Чёрный джип подрезал машину Виктора и умчался вперёд. «Волга» чуть не ушла в занос, но Виктор вырулил и тут же вспомнил слова Алексея: «Дорога нынче скользкая, говоришь? Только рыпнись щенок, и я устрою тебе вырванные годы!»
Злой, как скорпий, Виктор подъехал к дому Татьяны и достал из бардачка пистолет. Расстегнул «аляску», ремень и надел кобуру на пояс. Оглядевшись по сторонам, Виктор вышел из машины, и, хлопнув дверцей, с хрустом провернул в замке ключ.
На втором этаже уютно светилось окно кухни. Держа руку на рукоятке пистолета, Виктор шагнул в подъезд и прислушался. Тихо. Поднялся бегом. Татьяна уже, открыв дверь, ждала на пороге.
–Танюша, милая!– Виктор повесил «аляску» на крючок и прижал любимую женщину к груди.– Как же я сегодня устал. Артур так и спит?
–Да. Я его держу на лёгкой дозе. Завтра огурцом проснётся. Вещи я ему постирала, нагладила.
–Умничка,– Виктор коснулся нежных губ.– Есть, что поесть?
–А то!
* * *
–Геля выходит замуж.– Виктор отпивал из кружки обжигающе-крепкий чай.
–Слышал уже,– Артур неохотно ковырял ложкой овсяную кашу, сдобренную сливочным маслом,– этому нужно помешать.
Виктор встал и взял бумаги с холодильника.
–Не нужно.
–Не тебе решать.
Он говорил, как Геля. На мгновение Виктор усомнился. Артур поднял на него глаза. Тут же на память пришёл сон, и Виктор положил бумаги перед сыном.
–Что это?– Артур ткнул пальцем в бумаги.
–Югославия. Контракт.
Артур облокотился на стол и упёрся лбом в ладони.
–Ты убил трёх мирных граждан,– тихо сказал Виктор.– И наследил. Это твой откат за реальный срок.
–Я убил трёх бандитов!– Артур дерзко взглянул на него.
–Все бандиты у нас в тюрьмах сидят, а ты убил мирных граждан.– Виктор достал из ящика стола заранее приготовленную ручку.– Ты же мечтал об этой работе.
–Мечтал… Пока не понял, чем она пахнет.
–И чем?
Артур молча доел кашу, подошёл к раковине и включил воду.
–Дерьмом, потом и кровью,– сказал он, поставив тарелку на сушку.
–Так ты подпишешь контракт?
–Ты, конечно, молодец!– Артур усмехнулся и хрустнул суставами пальцев.– Принёс мне готовый контракт и делаешь вид, что у меня есть варианты.
–Подписывай! Вернёшься из Чечни и прямиком туда.
–Это трындец!– вспылил Артур.– Ты со мной мог посоветоваться?
–А ты?– рявкнул Виктор в ответ.– Перед свиданием.
–Я должен быть уверен, что Геля в надёжных руках и счастлива!– Артур прошёлся по кухне.
–Они ждут ребёнка,– выложил Виктор козырного туза.– И вполне себе счастливы. Клянусь.
Артур вырвал из рук отца ручку и, пробежав глазами контракт, поставил размашистую подпись.
Глава 40
Я отремонтировала «мерседес» ипоняла, как соскучилась по его комфорту. С большой неохотой выбираюсь из его теплого салона на улицу, закрываю машину и прячу ключи в кармашек кожаной сумки.Из чёрных туч валит снег. Крупные хлопья мягко ложатся на землю и тоскливо скрипят под ногами. Завтра придется брать у дворника лопату откапывать железного коня. Крещенский мороз забирается под короткую кожаную куртку и пронизывает до костей. Редкие фонари мажут опустевший двор тусклым светом. Покосившиеся качели, исписанная непристойностями трансформаторная будка, сваленные посреди дороги решетки от разломанной ограды. Когда выстроенная по кирпичику жизнь рухнула в одночасье, у меня появилось время оглядеться по сторонам. Питер девяностых мало чем отличается от революционного Петрограда.
