Единственной загвоздкой на пути к осуществлению моего плана были люди в гибернационных капсулах. В головах которых необузданный беспорядок. Для них не существовало этих тридцати лет. У них не было времени переосмыслить все, что произошло. Это я последние несколько лет жил одной идеей: возродить достойный людской род. Но вода камень точит. Я уверен, у меня получится убедить их».
«19 апреля 2132 года.
Первые успехи людей из капсул поражают воображение. За неделю они освоили искусство ходьбы, осознали границы своего тела и научились держать равновесие. Ещё за несколько недель словарный запас каждого увеличился в среднем до тысячи слов. Я получаю небывалое удовольствие от общения с ними и стремлюсь ответить на все вопросы, возникающие в их головах. А таких вопросов довольно много. Народ любознательный получился!»
«03 июля 2132 года.
Развитие каждого подопечного сравнялось с их биологическим возрастом, колеблющимся от восемнадцати до двадцати лет. Мне любопытно наблюдать за развитием личности каждого в отдельности и их социализацией. В группах мужчин и женщин сформировались явные лидеры, за которыми идут остальные. На моих глазах рождается дружба и вспыхивают первые влюблённости.
Они настоящие. Я только сейчас осознаю, что они по-настоящему живые».
«23 февраля 2133 года.
В предверии пробуждения высшей касты, я ещё раз проговорил своим ученикам причину их появления на свет. Они должны знать правду и быть готовы к встрече. Конечно, я сталкивался с недоумением, отрицанием и даже агрессией, но все же мне удалось донести до них, что я намерен биться за их свободу до конца. Мы равны.
Я надеялся, что руководство не заметит разницы. Поймёт, что мои ученики такие же люди, как и мы. Отойдёт от своих первоначальных планов и на принципе равенства выстроит новую жизнь. Планета была готова к ней. Мне удалось выбрать наиболее благоприятное место для основания нового города. Я горел желанием показать своим детям (да, именно так мысленно я их все время называю) мир, о котором так много рассказывал.
*Несколько фраз замалёвано*
Сложно признаться самому себе, но это лежит камнем на моей душе: я не хочу, чтобы они просыпались…».
«15 марта 2133 года.
Русский авось не сработал. Недостаточное тестирование гибернационных капсул привело к негативным последствиям. Люди, очнувшиеся после анабиоза, на глазах увядали и стали умирать один за другим. Медицинский блок диагностировал нарушение всех функций организма и недостаточное снабжение кислородом клеток головного мозга.
Это сложно. Кремировать каждый день по десять — пятнадцать человек. Но, черт возьми, они это заслужили. Пять этажей, четыре Крипты. Сколько бы людей удалось спасти, не переживай они только за свои шкуры…
Мне их не жаль.
Я продолжаю бороться за их жизни, в глубине души осознавая, что это шанс начать все заново. С чистого листа, без пятен. К тому же, моя идея о равенстве не была воспринята так, как мне бы этого хотелось».
«02 апреля 2133 года.
Сегодня я кремировал последнего носителя власти и обьявил сорокодневный траур в Крипте. Несмотря ни на что, они были людьми и я искренне старался помочь им выжить».
«01 июня 2133 года.
Мы поднимаемся на поверхность. Впереди много работы, но я верю в успех миссии. Мы воссоздали животных и готовы заселить фауну. Грустно расставаться с Евой, за это время я к ней прикипел. Пока общими усилиями мы будем отстраивать новые города, Крипта останется закрытой, чтобы сохранить в себе наследие.
Не знаю получится ли у меня ещё писать, но я буду стараться».
«24 июня 2153 год.
Меня зовут Адам Васнецов и я куратор проекта «Ковчег». Мне восемьдесят пять лет, тридцать из которых я прожил одиноким отщепенцем, вдохновляемый лишь надеждой не светлое будущее.
Я вернулся в Крипту, потерпев поражение.
Идеи справедливости, равенства и братства, что так бережно взращивались в умах моих детей, разбились об алчность, жестокость и необходимость потребления людей из других ковчегов. Они, взяв оружие в руки, отвоевывали себе место под солнцем, не стесняясь шагать по трупам. Их воспитанием и образованием никто не занимался. К ним относились, как к рабам, коими они и предполагались изначально. Это озлобило и толкнуло на преступления против человека.
Я слишком стар, чтобы что-либо исправить. Все, что мог сделать для человечества, я сделал. Теперь, остаётся лишь надеяться, что зерно моих учений, прорастет в потомках и не забудется в веках.
И хотя я оставил всякую надежду на лучшее, эта запись предназначается тому, кто не забудет свои корни. Кто будет знать древний язык и сможет прочитать то, что я напишу для него.
Блоки Крипты заблокированы. В них есть знания, которые не должны попасть в дурные руки. И пусть до нанотехнологий ещё чрезвычайно далеко, я не знаю в какой период мой дневник отыщется. И отыщется ли вообще.
Незнакомец(ка)! Если ты читаешь это, значит ты — человек моих учений, а я — все же жив. Прошу, воспользуйся этими знаниями с умом. Не используй их, чтобы навредить ближнему. Прими благословение старика и действуй согласно совести!
Код-пароль от блоков Южной Крипты: 24 06 21 01».
Я захлопнул дневник и ещё долго сидел в полной тишине, задумчиво поглаживая шероховатую обложку пальцами. С удовольствием бы закурил, да нечего… Эти несколько страниц, впитавшие чужие мысли незнакомого человека, задели меня за живое. Он ведь прав в каждом своём слове. Мы ведь глотки готовы перегрызть друг другу за кусок пожирнее. Дрянная человеческая сущность. Я думал в будущем научатся блокировать низменные потребности, чтобы у штурвала стояли люди бескорыстные и честные. Как же я ошибался…
— Вы нашли дневник…, - нараспев прозвучало за спиной, заставая меня врасплох.
— Да, — так же задумчиво кивнул и обернулся на голос Евы. — Его хозяин именно этого и хотел.
— Теперь вы знаете ответ на свой вопрос…
— Знаю. Но ситуация едва ли стала яснее.
Она удивлённо захлопала глазами и склонила голову на бок:
— У вас остались вопросы…?
— Да. Ты знаешь местоположение оставшихся ковчегов?
— Это засекреченная информация…
— У меня есть доступ-пароль к крипте.
— Пожалуйста, назовите код-доступа…
— 24 06 21 01.
— Код-пароль соответствует. Доступ разрешён…
Я выложил зарисовку карты, выдранную из дневника учёного, на стол.
— Покажи мне, где расположились другие три крипты.
— Три? Вы ведь не прибывали в гибернационном сне. Я сразу догадалась…
— Зачем тогда пустила?
Она долго глядела на меня какими-то слишком человеческими глазами и наконец призналась:
