–Нет, ничего… Я про этот случай, когда я… разозлил страфилей,– вот теперь у бедняги делается такое табло, словно Ййр его сейчас заставит сожрать полведра сырых червей, щедро приправленных крупными гвоздями.– Я не должен был.
А-а, так вон оно в чём дело!
–Теперь запомнишь,– орк кладёт жиловатую жёсткую руку Кнаберу на сухое плечо, и тот едва заметно вздрагивает, будто ждал плевка или оплеухи. Взгляд свой прячет от бледных глаз Ийра.– А извинения твои девчуре лучше отнеси. Ей нужнее.
–Рине?..– удивляется Кнабер почти шёпотом.– А ей-то…
–Меня бы и так, и так не тронули. Тебя если и ободрали бы – так сам и сглупил, на кого тут утрёшься? Вот если Ришка за твой финт под когти ввернулась бы – беда. Ей и тащи извинение.
Парень после этих слов всё-таки взглядывает на орка – недоверчиво, будто Ййр вздумал нечестно над ним шутить. Кивает молчком и отходит – доставать миски с посудной полки. Однако странно. С виду Кнаберу сильно залегчало, ишь, даже чёрточка меж бровей разгладилась. Странный. Как будто необходимость орчаре извинения таскать прибивала парня куда крепче, чем трудная мысль, что от его кнаберского недомыслия они с Аришкой могли попасть под острые когти. Да нет, что за чушня. Просто девчура Кнаберу свойская, содружебница. Перед ней и извиняться легче.
–Рина-а,– зовёт орк, слив с макарон воду.– Иди, пожрать сготовлено!
–Сейчас,– отзывается девчура, и «рояль» весело динькает.
–Знаю я ваше «сейчас», давай жми до первой точечки – и иди! Так и будешь стрекотать, пока всё льдом зарастёт!
–Ладно!– голос тёплый, живой. Ййру приятно знать, что ничьи вострые когти сегодня до курносой Ришки не дотянулись.
Комментарий к главе 8
* А я тем временем приношу вам свои неудобства за корявенький свой вольный пересказ некоторых фрагментов легеннннДАРНОЙ ЛедиБиГуд (Lady be good) в исполнении Эллы нашей Фитцжеральд, потому что прямо в оригинале их совать я чё-т постеснялся, а на русском я вообще не знаю, поют ли её какие-нибудь приличные люди. И таки да, более ранняя версия этой песенки очень даже бодрая и бешено джазовая. Но мы хором со страфилями больше любим как раз балладу – томную и протяжную.
А, ну и ещё, однажды названный в честь этой песни летучий американский самолёт с военным экипажем в девять человек таинственно исчез во время своёго первого боевого вылета в 1943 году посреди Средиземного моря, а нашли его обломки только лишь пятнадцать лет спустя и посреди Ливийской пустыни, аж за семьсот десять километров от моря. Никакого отношения к оркам и страфилям это происшествие, конечно, не имеет, но я вам всё равно рассказал, и теперь вы тоже знаете.
Глава 9
Рояль-щелкун не молчит от обеда и почти до самого вечера, то-то рад небось снова играть, людские словечки печатать. Ох, и будут же нынче болеть Ришкины воробьиные пальцы, если они без привычки вон сколько уже по роялю долбят.
Ййр вычищает плиту, лениво обдумывает, когда в ближайшие дни следует затеять стирку. К человечьей чести, после сегодняшней встречи с крылатыми срочные постирушки не понадобились никому. Хотя если бы и понадобились – оно всё же лучше, чем если бы припала нужда штопать по живому мясу, располосованному почём зря когтями напугавшихся страфилей. Может, и не так чтоб гладко вышла встреча, зато после неё у всех должно прибавиться ума, а это тоже хорошо.
