Я поймал пущенный в меня снаряд голой рукой.
Как голой… Перчаткой из мифрила, что выглядела, как моя кожа. У меня не было ни малейшего представления о том, что за тип урона находится в оружии светлых. Огонь ли это? Может, чистый Свет, что воплощается в таком замысловатом виде? Может даже хаос, что есть суть Инквизитора? Я действовал на свой страх и риск, осознавая, что мне нужна проверка. Нет, не мне — моей будущей броне. Мифрил должен уметь блокировать оружие командоров. Так что приказ, который я послал своей броне, состоял всего из одного слова: «адаптируйся».
И мифрил адаптировался!
Короткая вспышка боли была погашена «Лечением» и в моих руках оказался кусочек живого огня. Он пытался вырваться, чтобы продолжить свой стремительный полёт и выполнить волю хозяина, но цепкая хватка мифрила этого не позволяла. И чем дольше я держал этот сгусток огня, тем тусклее становились глаза брата Лина. Так продолжалось до тех пор, пока Свет полностью не ушёл из церковника и вскоре не исчез яркой вспышкой в моей руке, наградив напоследок мои глаза мушками и сияющими кругами. Я посмотрел на ладонь — на ней не было даже намёка на последствия. Мифрил умел игнорировать живой Свет церкви! И эта новость стоила всего, что мне сегодня довелось пережить. Мне нужно в срочном порядке возвращаться в Кострищ, отложив или отказавшись от любых других дел! Полный доспех из этого материала меня уже заждался!
—Но как? Это же Свет! Тьма не имеет над ней власти!— шёпот брата Лина был настолько тихим, насколько широкими были его синие глаза. Что для шурганина уже является ненормальным. Что ширина, что цвет.
—Где мои артефакты, брат Лин?— повторил я вопрос, однако ответ пришёл не от туда, откуда я его ждал.
—Они в сокровищнице, где и останутся до конца времён.
В комнату, куда я затащил брата Лина, вошли двое. Папа и Инквизитор. Несколько церковников, обладавших такими же светящимися глазами, как когда-то брат Лин, бросились добивать бедных тёмных, что попали в зону действия моей ауры. Это было не очень честно, так что я убрал «Лечебную ауру». Церковники и тёмные должны сражаться на равных условиях, не пользуясь заёмной силой третьей стороны.
—Верни ауру, смертник,— тут же потребовал Папа.— Не нужно усугублять своё и без того незавидное положение.
—Во-первых — я не смертник. Во-вторых — артефакты принадлежат мне и Цитадель не имеет никакого права их забирать. В-третьих — что не так с моим положением?
—Ты отказался выполнять приказ брата Лина. Или хочешь сказать, что он тоже тёмный?
—Почему я должен выполнять его приказ?— поразительно, но даже сейчас я оставался спокойным, как удав!
—Потому что ты смертник,— Папа тоже не показывал эмоции. Глава церкви разговаривал со мной, как с каким-нибудь умалишённым, на которого бесполезно орать.
—Почему же я смертник?— продолжил допытываться я.
—Потому что ты тёмный.
—Почему я тёмный? Ведь я родился в Заракской империи. В светлой империи.
—Потому что ты прошёл инициацию огнём через тёмный камень.
—То есть теперь уже я не тёмный?— спросил я, избавившись от «Золотистого купола защиты». Давно собирался сделать это, ещё как только появилась возможность вытаскивать камни. Хотелось проверить, в кого я превращусь без этого камня. Вот, наконец-то появился повод. Накатило неприятное ощущение, словно я голым встал перед огромной сворой кронов, но отступать было поздно. Строка состояния никуда не делась, инвентарь остался при мне, мифриловые перчатки продолжали работать, так что мне ещё нужно? Да, купол был полезен, но я могу поменять его на «Магический доспех» и навсегда забыть о том, что в моей жизни был «тёмный» период. Разве что с обращёнными теперь придётся вести себя осторожней — отныне у них появится возможность на меня влиять. И не только у них — у той твари, что находится на площади, тоже. Положив сияющий золотом камень на пол, чтобы даже его наличие не вызывало лишних вопросов, я посмотрел на Инквизитора.
—Ответь, воплощение Света, я всё ещё тёмный? Платить за твой ответ не стану.
