— До следующего понедельника, друзья. — Леди-менеджер показывает жестом, что собрание закончено. — Счастливой охоты!
Блондинка-британка, как оказалось, и есть Алекса Ларкин, мой новый босс. Вблизи она выглядит еще более необычно. Белые волосы закручиваются у лица, как меренги, а руки с безупречным маникюром выглядят слабыми и безжизненными. Она говорит:
— У меня никогда не было стажеров, не имеющих никакого опыта работы в сфере моды. Вы должны знать, что у меня имеются серьезные возражения по этому поводу. Как видите, я всегда честна с людьми и говорю все откровенно. Это одна из причин моего успеха.
— Я ценю вашу честность, — неуверенно отвечаю я.
Она косится на меня поверх очков.
Этот обмен репликами происходит в коридоре после совещания, как раз там, где все нас слышат. Фактически нас нельзя не услышать, поскольку, как это ни странно, освободившиеся после двух часов неподвижного пребывания в тишине люди расходятся молча, с высоко поднятыми головами — как модели на подиуме. Все они похожи на привидения и одеты убийственно красиво. Мое самодельное красное платье смотрится как пропитанная кровью тряпка в водах, кишащих акулами.
— Если быть откровенной — а я всегда откровенна, — продолжает Алекса, — в вашем возрасте поздно думать о смене рода деятельности.
— Но… я только что окончила колледж — в прошлом году, — запинаясь, говорю я. — И Лиллиан предложила эту работу… — При упоминании имени Лиллиан Алекса вздрагивает. — Я буду помогать вам во всем. У меня очень большой опыт. Я работала в Службе спасения, поэтому легко адаптируюсь к любой обстановке…
— Мы все занимаемся благотворительностью, дорогая, — смягчаясь, говорит Алекса. — Однако я пришла в моду еще до того, как стали проводиться Недели высокой моды.
Мне с трудом в это верится — по ее внешнему виду ни за что не догадаешься.
— Годы, проведенные в этой индустрии, дали мне энциклопедические познания, — продолжает она. — Я знаю имена и особенности всех французских портных, заслуживающих внимания начиная с 1750-х. Вы слышали о Розе Бертен? О маркизе де Фламбо? Она одевала мадам де Сталь.
— Нет, но я посмотрю о них в Интернете!
Две как близнецы похожие девушки проходят мимо нас, вытаращив глаза на Алексу. Она лишь усмехается в ответ.
Мы начинаем с экскурсии, быстро удаляясь от комнаты заседаний по направлению к приемной вдоль по длинному центральному коридору, разделенному на небольшие отсеки. Редакция занимает половину этажа. Другая половина отведена, как выражается Алекса, «под издательскую часть этого айсберга». По ее тону я догадываюсь, что этих сотрудников она считает людьми низшего сорта. Насколько я могу судить, наша половина этажа представляет собой огромное пространство с тремя рядами изолированных секций: один ряд для отдела моды, другой — для отдела исследований и рекламы, третий — для отделов «Стиль жизни» и «Культура». В конце каждого ряда находятся соответствующие кабинеты-отсеки («Красота», «Мода», «Аксессуары»). А в каждом кабинете есть стол, за которым сидит «кабинетный помощник» (или ассистент-секретарь отдела) — это такая работа. Длинные проходы тянутся вокруг рядов по всему периметру помещения, отделяя центральную часть от периферии, где располагаются отделы «Фото» и «Искусство» и где важные шишки имеют нормальные офисы с дверями и окнами. Шейн Линкольн, арт-директор (импозантный мужчина, выступавший на заседании; лиловая ручка — это его фирменный знак), занимает один угловой офис, а Лиллиан — другой.
Преобладание белого цвета, отмеченное мной в области приемной, характерно и для внутренних помещений. Белоснежная блестящая краска контрастирует с деревянными полами. Белое полотно покрывает стены секций. Рабочие места — персональные, с настольными лампами классического образца и информационными досками с подборкой необходимых материалов. У спинок большинства стульев лежат яркие подушки, внешний вид которых отражает личный вкус владельцев. Кажется, здесь увлекаются ароматерапией. Мы минуем зоны с хорошо различимыми ароматами лаванды, жасмина, роз. Мои глаза начинают слезиться.
Алекса обращает мое внимание на те места, куда вход воспрещен: первое табу — это роскошный угловой кабинет Лиллиан. Я все же заглядываю внутрь, когда мы проносимся мимо, и мельком замечаю восточные ковры и потемневшие старинные вещи, резко контрастирующие с белым окружающим пространством. Кабинеты по обе стороны от офиса Лиллиан пустуют. Миниатюрная, но вселяющая ужас главный редактор, как объясняет Алекса, не выносит топота ног. Это ее раздражает.
Секретарша Лиллиан, красивая черноволосая девушка с прозрачной кожей по прозвищу Бэмби, восседает в отсеке напротив двери кабинета Лиллиан, спрятавшись за компьютером, и шепотом разговаривает по телефону. Она пристально смотрит на нас безумными, затравленными глазами.
— Не сходи с ума, Шелли, — просит она. — Я все выясню так быстро, как только смогу. — Потом со стуком кладет телефон и начинает неистово печатать.
На полке ее отсека красуются три экзотических букета, наверняка преподнесенных Лиллиан клиентами или партнерами.
Когда мы удаляемся на такое расстояние, что Бэмби нас больше не может слышать, Алекса сообщает мне, что Лиллиан увольняет своих секретарей каждые две недели, поэтому запоминать имя очередной Бэмби нет никакого смысла.
— Одна замечательная девушка, правда, продержалась несколько месяцев, что само по себе удивительно. Еще удивительнее то, что ее уволили за нарушение правил использования сервера компании. Это такой скандал, когда молодую сотрудницу увольняют с ее первой же работы. — Она ласково улыбается мне губами, похожими на матово-персиковые подушечки на ее белом лице.
На этой «радостной ноте» мы продолжаем наш обход тридцать седьмого этажа, удаляясь по длинному коридору прочь от кабинета Лиллиан. Мне не терпится увидеть вид из окна, но все стены по периметру заняты офисами, сквозь открытые двери которых я вижу окна с плотно занавешенными шторами. Как объясняет Алекса, это чтобы не бликовали экраны мониторов.
Художественный отдел — второе по счету запрещенное место. Малейшие помехи могут вывести из себя Шейна Линкольна.
— Если увидишь его поблизости, немедленно прячься, — наставляет меня Алекса. — Предыдущая практикантка совершила ужасную ошибку — спросила его, где находится туалет. Так вот, она была задержана службой отдела кадров на выходе из своего «бокса» и тут же «закатана в консервную банку».
После владений Шейна следует большая просторная комната для дизайнеров и отдела фотографии — меня представили девушке с проседью в волосах, как у Сьюзен Сонтаг, присутствовавшей на совещании. Ее зовут Матильда, она ведущий дизайнер. Затем мы подошли к так называемому модному кабинету напротив отдела фотографии. Это огромное (больше, чем весь художественный отдел) помещение, где хранится одежда, присланная модельерами для использования при фотосъемках. Потрясающе, я могла бы провести здесь не один час, изучая декадентские изделия. Боже, неужели это стойка с вещами из осенней коллекции от Марни? Фирменные цвета растаявших леденцов и традиционный покрой — моя любимая марка.
