–Лапа моя,– Он нависает надо мной, тяжело дыша,– красивая, сладкая.
Его пальцы кружат в самых потаённых местах, разминая вход в нетронутое лоно. Серые глаза Волка обезоруживали. Никто не смотрел на меня с такой любовью. В бездонном взгляде нет похоти. Я забываю о бинтах и боли. Схватив Волка за шею, я вновь прижимаюсь к влажным, мягким губам.
Из коридора слышится мат. Падает металлическое ведро и в дверь колотят кулаками:
–Волк, твою мать,– слышится голос Дэна.– Харэ там стриптизерку шпехать в один ствол, Руслан передозил.
Меня будто в прорубь швыряют.
–Как достали!– Серые глаза темнеют, и Волк настороженно глядит на меня.– Лапуль, я сейчас.
Он выбирается из постели под монотонный стук и брань, натягивает джинсы и распахивает дверь. Дэн пытается заглянуть через плечо Волка, но тот выталкивает его в коридор и вылетает следом. Снова слышится грохот.
–Да ты рехнулся? Из-за бабы бросаешься? Ее Князь не сегодня завтра на ножи поставит.
Замираю, чтобы расслышать ответ Волка, нораздаются лишь удаляющиеся шаги. Вот это я поплыла. Нашла время и место. А если меня завтраотвезут к Князю? Сев на кровати, я машинально тяну руку к стакану с водой., но вспоминаю что там и допиваю остатки воды из бутылки.
Ковыляю к окну и вижу свой "мерс". Знать бы, что ворота не заперты – ищи ветра в поле. Я дёргаю ручку, и окно легко открывается. Я оглядываюсь по сторонам. В углу стоит допотопная ножная швейная машинка "Зингер". Портновская метровая металлическая линейка находится рядом, у стены. В ящике стола среди потрепанных колод карт, шариковых ручек, крышек для закрутки и пачек семян находится перочинный нож. Я со страхом гляжу в овал маленького зеркала. Ничего страшного не вижу, кроме замотанного лба. Мое внимание привлекает пачка черно-белых фотографий. На первой беззубо улыбается белобрысый мальчик в рубашке, шортах, колготках и сандалиях с мячом под мышкой. У меня есть похожее фото, только на нем я обнимаю медвежонка. Такие портреты делали раньше в детском саду. Я переворачиваю картинку и читаю:
–Дениска, пять годиков,– вздох вырывается из моей груди:– Дениска… Что же из тебя выросло?
Слышатся шаги. Я хватаю нож, задвигаю ящик и едва успеваю плюхнуться обратно в кровать. Дверь открывается и в комнату заглядывают двое темноволосых пацана в одинаковых синих спортивных штанах. С виду мои ровесники – чуть за двадцать. В плане торсов до Волка им далеко, да и по рангу явно ниже. Они смотрят на меня, как на экзотическую птицу.
–Клевая,– кивает один другому.
–Ага.
Парни входят в комнату и усаживаются на кровать, будто меня там и нет. Я поворачиваюсь набок, зажав нож в кулаке, и закрываю глаза. Охрану, значит, прислали. Вот только Дэн или Волк? Слышится писк игры в тетрис. Детский сад! С кухни доносятся голоса, но я уже не различаю, кто говорит. Губы касаются моей шеи, ладонь ложиться на плечо, но я уже не понимаю: сон это или явь.
Глава 21
Кэнди
С улицы доносится невнятная болтовня, на кухне громыхает посуда, в воздухе пахнет кофе и яичницей с копченым салом. Я впервые в жизни просыпаюсь в мужских объятьях и не сразу понимаю, где нахожусь. Голова покоится на смуглом плече. Чувство покоя и защищенности окутыват меня мягким облаком. Я уже узнаю Волка по запаху, дыханию, прикосновению. Мой сероглазый хищник вырос в глазах еще больше. Ведь он не тронул меня ночью без моего согласия. Мелькает мысль, что он побывал в постели одной из девушек, снял напряжение. Нет, думаю, Волкне такой. Я глажу его руку с крупными венами.
–Брателла, вставай! Доктор приехал,– в комнату без стука заглядывает Дэн, и я, закрыв глаза, вжимаюсь спиной в грудь и животВолка.
Меня прошибает холодный пот. Дверь захлопывается. Часы на запястье Волка показывают десять утра. Голова, ушибленные рука и нога ноют. Рана на спине ненапоминает о себе, пока я не шевелюсь. Во рту пустыня. Я выбираюсь из-под тяжелой руки, безвольно упавшей на постель, исмотрю на тумбочку. Стакан опустел. Я вырубила своего единственного защитника в бандитском логове и беспечно проспала все на свете. Перочинного ножа под подушкой не оказывается. Я чувствую себя школьником неготовым к экзамену и, свесив ноги с постели, судорожно ищу пути отступления.
–Волк, твою мать!– Дэн распахивает дверь и застывает, уставившись на меня.
–Привет!– нервная усмешка кривит мои губы.
Я впервые могу нормально рассмотреть этого парня. Коренастый, на голову ниже Волка, с белым ежиком волос и опухшим после пьянки лицом. Он тоже изучает меня.
–Где тут наша больная?– в дверях показывается Борис Семенович.
Его голос соответствует внешности: невысокий, лысоватый, с яйцевидной головой и брюшком, вываливающимся из брюк. Я смотрю на доктора, готовая вцепиться ему в глотку,если он посмеет прикоснуться ко мне.
–Эта больная, походу, Волка вырубила,– Дэн обходит кровать и тянет друга за плечо. Тот поворачивается на спину и всхрапывает.– Тьфу, живой вроде.
–Денис, я же просил вас не трогать девушку.– Борис Семенович участливо смотрит на меня.– Надеюсь, вас не обижали здесь?
Ну просто отец родной!
–Я бы даже сказала, мы подружились,– я включаюсь в игру и вытаскиваю из арсенала одну из обворожительных улыбок.
–Замечательно,– умиляется врач и обращается к Дэну.– Напился он,что ли? Забирай его отсюда! Нам нужно побеседовать с Юлией.
Думаю, врач уже знает даже моюгруппу крови. Сияет Борис Семенович как фарфоровая супница на званом обеде.
–Не пьет он совсем,– ворчит Дэн и хлопает друга по щекам.
Я забираюсь на кровать и тоже склоняюсь над Волком.
–Скорее всеговыпил снотворное. Приготовила себе на ночь. Да не понадобилось.
За спиной слышится звук открываемой упаковки.
–Ого! Тут не хватает трех штук.
Дэн хватает меня за шею:
–Себе,говоришь, приготовила.
–Оставь ее!– взвизгивает Борис Семенович.– Пошел вон отсюда!
Дэн отпускает меня,злобно блеснув глазами, выходит.
В этот раз на улицу меня сопровождает врач. Яркие наряды исчезли с вешалки. Я сую ноги в уже знакомые сапоги и выхожу из дома. В сумерках пасмурного утра я задерживаюсь на ступенях и бегло осматриваю двор. По одну сторону забора стоит покосившийся парник с прорванными стенками и темнеютгрядки. Рядом с крыльцом рябина. Я срываю гроздь налитых оранжевых ягод и сую в рот. Горечь, как вкус моей незадавшейся любви. Ворота на вид хлипкие, машиной вышибу. Справа от них – черный джип и девятка. Пацанские тачки резвые, но до моей коняшки им далеко. Авто докторишки на улице, наверное. Куда поворачивать помню. Хорошо бы колеса мальчикам спустить, но я проспала этот счастливый момент.
–Юлия, пойдемте!– Борис Семенович подхватывает меня под локоть.– Простудитесь.
