Через несколько часов, чернильное небо украсила россыпь мерцающих бриллиантов. Глеб приобнял меня сзади и стал нашептывать древние легенды о звёздах и созвездиях, учил «видеть» их на небе, сетуя на мою дремучесть. Когда в созвездии Кассиопеи, выглядящем, как буква W я не смогла разглядеть изящный, царственный, женский стан, Глеб фыркнул и затащил меня в дом, безнадёжно качая головой.
А потом были поцелуи бережные и нежные, обещающие заботу и любовь, лёгкие прикосновения, как трепет крыльев бабочки, пускающие дрожь по всему телу, откровенные признания, лавой растекающиеся по венам.
Холодные простыни, разгоряченные тела, россыпь мурашек по сверхчувствительной коже, рваное дыхание, взгляд глаза в глаза, заставляющий искриться пространство вокруг, оглушающая дробь сердец, бьющихся в унисон, обжигающий жар мужских ладоней, сжимающих талию и губы. Твёрдые, упрямые, берущие своё без спроса и дозволения. Но разве кто-то бы стал сопротивляться этому? Вот и я не стала, вынесла за скобки все лишнее, оставляя в сердцевине нас, наши эмоции и желания. Растворилась в мужчине, которого по-настоящему любила, разрешая себе быть счастливой.
Мы не торопились, наслаждаясь драгоценными мгновениями, проведёнными вместе. Плавали на лодке между сотни островов, впитывая в себя невообразимую красоту этих мест, вдыхали полной грудью свежий воздух, устраивали пикники, разговаривали и по-долгу молчали. Вечером у камина смотрели фильмы, уплетая закуски, и играли в шахматы, пережидая дождь. Дрались подушками... точнее, это я кидала подушку в Глеба и давала деру, весело повизгивая. Он ловил, подхватывал на руки и утаскивал в спальню.
В последнюю ночь перед отъездом, мы расположились у панорамного окна, с завораживающим видом на посеребрённую рябь воды. Я читала вслух Ремарка, перебирая свободной рукой волосы на мужской макушке, а Глеб задумчиво молчал, устроившись на моих коленях. В один момент он перехватил руку и поднёс к губам, тихо заговорив:
- Каждую свободную минуту обещаю навещать тебя.
- Я знаю, - грустно улыбнулась тому, что наше время подходило к концу.
Он выпрямился и проникновенно заглянул мне в глаза. Вынул из кармана небольшую коробочку, обтянутую синим бархатом и вздохнул, разглядывая ее.
- Я купил его ещё тогда... хотел сделать предложение, но не успел. Хранил, в надежде, что судьба все же сведёт нас снова. Было бы эгоистично требовать ответ прямо сейчас, когда я вынужден снова оставить тебя. Поэтому прошу принять это украшение, как мое обещание. Обещание идти за тобой всюду, где бы ты ни оказалась. Обещание быть рядом и делать все возможное, чтобы ты улыбалась....
Сердце оглушительно стучало в висках. Он распахнулся створку коробочки, внутри которой, на белом атласе, лежало кольцо. Обод из белого золота венчал аккуратный камень, переливающийся на свету.
- Я хочу, чтобы ты была моей навсегда, Ника.
- И в радости, и в горе, пока смерть не разлучит нас? - сложила трясущиеся губы в подобие улыбки, не в силах сдерживать шквал эмоций, разразившийся внутри.
- Только в радости, моя девочка. Отныне никакого горя. А смерть не повод для разлуки. Мы найдём друг друга позже, в других телах, под другими именам, но об этом позже, - он надел мне на палец кольцо и коснулся губ поцелуем. - Не отвечай сейчас. У тебя будет достаточно времени, чтобы все обдумать и взвесить. И тогда я спрошу с тебя по полной, - хохотнул Глеб, углубляя поцелуй.
И не было сомнений в его словах, словно лились они прямо из сердца, минуя разум. А сердце, оно ведь никогда не обманывает, только не каждый может научиться его слушать.
Эпилог
Два года спустя...
- Т-а-а-к, дорогая, - протянул доктор, шурша страницами истории болезни, затем надолго замолчал, удивлённо хлопая глазами и переворачивая листы туда-сюда, - анализы почти... идеальные.
- Простите, что вы сказали? - недоуменно переспросила, ожидая услышать все, кроме этого.
- Я сказал почти, душа моя, - строго смерил меня взглядом карих глаз доктор Фредерик Тейлор и тут же вернулся к документам. - Не стоит радоваться раньше времени, - мужчина с ещё большим интересом стал вчитываться в историю, как бы отыскивая подтверждение своих слов.
- Но, разве это возможно? Полгода назад мы решили прекратить терапию из-за ее безрезультативности, дать отдых организму, - напомнила ему нашу последнюю встречу.
Доктор нахмурил брови и посмотрел на обложку медицинской карты, проверяя, анализы той ли пациентки он сейчас смотрит. Затем залез в компьютер, долго клацал, нахохлившись, подобно воробью, и заключил:
- Вам нужно пересдать анализы. Сейчас запишу вас на ближайшее время. Тут что-то напутали, - он засуетился, поднял с насиженного места медсестру, отчитывая беднягу за ее безалаберность.
Идеальные анализы? Неужели чудо все-таки случилось...
- Не надо, - громче желаемого прозвучал мой голос, останавливая хаотичную возню в кабинете, - я не буду ничего пересдавать. Патологий не выявлено, значит я могу быть свободна?
- Это могут быть не ваши..., - хотел было возразить доктор, но я резко поднялась с места и доброжелательно улыбнулась, чем прервала назревающие нравоучения.
- Я очень тороплюсь, простите, доктор Тейлор, мне пора.
Схватила сумку и пулей выскочила из кабинета гинеколога, лишая его возможности убедить меня во врачебной ошибке. Бежала по длинному коридору больницы, сияя улыбкой от уха до уха. Здорова. Мое самое заветное желание исполнилось...
Полтора года я ходила по врачам, слушала рекомендации, пила и колола лекарства, в надежде вернуть то, чего не по своей воле лишилась в прошлой жизни. Глеб поддерживал мое рвение, но не настаивал. Ему было жалко смотреть на то, как я изматываю себя больницами. И когда полгода назад мне пришлось сообщить ему об очередном провале, он взял мое лицо в ладони и с тёплой улыбкой на губах сказал:
- Отпусти себя. Забудь о проблеме и живи полной, счастливой жизнью. Отвлекись на что-то другое и вот увидишь, твой организм сам восстановится. Проблема не здесь, - ладонь с лица скользнула к животу, - а вот здесь, - он целомудренно коснулся губами моего лба.
И вот теперь я бежала по городу со счастливой улыбкой, осознавая, что он был прав. Все получилось!
- Как у нас дела, девчонки? - окрылённая впорхнула в цветочный магазин, приютившийся на шумной улице Бруклина. Кинула сумку на стол, стягивая с шеи шёлковый шарф.
- Превосходно! Три букета с доставкой и одно оформление ресторана, - весело отозвалась Кэти, сортирующая свежую поставку цветов.
- И заказ на индивидуальную экспозицию от тебя, Ника, - добавила Лизи, просматривая записи в рабочем блокноте.
- Отлично, работаем.
Все наследство отца и то, что осталось от бывшего супруга, я продала. Вырученные деньги отправила в российские фонды благотворительности. Как я и говорила раньше, их деньги меня не интересовали. Да и вообще, мне казалось, что именно из-за этих благ случилась вся эта зловещая эпопея. Поэтому, одним выстрелом убила сразу двух зайцев: помогла нуждающимся и избавилась от ненужного багажа, порождающего одни несчастья.
