевшись рядом.
— Сколько дней уже прошло с тех пор, как ты полноценно ел?
— В последний раз я напился досыта в ночь нашей первой встречи. — Он поцеловал меня в лоб. — Но с тех пор меня постоянно что-то отвлекало.
Кир не ел сегодня из-за того, что я узнала, без спросу поковырявшись в его мозгу. Чтобы смягчить свою вину, я сменила тему:
— Ты собирался рассказать мне о Новом годе.
— Ах да. Стоящая тема, на самом деле. Ты помнишь, что я говорил о своем отце? — Я кивнула. Как я могла забыть такое? Казалось, Кир черпал силы в разговорах о своем отце. — Хотя он является вампиром не намного дольше, чем я, кровь сильных и могучих вампиров, которую он выпил, похоже, ускорила его… изменения. Вроде это подходящее слово.
— Метаболизм?[5]- помогла ему я.
— Да, именно. В течение пятидесяти лет после превращения он должен был выпивать кровь двух, а то и трех тел за ночь. Было трудно держать в секрете его новое состояние. Мы переезжали из деревни в деревню, но подозрения следовали за нами повсюду. Отец выяснил, что если пьет кровь вампира, то голод дольше не приходит к нему. На какое-то время все стало проще. Я обращал людей, а отец пил их кровь. Мы оставляли в них достаточно крови, чтобы они могли протянуть какое-то время, но не предполагали, что они выживут. Мы не ожидали, что некоторые из них проживут столько, сколько они прожили.
Внезапно без стука вошел Кларенс, но Кир остановил его:
— Кэрри, не будешь ли ты так добра?
Я наполнила стакан из графина, который Кларенс протянул мне, а затем вернулась на диван.
— Если твой отец продолжал создавать вампиров, к сегодняшнему дню их должно было бы быть слишком много. Что остановило его?
Кир не ответил, пока не выпил свой первый стакан и не передал его Кларенсу, чтобы тот снова наполнил его.
— Страх, я полагаю. Мой отец всегда был храбрым, но не глупым. Я думаю, он знал, что однажды одно из его детищ сделает с ним то же самое, что он сделал с собственным создателем. И сейчас мой отец пьет кровь только раз в год. В остальное же время он находится в состоянии… зимней спячки, что ли. Придет день, когда он снова будет ходить по земле, но до тех пор я обслуживаю его в наш Новый год.
— Снова ходить по земле? Что это значит? — Вся эта информация ошеломила меня. — А где он находится?