Ибрагимово внучьё добавочного ума вон словило столько, что сразу приспичило его на бумагу передать, а то, не ровён час, растеряется; уже после обеда разочек прервавшись, девчура выскакивает в кухню – к питьевому баку. Ййру ясно, что у Ришки до сих пор перед взглядом пляшут узорные перья, горят зоркие самоцветные глазища, и ей сейчас трудно как следует увидеть кухонный простой обиход, стол, плиту, ковшик – хотя пьёт она жадно. Прежде чем убежать обратно к себе в Ближнюю, замечает орка, и вроде хочет что-то сказать, но видать слова сейчас к девчуре слетелись всё бумажные да чернильные, а не те, которые люди так сразу спроста языком плетут. Ййр ухмыляется, выгребая тонко прогоревшую тёплую золу в старое ведро: пригодится для стирки и для огорода.
Страфилья холостая пацанва тоже нынче изрядно поумнела. Вряд ли много кто из числа их родителей щёлкался на светописную карточку, скорее уж бабки-деды. А вот тяжёлую, чёрную память о том, как незнакомый людской человек наводит на тебя какую-то проклятую непонятную штуку, да с сухим щелчком – это крылатые своим молодым передали крепко. И правильно сделали. Только память в нынешнем колене уже начала понемногу стираться, и отличить Кнаберов безвредный аппарат от подлого дыробойного оружия они в точности не умеют. Значит, надо будет ещё растолковать разницу.
О том, насколько прибавилось ума у самого светописца, Ийр судить пока не берётся, но уж сколько-то прибавилось вверную, а то бы Кнабер не морочился так со своими извинятками. Хорошо. Теперь крепче будет слушать, что ему говорят.
И ведь говорить-то придётся, внятно, ясно и по возможности загодя – хотя как тут наперёд угадаешь – да ещё и повторять разочек. Потому что сегодня Ййр тоже на этот счёт маленечко поумнел.
* * *
Ужин Ййр сооружает наскоро из остатков обеда, прибавив к ним несколько кусков сыру и такой-сякой зелёной огородной ботвы. Сытно, быстро, не трудно.
–Завтра вы стряпайте. Вы теперь тут не чужие,– говорит орк людям.
Кнаберовы уши уже выглядят почти одинаково. Если умеючи, так за ухо можно и целого быка скрутить, не то что человека. Ухватка эта отнюдь не для честной драки, но для скорого усмирения. То-то Кнабер полдня уже не перечит – попритих, укладывая новый ум в голову.
Девчура соглашается охотно, уточняет по припасам, что где лежит, а сама нет-нет да поглядывает на собственные пальцы, чуть заметно подрагивающие от сегодняшних трудов, и улыбка едва прячется у неё в розовых уголках губ.
Ййр невторопях рассказывает про страфилью ружейную память.
–Эти-то пострелы о своих годках ещё ни дыробоев, ни светописных машинок отроду не видели. Всполошил ты их, Кнабер. Так это лучше. Чем. Если.
Ййр смолкает, сбившись в человечьей речи. Не так-то просто тут вырулить, чтобы вышло складное объяснение.
Ришка живенько взглядывает на бугайчика, будто украла что-то с его лица. А потом глядит на Ййра пристально и приходит орку на подмогу:
–Ну конечно. Лучше страфилям испугаться безобидного фотоаппарата, чем не среагировать вовремя на реальную опасность, вроде винтовки.
Орк кивает с благодарностью.
–Страфилям, может, и лучше,– хмурится Кнабер.– А нам…
–А вы на свете не разъединственные, кому до этих саврей интерес. Интерес тоже… разный бывает. Я крылатым не сторож, хоть на сорок шматочков разорвусь,– ворчит Ййр в ответ.– Они сами себе сторожа.
«… А всё-таки дому по нраву, что в нём снова живут люди. Пусть и не на долгое время. Всё-таки славно, что их пустил и не выгнал»,– приходит орку на мысль. С этими людятами оно повеселей. И воды натаскать. И за столом поужинать. Пусть не думают, что Ййр их еле терпит. Нужно предложить что-нибудь человечье, чтобы маленько разжались: ведь на то и выстроен когда-то крепкий дом посреди Дикой земли, чтобы людям здесь впору было жить, легко. Ййр бы позвал Ришку и Кнабера перекинуться в карты, хотя сам он едва помнит, как играть. Или в домино, благо целы почти все костяшки.