—В этом человеке нет тьмы. Он не тёмный,— послышался громовой голос, из-за которого у меня по всему телу пробежал табун мурашек, однако на колени мне падать не пришлось. Я больше не был тёмным и на меня не влиял голос Инквизитора.
—Вернёмся к изначальным вопросам?— я перевёл взгляд на Папу.— Почему я должен выполнять приказ брата Лина? Нет, не так. Почему я, светлый эрцгерцог Валевский, подданый Заракской империи, глава автономного города Кострищ должен выполнять приказы Цитадели Шурганской империи? Неужели всё дело в этом золотистом восьмиграннике?
—Каким образом ты его извлёк?— спросил Папа и в этот момент со стороны коридора раздался вой тёмных тварей.— Верни «Лечебную ауру»… Эрцгерцог Валевский.
—Я хочу забрать свои артефакты,— произнёс я, включая ауру. Подняв золотистый магический камень, я с трудом удержался, чтобы тут же не вернуть его обратно в магическое поле. Ощущение беззащитности бесило.
—Ты можешь остановить Волну?— Папа проигнорировал мои слова. Магистр Тарра научила меня, что это тоже ответ, который следует принимать и как-то на него реагировать. Хорошо, будем реагировать.
—Без этого камня — нет,— я продемонстрировал восьмигранник.
—Ты можешь вернуть его в магическое поле?
—Да, но делать этого не стану. Потому что я так вновь превращусь в тёмного и стану смертником. Мне этого не нужно. Это война церкви Света и её оплота в Шурганской империи. К эрцгерцогу Валевскому битва с тёмными не имеет никакого отношения. Я никогда не был тёмным, церковь Света прекрасно это знала, но её волновали лишь формальные признаки. Раз камень делал меня тёмным, значит я являюсь тёмным целиком. Такого больше не будет. Я чту и уважаю церковь Света, но не имею права вмешиваться в её борьбу с тьмой. Ибо наказание для простых людей за такое одно. Смерть!
—Ты не простой человек.
—Только что Инквизитор заявил обратное. Я не тёмный. Я не часть церкви. Я простой человек.
—Мы можем ходить по кругу миллионы лет, но результата от этого не будет. Пока мы здесь — там гибнут люди. И в твоих силах им помочь.
—Путём собственной жертвы? Нет, ваше Святейшество, я на такое пойти не могу. У вас есть командоры, есть Инквизитор, есть огромная армия служителей Света, способных уничтожить любую тёмную заразу этого мира. Они справятся, нет сомнений.
—Неужели всё дело в артефактах?— после паузы спросил Папа.— Ты готов позволить погибнуть целому городу из-за банальной жадности?
—Дело не в артефактах, ваше Святейшество. Дело в отношении. Я не знаю, по какой причине, но меня не воспринимали как человека. Только как предмет, что должен выполнять свои функции. Закрывать разломы, туманы Фарафо, искать обращённых среди высших слоёв общества. Не человек — функция. С меня даже статус «смертника» не сняли, хотя церковь Света прекрасно понимала, что к тёмным я не имею никакого отношения. Почему? Потому что так ей было удобно. Потому что так можно двинуть пальчиком и мальчик тут же побежит выполнять приказ, не смея отказаться. Я не понимаю причин такого поведения. Ведь куда проще договориться. Но нет, церковь Света не привыкла договариваться. Она привыкла приказывать. Вот только Инквизитор только что показал, что больше приказывать мне вы не имеете права — император Заракской империи вернул меня в мир живых. Меня, светлого эрцгерцога Валевского. И вновь, вместо того чтобы нормально договориться о том, чтобы закрыть Волну, которая угрожает не только Цитадели, но и Аль-Хорезму, служители Света начинают приказывать. Ты должен! Ты обязан! Это твой долг! Нет, ваше Святейшество, моего долга здесь нет. Моя обязанность — защищать свой город и людей, что там живут. То, что я сейчас нахожусь в Цитадели — чудовищная ошибка, которую я собираюсь исправить в самое ближайшее время. Как видите, артефактов здесь нет. Они — отдельная история. Я до сих пор считаю их своей собственностью, которую Цитадель неправомочно у меня изъяла, однако мне уже заявили, что мои предметы останутся в сокровищнице до конца времён, так что смысла обсуждать этот вопрос больше нет. Хочу только сказать, что я не работаю с теми, кто у меня что-то украл.