Наконец-то парадная. Неделя, как я перебралась ненадолго к родителям. Сейчас дерну кофейку… Нет, лучше коньячку, и лягу в ванну с книжкой. А завтра – во Псков. Нервишки подлечу на свежем воздухе, пока документы готовятся.
Я не сразу просекаю, что за джип раскорячился посреди дороги и дымит выхлопами. Раньше он мне на глаза не попадался. Разворачиваюсь и, стараясь не выказывать спешки, семеню обратно к своей машине. За спиной раздаётся звук открываемых дверей. Сердце замирает испуганным котенком, и я бросаюсь наутек. Но в ботфортах по льду особо не разгонишься. Грохот шагов преследователей приближается и отдаётся жутким эхом в голове.Выхватываю пистолет из наплечной кобуры, но доля секунды, и от толчка в спину речу вперед и падаю на колени. Еще мгновение, и я задыхаюсь от нестерпимой боли в вывернутых назад руках. Холод металла касается кожи и на запястьях защёлкиваются наручники.
–Помо… – кричуя, но отключаюсь от удара по затылку.
Рокот двигателя и крен на поворотах приводят меня в чувство. Я лежу на спине, боясь шелохнуться. Перед глазами, завязанными тугой повязкой, расплываются круги и мельтешат черные мушки. Руки затекли, и очень хотелось повернуться набок. Голова лежит на чьих-то ногах, а мои конечности, согнутые в разбитых коленях, на сиденье. Шершавая ладонь ласкают мою грудь, задрав лифчик. Вторая рука гладит меня по волосам. Запах кожаной куртки, сандала и хвои – я безошибочно узнаю человека, чей член красноречиво упирается в мой затылок. Я молчу в надежде подслушать разговор.
–Хочу ее, Дэн, у нее такие грудки!– Волкцарапает ногтем горошину соска и проникает рукой мне под джинсы. Я сжимаю бедра, но палец уже раздвигает мои складки и ласкает бугорок.– Онався течет.
Мое возбуждение смешивается с липким страхом расстаться с девственностью, а может и с жизнью под бандитами.
–Ты чего, братишка? Остынь! Хочешь, чтобы нам в этот раз голову за нее отвернули?
Рука вновь ложится на грудь, а ко мне возвращается способность дышать.
–Я хочу ее!– Волкелозит подо мной.
–Она еще не пришла в себя?
–Нет, ты ей саданул от души.
–Я бы тоже, ей лучше засадил, чем саданул. Но может, нам что-то и перепадет. Ночка предстоит веселая.
Похоже, меня везут прямо к Князю и не просто для плотских утех.
–Какого черта?– Я трусь затылком о член, надеясь распалить желание Волка еще сильнее.
–Лежи тихо!– Волк возвращает лифчик на место, и большим пальцем очерчивает контур моих губ.
–Может договоримся?– Я с трудом сажусь. Руки-ноги трясутся, а голова раскалывается, как с похмелья.– Чего сразу по голове бить?
–Договорилась уже! Рот закрой!– Дэн не миндальничает со мной.– Забыла,как нагрешила?
–Чем? Все ходы записаны, и я чиста, как снег в полях. Впрочем, в жизни всегда есть место подвигу. Конни четко подставил меня.
–Это ты не нам сейчас будешь рассказывать.
Машина останавливается, и Волк развязывает узел на моем затылке. Его серые глаза смотрят плотоядно, и я не понимаю, можно ли вновь зачислить его в союзники. Воспоминания о жарких прикосновениях затуманивают разум. Кровь приливает к щекам, а низ живота сводит судорогой. Уголки губ Волка подрагивают. Всего на долю секунды я вижу того парня, который являлся мне во снах. Ласкового, сильного, смелого, способного заслонить меня от любой беды.
