—Ты говорил, что мы можем погулять,— она нашла в себе силы вытащить руку из его ладони и отошла на безопасное расстояние.— Хочешь поедем кататься по городу? Ладно, я, раненная, но тебе-то не надоело сидеть в этой резервации?
—Надоело,— он повернулся вслед за ней,— Но как мы поедем?
Юля присела на корточки и достала из сумки ключи от машины и показала Эдварду.
—Поедем с ветерком.
Она наклонилась, чтобы достать джинсы. Острая игла впилась ей в плечо, и стены палаты поплыли перед глазами. Сквозь уплывающее сознание она услышала звук открывающейся двери и увидела склонившееся над ней лицо Виктора. "Почему на нем плащ, а не халат. Это было последнее, о чем она подумала.
— Ты все-таки решился?
— Так будет лучше для всех.
Виктор постучался, когда Юля, напевая детскую песенку о лете, красилась, чтобы поехать гулять.
—Ты уже на ногах? Привет, красавица!— он вошел в палату и притормозил у открытой двери в ванную.
—Виделись!— не очень вежливо ответила Юля, не прерывая увлекательного занятия по прокраске каждой реснички.
—Ты мне нравишься!— Виктор прислонился плечом к косяку двери.
Юлина рука дрогнула: «Тебя мне еще не хватало для полного счастья».
—Это не то, что ты подумала…
—А откуда вы знаете, что я подумала?— она упорно не смотрела на него.
—Работа такая. Вообще, я пришел предложить тебе дружбу.
—Timeo Danaos et dona ferentes[2]— Юля закончила с ресницами и повернулась к Виктору.
—Да ладно тебе! Никаких даров. Всего лишь телефон Роберта. Он забыл его дома в спешке. Хотел отдать Эдварду да разминулся с ним. Передашь?
—Не вопрос,— вежливо улыбнулась Юля и протянула руку.
—Интересные тут контакты у него,— рассмеялся Виктор и нажал на клавишу в мобильнике. Экран вспыхнул серым тусклым светом.
—Рыться в чужой записной книжке для вас нормально?— нахмурилась Юля, закусив губу.
—Мне же нужно было узнать чей он?
—А у вас дома проходной двор?— она повернулась к зеркалу и взяла карандаш для губ.
Виктор проигнорировал ее колкость и принялся листать адресную книжку Фаррелла-младшего.
—Алекса Пятница, Большие титьки, близняшки…
—Замолчите немедленно,— она заткнула уши ладонями и отшатнулась от зеркала. Виктор положил телефон на раковину и подхватил Юлю под локоть.
—Мне неприятно причинять тебе боль,— Виктор снова развернул ее к зеркалу и сказал уже без тягучей ленцы в голосе,— Но ты собралась за Роберта замуж, а мне отчего-то тебя жалко. Ты классная девчонка, потому позволь дать тебе совет человека, прожившего уже полвека. Твое сердце бьется только благодаря Эдварду, а его, с недавних пор, только ради тебя. Не ведись на молодого повесу, он наиграется и бросит. Уже бросил.
—С чего вы взяли?
—А разве нет?
Юля промолчала.
—Сделай счастливым Эдварда.
—Я далеко не ангел,— Юля дрожащей рукой взяла помаду и, кинула ее обратно в косметичку: «Еще удивлялась, что Роберт так сведущ в разных женских штучках!»
—Противоположности сходятся.
—И вскоре в ужасе разбегаются,— Юля с трудом сдерживалась, чтобы не разреветься.— Оставьте меня. Прошу вас.
—Уверен,— Виктор похлопал ее по плечу,— ты сделаешь правильный выбор.
Юля подождала пока за ним закрылась дверь и посмотрела на телефон, как на гремучую змею: «Вдруг Виктор соврал?» Юля пересилила себя, взяла в руки мобильник и пролистала контакты. Худшие подозрения подтвердились. Она отнесла его на стол, вернулась в ванную, включила воду и с остервенением принялась намыливать руки.
Когда вернулся Эдвард, Юля уже немного пришла в себя.
—Виктор принес телефон Роберта,— она больше не хотела прикасаться к нему.— Возьми на столе.
Эдвард сунул его в сумку и улыбнулся Юле:
—У него их три, если не ошибаюсь. Ты готова. Поехали?
***
—Последнее время мои дни стали похожи один на другой,— Эдвард уселся рядом с Юлей на переднее сидение «мерседеса» и огляделся.— И сейчас я чувствую себя мальчишкой, сбежавшим из закрытого пансиона. Хорошая машина. Роберт говорил, что ты сама купила ее?
—Да, в кордебалете натанцевала.
Рассеянно ответила Юля, вывела машину на дорогу и вышла, чтобы закрыть ворота.
—Ну что, погнали наши городских?— улыбнулась она Эдварду, включила передачу и нажала на газ.
Юля скрыла бледность своих щек с помощью тонального крема и румян, подкрасила ресницы, и персиковым блеском подчеркнула губы. Она глянула в зеркало и поправила волосы. Они вновь приобрели золотистый оттенок и стали на ощупь нежнее шелка.
—Если бы я не сам оперировал, то ни за что бы не догадался, что ты буквально на днях не могла толком пошевелить ни рукой, ни ногой, а вчера днем пыталась выйти из окна. Я мало знал пациентов, которые после такой операции осмеливались через такой короткий срок сесть за руль,— похвалил ее Эдвард.— Я прихватил с собой арсенал лекарств на всякий случай. Ведь случаи бывают разные.
—Когда уезжаешь?— Юля не хотела, но ее вопрос прозвучал слишком обреченно.
—Ты разве не поедешь со мной?— искренне удивился Эдвард.
—Я собиралась ехать с Робертом. Но он предал меня!— Юля говорила словно сама с собой, уставившись на дорогу.— Как ни крути, предал. Уверена, ты знаешь больше, чем я, но почему-то не хочешь рассказывать. Тот роковой разговор с Робертом не идет из головы. Он приревновал меня к тебе, но любящий человек никогда бы не отступился так легко. А он просто сбежал! Стоило мне вновь поверить кому-то, и все вернулось на круги своя: принц в бегах, а я в слезах!— к горлу подступил комок, но она сумела выдавить из себя улыбку.— А, может, и к лучшему, что вот так сразу. Хоть на зеркале надпись оставил с извинениями.
— Какую надпись?— насторожился Эдвард.
—Говорю же, на зеркале. Все бы отдала в тот миг, лишь бы увидеть на стекле: «Я люблю тебя», «я вернусь за тобой», «мне нужна только ты»… Глупо, конечно, но это дало бы надежду, что я все неправильно поняла, и Роберт вернется за мной. Никогда никого не прощала, а его бы смогла простить,— Юля стукнула кулачком по рулю.— Я перевернула все в поисках письма или хотя бы клочка бумаги. Но он всего лишь написал на зеркале: «Прости» и уехал. Ни с тобой словечка не передал, ни-че-го! Пустота.
