Знакомое, закручивающееся спиралью чувство, ощущение быстрой потери контроля, захватило меня. Мне нужен был лишь легкий толчок, чтобы перейти границу. Услышав молчаливую отчаянную просьбу, Натан скользнул рукой между нами и потер мой набухший клитор. Это стимуляция была именно тем, в чем я нуждалась. Выгнув спину, я приподнялась на кровати.
Его имя я выкрикнула, когда кончила, его лицо я увидела, когда открыла глаза. Облегчение было таким сильным, что я почти зарыдала.
— Вот так, любимая, — застонал Натан рядом с моим ухом. Он отказался от своего ритма, погружаясь в меня с еще большей мощью, чем прежде.
— Кончи, — потребовала я, сжимая его скользкую от пота спину. Он вошел почти слишком сильно в меня, когда наконец достиг оргазма.
— Спасибо, — шептал он снова и снова, когда смог заговорить. Он целовал мои губы, мой лоб, везде, где мог дотянуться.
Когда он лег рядом со мной, я неуклюже скатилась с кровати, обматывая простынь вокруг своего обнаженного тела.
Натан нахмурился:
— Куда ты собралась?
Я внезапно почувствовала холод и странное одиночество.
— В ванную. Чтобы вымыться.
Когда я дошла до двери, он сказал:
— Хорошо, что мы выпустили это из себя. Это было, вероятно, неизбежно.
— Да, — согласилась я. Значило ли это что-то для него? Это не должно было быть серьезно, но он должен был почувствовать что-то большее, чем просто облегчение от того, что все закончилось
Недовольно вздохнув, Натан облокотился на локоть.
— Ты знаешь, что значило, Кэрри.
Его ответ на мой невысказанный вопрос должен был бы утешить меня, но этого не произошло.
Я зашла в ванную и включила свет. Когда я смотрела в зеркало на свое внезапно уставшее лицо, по моей щеке скользнула слеза.
Нет, я не знаю. И также я не знаю тебя, Натан. Я отвернулась от своего отражения, чувствуя легкое отвращение к себе.
Я знала его не лучше, чем прежде.
ГЛАВА 22
«Я оставил свое сердце в Сан-Франциско»
Хотя я с ужасом ждала проявления негативных эмоций после нашей с Натаном физической близости, последующие ночи были слишком наполнены делами, чтобы выдалась хоть минутка свободного времени для ощущения неловкости.
Пока я восстанавливалась, Натан кормил меня своей кровью. А учитывая то, что потерю нечем было восполнить, он сильно истощился. В сочетании с длительной бессонницей и потерей сил, которых он лишился из-за меня, Натан с трудом мог подняться с постели уже на следующий вечер.
К счастью, я смогла связаться с его донором для экстренных ситуаций. Бойкая женщина из пригорода любезно предоставила нам пакеты с кровью, на которых аккуратным почерком была проставлена дата. В первую ночь Натан ощущал такую слабость, что мне пришлось поддерживать его голову, пока он пил. Но после этого ему стало значительно лучше.
Вещи в комнате Зигги были почти упакованы. Натан, очевидно, разрывался между заботой обо мне и постоянными попытками отогнать воспоминания о пареньке. Единственным признаком того, что в этой квартире вообще когда-либо жил подросток, была небольшая коллекция фотографий в рамках, стоявших на книжном шкафу в гостиной. Я поковырялась в коробках и достала оттуда еще несколько вещей, а затем расставила их на прежние места. Я знала, что Натан в ближайшее время их обнаружит и не собиралась позволить ему забыть Зигги.
Мало-помалу я начала узнавать о прошлом Натана. Не то чтобы он помогал в этом. Иногда какие-то вспышки воспоминаний просачивались через кровь, которой он поделился со мной. Именно так я узнала, что фотография, спрятанная в шкафу, была сделана в день его свадьбы. А женщину, изображенную на ней, звали Марианна. Ей было семнадцать, когда они поженились. Свадьбу организовали быстро, и она прошла очень весело. Но Марианна потеряла первого ребенка, а затем и всех последующих. Это стало первым признаком опухоли, поразившей ее органы. Чувства вины и отчаяния, которые окутывали эти воспоминания, оказались слишком сильными, чтобы я смогла увидеть что-то еще.
Я больше не ложилась в постель с Натаном. И никто из нас не упоминал то, что случилось. Я спала на диване несколько дней, пока Натан не восстановился и не упаковал вещи Зигги. Однажды он бросил мне стопку чистых простыней, когда вернулся, и произнес:
— Комната Зигги теперь в твоем распоряжении.
Видимо, он хотел, чтобы я осталась. Хотя я не давала своего согласия, а он не потрудился спросить меня об этом, спорить я не стала. Мне некуда было идти. Не было другого места, где я чувствовала бы себя в безопасности.
Спустя еще две недели я стала задаваться вопросом, побеспокоит ли меня Кир снова. Сначала я предположила, что он выжидал подходящего случая, чтобы нанести удар. Но я знала, что он не настолько терпелив, чтобы не появляться целый месяц.
Ночи стали значительно короче: приближалась весна. Ремонт в книжном магазине был почти завершен. И я осознала, что с удовольствием работаю с Натаном, составляя опись товаров для предстоящего открытия. Но все же, просматривая стандартные международные номера книг, я с трудом могла унять мучительный страх того, что в любой момент Кир может вернуться за мной.
Я нервничала уже четвертый день подряд, когда однажды проснулась и увидела возле себя на маленькой двуспальной кровати Натана.
Он не спал.
— Натан, что случилось?
Он наклонился ко мне сзади, положив свой подбородок мне на руку.
— Завтра приедет Макс. Мы отложили миссию, когда я рассказал ему, что случилось с тобой. Но «Движение» начинает терять терпение.
— Мы все еще должны убить Кира? — Спокойствие, которое только начало укореняться во мне, тут же исчезло. Я повернулась, чтобы посмотреть Натану в глаза, стараясь не столкнуть его с кровати.
Выражение его лица подтвердило мои опасения еще до того, как он произнес:
— Нам лучше убрать Кира с пути сейчас. Прежде чем Макс отправится за Пожирателем Душ.
— Хорошо. — Я попыталась улыбнуться и казаться беззаботной. — Так какой план?
Мне не нужно было переживать за свой внешний вид. Он не обратил на это никакого внимания.
— Постараться не быть убитыми.
— И как мы это сделаем? — Мой голос дрогнул, когда грудь заполнил огромный ком страха.
Натан ответил не сразу. Он теребил лямочку моей сорочки, которую я надела в постель, снимая ее с моего плеча, а затем надевая обратно. В полутемной комнате он выглядел усталым и расстроенным.
— Я не знаю.
Он был уверен, что потеряет меня. Его страх волнами накатывал на мое тело. Страх, что он ощутит ту же боль, что при потере Зигги. При потере Марианны.
Но Натан никогда не признается, что чувствует ко мне что-то еще, кроме как ответственность создателя по отношению к своему дитя. Но я не была уверена, что согласна на другие чувства.
