— Отцу не говори только.
— Руслан сам ему скажет, — пожимает плечами мать. — У них нет секретов друг от друга.
— Выполни мою просьбу, — теперь я хватаю мать за руки.
— Хорошо, — соглашается она чересчур легко. — Вы у нас теперь самостоятельные. Без пяти минут семья. Ячейка общества. Иди платье надевай. А я пришлю к тебе сестёр.
Бегом поднимаюсь по ступеням на второй этаж. Настроение ни к чёрту. Так оплошать вчера. Зато поняла, под какой я серьёзной защитой. Впервые в жизни, наверное.
— Здорово, систер! — в комнату вваливает Мэл. Надо научить её входить. Впрочем, если они сошлись с Лукой, то ей моя наука уже ни к чему.
— Привет, Мэл, — подхожу к сестре и обнимаю её. — Спасибо тебе! Ночью сил не было поблагодарить тебя!
Отстраняюсь и смотрю на неё. Есения с Варей наложили ей макияж в стиле женщины вамп и уложили любовно выкрашенные мной накануне в рыжий цвет волосы в высокую причёску.
— Димон падёт к твоим ногам.
Щёки Мэл заливает румянец:
— Думаешь?
— Уверена! Только ты ведь теперь с Лукой, — улыбаюсь я. — Так что зря мы старались.
— Не зря, — Мэл горделиво вскидывает голову, как порой делает Марго. — Хочу, чтобы он понял мимо кого прошёл. А Лука меня любую любит.
— Так уж сходу и любит? — подкалываю я Мэл.
— Да. Мы с ним вчера…
— Тсс… — подношу я палец к губам. — Только не говори, что вы уже целовались.
— Нет, но он… Он меня правда любит.
— Дай Бог! Я буду только рада, — я тону в крепких объятьях Мэл.
— Тук-тук! — в дверь просовывается голова Есении. Её волосы отливают перламутром, от прикосновения к ним солнечных лучей. Аккуратно уложенные белокурые локоны обрамляют личико накрашенное в нюдовых тонах.
— Входите, красотульки.
Следующий час я провожу в ловких руках близнецов. Анна Ивановна, Ксюха с щенком, Алёна тоже суетятся возле меня. Данила, наряженный в синий костюм, играет с моими браслетами на постели. Дмитрий специально купил и привёз сыну наряд к торжеству. Мы ещё не спускались вниз, и я предвкушаю, как у нашего финансиста встанет даже язык во рту. Мэл просто сногсшибательна!
— Узкая юбка обалденно смотрится на твоей заднице, но с открытой спиной ты погорячилась. В церкви такое не приветствуется, — она застёгивает мне молнию на платье.
— Фатой прикрою! — голос мой дрожит.
Когда я выбирала свадебное платье, то не переживала особо. Сейчас же меня охватывает трепет, когда, надев белоснежное бельё и чулки, я облачаюсь в подвенечный наряд. В ушах стоит колокольный звон. Закрыв глаза, представляю, как мы с Русланом у алтаря клянёмся друг другу в верности и любви. Мне помогает одеваться только Мэл. Она единственная в курсе моих ушибов и царапин. Остальные терпеливо ждут.
— Хватит там уже возиться за ширмой, — подгоняет нас Марго, заскочив в очередной раз в комнату. Мать снуёт между вторым этажом и первым, где попивают шампанское первые гости, чествуя жениха и отца невесты.
— Сейчас, мамуль, не гони коней!
— Руслан с Егором уже поехали в храм.
Я выхожу из-за ширмы, поправляя платье на груди.
— Ну как?
— Класс! — хором роняют Есения с Варей. Мои близняшки сегодня в длинных туниках, подпоясанных серебряными ремешками. Есения в голубой, а Варя в светло-зелёной.
— Маруся, я не видела невесты красивее. — Мать, пока я наряжалась, неожиданно сменила синее платье на белое.
— А ты в белом кружеве, как невеста, — рассматриваю я её наряд, похожий на платье балерины. Только на ногах не пуанты, а туфли на неизменно высоких каблуках.
— Как бы жених не перепутал, — вваливается в комнату отец в смокинге и с синим камербандом на талии. Именно так, с ноги, зарулила ко мне Мэл час назад. — Маруськин, слов нет! Даже жаль отдавать такую красоту из дома!
— Уже отдал, — смеётся Марго и обнимает Фрола.
Они целуются, и я не могу сдержать улыбки. У меня замечательные родители. И они до сих пор влюблены друг в друга до дрожи. Папа пальцами жадно скользит по маминой спине, опускает их на поясницу и сминает платье на бёдрах. Он что-то шепчет маме и её щёки розовеют. Глаза горят у обоих.
— Вот и вылетел первый птенчик из гнезда, — Анна Ивановна вытирает навернувшуюся на глаза слезу маленьким розовым платком с вышивкой по краю.
Ксюха выключает щипцы для выпрямления волос и взбивает на кончиках пальцев гель для укладки.
— Не плачь, Анна Ванна, никто никуда не уезжает, — Ксюха проводит ладонями по распрямлённым волосам. — Соседние земли захвачены нашими людьми. Снесём забор, посеем розы.
Фрол хохочет, подхватывает Ксюху на руки и, несмотря на её сопротивление, подбрасывает к потолку:
— Кровиночка ты моя! Мне нравится ход твоих мыслей!
— Папа! — верещит Ксюха. — Поставь меня немедленно.
Фрол целует её в нос, возвращает на место и смотрит на Варю:
— Есения! Ты бесподобна!
— Папа! — с досадой цедит сквозь зубы Варя. — Ты издеваешься?
— Ты же говорила Есения в голубом! — оборачивается Фрол к Марго. — Что за подстава?
— Ты что, нас только по платьям отличаешь? — Есения роняет из рук сумочку, и из неё выкатывается маленькая бутылка белого вина. Она подкатывается к ноге Мэл, и та, быстрым движением отфутболивает её под кровать.
— Что это? — Фрол смотрит на близнецов. — Вино?
— Аллё, гараж! — включает Варя «решалу», подражая маме. — С темы не съезжай! Я Варя или Есения?
Фрол переводит взгляд с одной близняшки на другую и отступает к двери.
— Вы как намазюкаетесь, так хрен разберёшь! — поворачивается к Марго. — Почему ты рожаешь мне таких одинаковых детей?
— Что? — Есения хватает из кресла подушку и запускает в отца.
Он ловит её на колено, подбрасывает и ударом ноги пуляет на место.
— Смокинг! — Вскрикивает Марго. — Порвёшь смокинг.
— Смокинг? — хором возмущённо вопят близняшки. Есения добавляет: — Всё, что тебя обеспокоило сейчас это не порвётся ли смокинг?
— Я жду внизу! — Фрол пулей выскакивает из комнаты. — Минуту вам на разбор полётов!
Глава 34
* * *
Маруся
— Заткнулись обе! — расправа от Марго короткая и незамысловатая. За отца мать порвёт.
Есения и Варя, закатив глаза и поджав губы, усаживаются на постель. Данила ползёт в их сторону, и они переключаются на него, словно ничего не произошло.
— Дай я на тебя посмотрю, — Марго подходит ко мне, поворачивает лицом к окну и бросает через плечо близнецам. — Молодцы девчонки. Хорошо постарались!
