— Девочки, — говорю я, нервно переминаясь с ноги на ногу, — давайте объединим усилия. Возможно, если мы поддержим друг друга, каждая из нас добьется того, чего хочет.
Нина и Рэйчел непонимающе уставились на меня. Они не видят дальше своего носа, и это удручает.
— Я могла бы помочь вам обеим — например, поспособствовать тому, чтобы вы были в списке приглашенных на вечеринки. Или замолвить кому надо словечко касательно публикации ваших материалов. Однако, видя ваше отношение ко мне, я спрашиваю себя: а стоит ли утруждаться?
— Зачем тебе делать это? — спрашивает Нина. — Какая тебе от этого выгода?
— Просто я добрая.
Рэйчел поднимает голову со столешницы. Лицо у нее красное, а волосы прилипли к губам.
— Добрая? — переспрашивает она. — Я хочу стать редактором журнала! Быть посредственностью и ничего не делать — это не для меня! — Она сжимает кулаки и выпрямляется.
— Попробуй сделать дыхание «уджай», — советует Нина. — Йога при таких состояниях помогает.
— Слушайте, — говорю я медленно и настойчиво, — давайте хотя бы попробуем. Прямо сейчас. Я иду в кафетерий. Пойдете со мной?
Кафетерий в «Олдем» сбивает с толку так же, как первый этаж крупного универмага, — это многолюдное, запутанное помещение, предлагающее слишком большой ассортимент, где рискуешь задохнуться от чужого парфюма — только все более потрясающее. Я чересчур возбуждена, чтобы выбрать нормальную еду, и останавливаюсь на странной комбинации салата из свеклы с козьим сыром и тарелкой соте из брокколи.
— Посмотрите на ту девушку, — говорю я своим коллегам, после того как мы находим свободный столик у волнообразной стеклянной стены.
Я незаметно указываю на двойника Николь Кидман в высоченном поясе-корсете.
— Круто или отстой?
— Отстой, — говорит Рэйчел, достает блокнот и с бешеной скоростью начинает строчить в нем.
Они с Ниной видели все это и раньше и сегодня не настроены рассуждать об одежде — только о Лиллиан.
— Так что ты думаешь? — спрашивает меня Нина. — Неужели Лиллиан проглотит это?
— Она явно не читала «Наблюдателя», — говорит Рэйчел — И не видела этой гадкой статейки. Прежде Лиллиан никогда не пропускала подобного. И она скорее уволила бы всех молодых специалистов, но не оставила бы это безнаказанным.
— Кстати, об увольнениях. Что случилось с Риз? — спрашиваю я их.
— Мы собирались узнать это у тебя! Ты же была на вечеринке.
— Это произошло во время торжественного обеда, — говорит Рэйчел. — Ты не могла не слышать, как там кричали.
— Одна из женщин за моим столом по-настоящему напилась. Мне пришлось выводить ее и запихивать в такси.
— Ну, ты знаешь, что Риз недавно стала последовательницей готов? — нервничает Нина. — Это все из-за этих нелепых слухов о вампирах. Она в это поверила.
Тут я вспоминаю замечание Лорен об особе, воспользовавшейся банком крови и плазмы.
— Она не одна такая, — бормочу я, однако все еще не могу поверить, что ее уволили именно из-за этого.
— Она пыталась укусить кого-то на вечеринке! — шепотом сообщает Рэйчел.
— А потом, — добавляет Нина, — сошла с ума — начала плакать и умолять, чтобы ей помогли преобразиться, мол, она хочет «стать такой же». Ее отвезли в лечебницу для душевнобольных.
— Ужасно, — замечаю я.
— Не притворяйся, что расстроена, — говорит Рэйчел. — Ты осталась в выигрыше. Ведь ты получила ее рубрику.
Я не хочу получать что-либо ценой чьего-то нервного срыва. Однако Нина и Рэйчел никогда не поверят в это.
— Хуже всего, что Лиллиан проигнорировала случившееся, — говорит Рэйчел. — Она в это время беседовала с мужчиной-моделью. Что случилось с «правящим железным кулаком в бархатной перчатке»?
— Перчатки на месте, — замечает Нина.
Рэйчел продолжает:
— С ней что-то не так. Она уже почти ничего не редактирует. И заставляет Лорен и других людей делать свою работу. Кстати, Лорен одевается в тряпки из «банановой республики» и выглядит по большому счету неважно.
— Она только что родила близнецов и трудится полный рабочий день, — говорю я.
— Что ни говори, она не эталон моды.
Мне неловко, что они критикуют Лиллиан, которая была так добра ко мне, однако у меня появляется возможность затронуть тему, которую мне до смерти хочется обсудить.
— Вчера вечером я упомянула об убийце законодателей мод, и Лиллиан это тоже проигнорировала, — говорю я.
Глаза Нины расширяются. Рука Рэйчел непроизвольно тянется к блокноту, но она подавляет этот порыв.
— Ты была на той вечеринке? — шепчет Нина.
Я киваю. Наконец-то кто-то воспринимает эту ситуацию серьезно.
— Ты видела тела? Как они выглядели? Что на них было надето? — спрашивает Рэйчел.
Конечно, я помню это во всех подробностях, однако мне кажется, что я не вправе сплетничать об этом.
— Мы ушли до того, как появилась полиция. Я была с Кристен, Ноа и Матильдой. Никто из них никак не отреагировал на произошедшее, как будто их это вообще не волновало. Вам не кажется это странным?
— Я не удивлена, — говорит Рэйчел. — А вот Нина вскрикнула, когда услышала о двойном убийстве в студии Сен-Пьера…
— Моя мама выписывает газеты, — объясняет Нина.
— …а Аннабел пришла ужасно раздраженная и приказала ей держать себя в руках, — заканчивает Рэйчел. — Мы в любых обстоятельствах должны оставаться очаровательными и сдержанными.
— Не кажется ли вам это бесчеловечным? — спрашиваю я. — Нет ли у вас ощущения, что люди здесь куда более странные, чем это можно было бы объяснить особенностями модной индустрии? Например, вы обратили внимание, что они спят в своих офисах всю первую половину дня?
— Да, — отвечает Рэйчел. — Я видела Кристен Дрейн лежащей на полу. И обеих француженок — тоже спящими. Вместе…
— И что ты думаешь по этому поводу? — осторожно спрашиваю я, не затрагивая до поры до времени тему слухов о вампирах, — неизвестно, как она отреагирует на это.
— Я думаю, что они слишком много времени проводят на различных вечеринках, поэтому и засыпают прямо на рабочем месте. Они испытывают колоссальное напряжение оттого, что постоянно находятся в центре внимания. И еще, вероятно, наркотики, — ставит точку Рэйчел.
— Ты не думаешь, что они на самом деле… своего рода темная сила? — направляя ее мысли в нужное русло, говорю я.
— Да брось ты, — отмахивается Нина. — Они ничем не отличаются от тебя или меня, если ты об этом. — Ее пристальный взгляд провожает проходящую мимо фигуру. — О-о-о-о! — восхищается она. — Рюши!
Джеймс не позвонил мне и после обеда. Он не задержался у моей комнаты, чтобы поболтать или просто, проходя мимо, подать тайный знак, понятный только мне одной. Я не решаюсь пойти к нему сама и поговорить, поэтому отправляю ему сообщение по электронной почте: «Привет! Как дела?» Это не очень убедительно, но ничего лучшего я придумать не в состоянии.
