На этот раз в палату постучали и вместе с Виктором вошел адвокат, похожий больше на барона Мюнхгаузена, чем на серьезного юриста.
Добрый день!— Эдвард пожал ему руку и повернулся к Юле: — Познакомься, Джулия. Кирилл Иванович Прыгунов — он представляет твои интересы.
Эдвард предложил ему стул.
—Очень приятно,— чинно кивнула Юля адвокату и мельком взглянула на Виктора.— Здравствуйте, доктор!
—Мое почтение, миледи,— с придыханием произнес Виктор и, как показалось Эдварду, с легкой издевкой.
—Скажите, пожалуйста, нельзя обойтись без личной встречи с нашей доблестной милицией? — обратилась Юля к Кириллу Ивановичу.
Виктор облокотился на спинку кровати и назидательно заявил:
—Доблестная милиция выделила отряд специального назначения для твоего спасения.
—Ой ли? Такую масштабную операцию органы не сподобились бы затеять из-за меня, тем более, так спонтанно. Не легла ли я марьяжной дамой в их игре?— Юлино лицо озарила невинная улыбка.
Виктор заливисто рассмеялся:
—Какие умные барышни валяются по придорожным лесам. Нужно чаще прогуливаться там, может, и мне повезет.
«Удивительная девушка, еще полчаса назад она собиралась сброситься из окна, потом чахла, как не политая герань, и вот, пожалуйста, уже умничает перед Виктором».
—Допроса никак не избежать,— покачал головой Эдвард.— Полиция приезжала несколько раз, но я говорил, что ты еще без сознания. Завтра тебе придется собраться с силами.
Кирилл Иванович сел около Юли на стул.
—Сейчас немного пообщаемся тет-а-тет. Вы мне расскажете все как на духу, и мы быстро закроем вопрос по вашему делу.
—Я смогу завтра прекратить допрос в любой момент?
—Да,— встрял Эдвард.— Просто закроешь глаза, и я пойму, что пора всех выпроводить.
—Поговорим?— переспросил адвокат.
— Поговорим,— вздохнула Юля.
—Если вы не возражаете, мы останемся наедине?— обратился Кирилл Иванович к мужчинам.
Эдвард кивнул другу, и они вышли из палаты.
Юле не удалось побыть наедине со своими мыслями. Сразу после ухода адвоката, вернулся Эдвард, нагруженный двумя пакетами. Впервые он пришел к ней в палату не в халате и не в хирургическом костюме, а в синем кашемировом свитере, серых брюках, ладно сидевших на его узких бедрах и ботинках. Юля прикинула стоимость наряда Фаррелла-старшего: «Где-то пары штуки баксов плюс часы «паттек филлипп». Скромное обаяние английского врача. И что это мы так вырядились? Похоже, я влипла».
—Проголодалась?— он достал из одного пакета пару белых тарелок с ажурными краями, приборы и две кастрюльки с желтыми цветочками, вставленные одна в другую. По палате поплыл дразнящий аромат курицы и жареных котлет: — Домработница Виктора приготовила бульон с клецками и пюре с домашними тефтелями. Сейчас пообедаешь нормально.
—Ого! Пахнет многообещающе!— Юля захлопала в ладоши: «Неужели Роберт больше не придет?— сжалось ее сердце от тоски.— Меня сейчас стошнит от запаха еды».— В сумке должен быть черный спортивный костюм, достань его, пожалуйста. Еще мне нужно полотенце, шампунь, мочалка и расческа.
—Сначала поешь,— Эдвард достал из второго пакета синие спортивные шлепки и белоснежный махровый халат.— Надень это.
Юля неохотно выбралась из-под одеяла. Эдвард, бросил тапки к ее ногам, помог ей встать и накинул на плечи халат.
—Завтра можно будет выйти немного погулять,— он завязал ей кушак на талии.
—Я хочу совсем уйти отсюда,— чуть слышно произнесла Юля.
—Хорошо, потерпи до завтра.
От Эдварда пахло мятной зубной пастой и парфюмом с терпким ароматом сандала и амбры. Теперь она боялась его губ, и вся подобралась, опасаясь, что Эдвард снова поцелует ее. Но он лишь потрепал за щеку и подтолкнул к столу.
Есть не хотелось, но Юля запихнула в себя суп и сжевала половину котлеты. Эдвард сидел рядом, скрестив ноги, и читал газету «Правда», пестревшую черно-белыми заголовками про светлое будущее и ужасы нашего городка. Юля мысленно благодарила его за очередное спасение, но по-прежнему терялась в догадках: был ли тот жаркий поцелуй искренним порывом или всего лишь актом милосердия. «Он тоже собирается на мне жениться? После того, что у нас было с Робертом?— Юля украдкой разглядывала Фаррелла-старшего. Все в его лице казалось идеальным: умный, вдумчивый взгляд, высокий лоб, четко прорисованный рот, благородный профиль.— Как он себе это представляет? Мы будем спать втроем? Дружная шведская семья на берегах туманного Альбиона? Я не смогу видеть Роберта в качестве пасынка, а тем более с другой дамой. А ведь он тоже однажды женится. Уфф, мурашки до самой плашки, даже не подозревала, что я такая собственница. Быть может, если бы с самого начала Эдвард не оттолкнул меня… Я даже не беру в расчет разницу в тридцать лет. Впрочем, все это ерунда. Я восхищаюсь им как мужчиной, как врачом, как другом. Хотя о какой тут дружбе может идти речь, когда он меня одними поцелуями довел до оргазма прямо у подоконника. После недавних эротических видений несложно представить, что будет в постели. А ведь он, наверное, не меньший затейник, чем мой Конни. Тот, кстати, тоже был старше меня где-то на четвертак. Бедняжка, если бы не его страсть к подглядыванию, мы бы, может, и поженились. Ах-ха, помню, как я забавлялась над ним до тех пор, пока…»
—Джулия, чтобы ты хотела на Рождество?— Эдвард отложил газету.
Вопрос застал Юлю врасплох, выудив из серии воспоминаний, о которых забавно вспомнить, но стыдно рассказать. Она долго бежала от своего прошлого, но настоящее решило по-взрослому провести инспектирование ее скелетов в кладовой.
«Помириться с Робертом»,— прошептал внутренний голос.
—Немножко солнца,— нашлась она.
—Обычно мы празднуем Рождество семьей,— задумался Эдвард,— Но твое желание мне нравится. У моих друзей есть яхта, и можем, например, поехать на Новый год к ним. Они давно меня зовут отдохнуть на Сен-Барт.
—А где это? Не слышала,— по Юлиным губам скользнула слабая улыбка и одновременно сложилась мозаика в голове: «Это был не акт милосердия. Речь явно идет не о поездке втроем».
—Карибы, Северная Америка. Все никак не соберусь — обронил он так, будто говорил о поездке до Кологрива.— Но я спрашиваю о подарке?
