— Закрой глазки, котёнок, — легко удерживаю сведённые вместе запястья.
— Только не останавливайся, — мурлычет моя горячая девочка, и послушно смыкает веки.
Вновь приникаю к таким желанным губам и достаю из заднего кармана наручники. Маруся вздрагивает, когда металл касается её кожи.
— Это вынужденная мера, малыш! — я защёлкиваю кольцо наручников на одной руке, удерживая другую, огибаю цепочкой дугу кровати, и пленяю второе запястье.
Маруся пытается вырваться, но я прижимаю её своим весом к постели, теперь уверенный на сто процентов, что не обрасту внезапно шерстью.
— Тихо, тихо, сладкая моя, — трусь щекой об Марусину щёку.
Маруся затихает. Я сажусь возле неё и у меня перехватывает дыхание от того, как она прекрасна в своём бессилии. Восхитительные упругие грудки топорщатся остренькими вершинками под алым шёлком. Острые косточки бёдер выступают над поясом джинсовых шортиков. Чуть впалый живот подрагивает. Длинные, стройные ноги покорно разведены в стороны. Ложусь рядом с Марусей и поправляю тёмные пряди её волос, рассыпавшихся по подушке. Она тихо глотает слёзы, и виноват в них только я.
— Не плачь, котёнок, — не могу удержаться и забираюсь рукой к ней под топ. — Я больше никогда не сделаю тебе больно. Не могу налюбоваться тобой. Ты такая красивая.
Глажу ей грудь и живот, ладонью осторожно забираюсь под шорты и касаюсь нетронутой плоти. Оттормаживаю себя и хочу убрать руку, но Маруся вдруг просит:
— Погладь меня… Там.
Меня бросает в дрожь. Расстёгиваю ремень на её штанишках, дёргаю молнию и одной рукой приспускаю их с покатых бёдер. Осторожно, чуть касаясь пальцами бархатной кожи, снова забираюсь рукой под кружево белья между покорно разведённых в стороны ног. Раздвигаю складки и дурею от прикосновения к влажному лону. Наклоняюсь к лицу Маруси, и она встречает мои губы жарким поцелуем. Разминаю одним пальцем сжавшийся вход, где кожа тоньше розовых лепестков. Ввожу его неглубоко и снова позволяю себе лишь лёгкие поглаживания. Маруся напряжена, но глаз не открывает. Наигравшись, поднимаюсь большим пальцем к маленькому, набухшему бугорку и нажимаю на него. Маруся стонет мне в рот, извиваясь всем телом, и мы вместе кончаем. Она мне в руку, а я в штаны. Последний раз со мной такое было в школьном возрасте.
Маруся хватает воздух ртом и испуганно смотрит на меня.
— Что это было?
— Твой первый оргазм, котёнок, — я подношу мокрые пальцы ко рту и засовываю их в рот. — М-мм, ты мой вкусняш!
— Как с горы слетела! Хочу ещё! — требует Маруся.
— Это была промоакция, — улыбаюсь я и трусь носом об её нос.
— Руслан! — дёргается она, пытаясь вылезти из наручников. — Так не честно.
— Меня твой отец сейчас дёрнет к себе. Продолжим ночью, котёнок.
— Но я же арестована!
— В этом есть свои плюсы, — я натягиваю на Марусю шорты и застёгиваю молнию и ремень. — К тому же нет таких дверей, которые я не отворил бы ради тебя.
Достаю из кармана ключ от наручников.
— Прежде, чем я тебя отстегну, хочу сказать одну важную вещь.
Маруся лежит, надув губки. Я наклоняюсь к её уху и шепчу:
— Никого и никогда я не любил больше, чем тебя.
Глава 16
Руслан
Я успеваю зайти домой переодеться, прежде чем Фрол звонит мне. Насмотревшись, каким франтом вырядился Димон для визита к Марусе, я решил не отставать. Вытащил из шкафа белую рубашку и серые брюки. Повертелся в них перед зеркалом и, подумав, надел до кучи синий галстук. Так непривычно видеть себя без бороды. Придётся теперь бриться каждый день. Но ради Маруси я готов на всё. Невольно улыбаюсь, вспомнив наши с ней первые шалости. Лука приедет, сразу освобожу больше времени для молодой жены.
В дверях кабинета Фрола сталкиваюсь с Димоном.
— Бизнес-план пересмотри. Но, в первую очередь, подправь в банановом договоре всё, что обсудили сейчас и Русу кинь на почту. Пусть глянет опытным взглядом законника, — напутствует его Фрол, стоя у окна и почёсывая всей пятернёй грудь. Наш спортсмен, как всегда, в шортах и майке. Рубашку Большой папа надевает только на онлайн конференции и совещания. Анна каждый день вешает ему чистую офисную одежду на плечики возле стола. Чтобы в любую секунду преобразиться мог.
— Сделаю. Только у тебя не знаешь, где уединиться! Как ты умудряешься здесь работать и при этом ещё что-то умное генерить? — улыбается Димон, сжимая под мышкой ноутбук.
— Всё дело в баньке, старина! У меня там лежбище! Выбирай любую из комнат — тишь, гладь, Божья благодать. За барной стойкой холодильник, если помнишь.
— Мне бы фреш клубничный. Марго так свои ягоды расхваливала.
Фрол усмехается и переглядывается со мной:
— Да, ягодки хорошие. Но сначала договор сделай. Давай вали, — жестом гонит Димона. — Дел до пупа.
Мы остаёмся с Фролом одни:
— Как тебе шахер-махер нашего Димасика? Так запустить сына! Подожди письмо отправить нужно, — Фрол идёт к компьютеру и быстро шерудит пальцами по клавиатуре.
Я смотрю в окно, как девчонки болтают с Алёной. Она стелет на столе одеяло и сажает на него Даньку. Гулит с ним, сгибает, разгибает ему ручки-ножки. Задумчиво читает что-то в своём персонайзере и откладывает его в сторону. Вижу, как снова загорается экран, но Алёна занята с Даней. Удивлённо приподнимаю брови, когда вижу, что Варя пишет ответ вместо неё. Мэл шепчется с ней и, прихватив Есю, девчонки бегут в дом. Вот макаки, опять что-то затеяли.
— После того, как Данила попал в твоё бабье царство, переживать нечего. Волконский, конечно, мудень, — я всё ещё сердит на Димона.
— Мудень, не мудень, а девушку у тебя умыкнул, — Фрол вытягивается на диване, закинув руки за голову и довольно хмыкает. — Чуть не профукал Марусю, волчара мой матёрый.
— Не говори! Старый стал, на лапы ссу, — достаю из минибара бутылку минералки и пью из горла.
— Ладно, не прибедняйся! По тебе все девы мои сохнут. Почти все. Лететь куда собрался? Вырядился, как на парад. Суды вроде все разрулили. Пойдём лучше в бильярд партеечку замутим…
— Какой бильярд, мин херц? — соображаю, как бы на нужную тропу свернуть.
— В «американку» или «пирамидку», — Фрол прищуривается и с подозрением тянет: — А ты чего сияешь, как бампер от «мерсухи»? К Марусе пробрался? Я ж её под арест отправил.
— Ничего и не сияю, — сажусь в кресло напротив Фрола. — С чего ты взял?
— Вряд ли твоя рожа так бы светилась от пары ложек варенья и похищенных поцелуйчиков у моей жены.
— Прозорливый ты, мин херц! Грешен, пробрался.
Фрол поджимает губы и, надувшись, устремляет взгляд в потолок.
— Всю жизнь знал, что вы с Марусей однажды переспите, но как представлю, что ты такой кабан, мою девочку дерёшь…
