Юля решила сегодня не изменять белому цвету и осталась в джемпере и юбке, что была за завтраком. Она нанесла на лицо легкий макияж, надела жемчужную нитку и такие же серьги, придирчиво осмотрела себя со всех сторон. Побрызгавшись любимым парфюмом с ароматом черной смородины и иланг-иланг Юля неслышно впорхнула в кабинет к Роберту. Он сидел в одних джинсах в кожаном кресле за рабочим столом, погруженный в мысли перед разобранным пистолетом.
— Зачем тебе ствол?— оружие никак не вписывалось в канву размеренного лондонского утра.
—Ствол?— Роберт поднял на нее насмешливый взгляд.— Если бы русский не был моим вторым языком, мне пришлось бы туго. Откуда такой жаргон, любимая?
Юля подошла к столу и не спеша собрала оружие. Роберт с интересом наблюдал за ней, и когда она закончила сборку, резюмировал:
—Для медицинского представителя у тебя слишком обширные познания и возможности,— он откинулся на спинку кресла и усадил Юлю к себе на колени.— Что ты еще умеешь? Скажи сразу, не томи. Стрелять из лука на скачущей лошади? Водить реактивный самолет? Прыгать с него без парашюта?
— Глотать вилки без предварительной кулинарной обработки. Тебе придется отвечать. Я спросила первая,— Юлю не покидала тревога по поводу московских разборок Роберта: «Он так увлекся, решая мои проблемы, что свои, похоже, задвинул. Впрочем, враги у нас получается, как и друзья, тоже общие. Мой разлюбезный жених вел переговоры по поставке наркотиков с Рябым, так кажется своего неприятеля величал Роберт».
— Все в порядке, Джу,— по глазам Юля поняла, что он ей врет.— Просто я люблю оружие. И имею право на его ношение.
—Не хочешь говорить? Это тоже твое право,— она собралась вычерпать ему на тему доверия мозг чайной ложкой, но в последний момент передумала: «Ты теперь под его защитой, хватит корчить из себя Джеймса Бонда. Прошли те времена, когда тебе все это приносило доход и удовольствие. Будь трепетной и ласковой ланью. Или кем он там из животных тебя сегодня видит».
Роберт закрыл глаза, одной рукой прижав Юлю к себе, а другой поглаживая ее ногу.
— Все хорошо, дорогая,— повторился он, аккуратно поднимаясь пальцами вверх.
Вот уже Роберт перешел границу ажурной резинки и от прикосновения его теплых пальцев она вздрогнула.
— Не думай ни о чем,— шепнул он.— Прошу тебя.
Губы ласкали губы, а пальцы кружили вокруг сокровенной границы, обозначенной линией кружевного белья. Юлины тревоги разлетелись как напуганные птахи, и она отдалась ласкам, думая только о его нежных губах и трепетных прикосновениях рук.
— Львенок,— макияж был безвозвратно утрачен,— мы собирались выбраться сегодня из дома.
— Серьезно?— Роберт погладил ее по волосам и наморщил лоб, делая вид, что пытается вспомнить.— Что-то с памятью в последнее время. Встань, пожалуйста, я хочу показать тебе кое-что.
Роберт вложил пистолет в кобуру на ремне и подвел Юлю к красивой карте мира, на темно-бордовой стене. Взяв ее руку, он приложил ладонь к особому месту на барельефе встроенного черного стеллажа. Карта приподнялась, открывая взору сейф.
— Я сегодня изменил здесь код на 190999JR, это дата нашей встречи.
Открыв железный ящик, он достал оттуда комплект ключей и вручил их Юле.
—Держи, маленькая хозяйка большого дома.
— Спасибо.
«Зачем он показал мне сейф?— у нее в голове крутились тревожные мысли.— Его разговор во сне, настроение, пистолет, демонстрация сейфа, шифр,— звенья одной цепи, не иначе".
—Ты в белом похожа на ангела,— Роберт подхватил ее на руки и принес в гостиную.— Тебе пошли бы большие пушистые крылья.
—И как бы ты меня обнимал?— рассмеялась Юля.
— Любви крылья никогда не мешают,— возлюбленный коснулся губами ее щеки.— Какая ты привлекательная! Собирайся, поехали, а то еще немного, и я отнесу тебя в постель.
Юля провела ладонями по обнаженному животу любимого.
— Какой ты пушистый.
—Как фавн?
Она чуть отстранилась и, взглянув на него оценивающе, продекламировала:
Но кто там, близ пещеры,
В густой траве лежит?
На жертвенник Венеры
С досадой он глядит;
Нагнулась меж цветами
Косматая нога;
Над грустными очами
Нависли два рога.
То Фавн, угрюмый житель
Лесов и гор крутых,
Докучливый гонитель
Пастушек молодых…
—И ты хочешь сказать, что это про тебя?— Юля обвила руками шею любимого.— Я бы, скорее, предположила, что ты — Эрот во плоти.
Роберт рассмеялся.
— Точно. Не хочу быть фавном. А чьи это стихи?
— Пушкина.
— Дивно! Пойдем собираться.
* * *
—Эрот, Эрос, он же Амур, он же Купидон у римлян,— Роберт неторопливо маневрировал среди машин, одну руку положив на руль, а другой согревая вечно холодные Юлины пальцы. Ему хотелось все время касаться ее, вдыхать едва уловимый тонкий аромат, который с первых дней будоражил его как наркотик.— Тебе известно, что лишь традиция классической поэзии сделала его сыном Зевса и прочих небожителей? Так что он постепенно принял черты златокрылого и подобного ветру бога. У Аполлония Родосского это, между прочим, хитроумный, но жестокосердный малыш, помыкающий своей маман. Первоначально он вообще не воспринимался иначе, чем всепоглощающая сила притяжения, не имея ничего общего с обычным пониманием любви. Миф об Эроте, не божестве, а демоне, спутнике Афродиты, выражающем вечное стремление к прекрасному, есть у Платона, Он у него — сын Бедности и Богатства, зачатый в день рождения Афродиты. От родителей унаследовал жажду обладания, стойкость, отвагу и бездомность. Вот так-то, миледи.
Юля с утра пребывала в задумчивом настроении, и Роберт пытался ее отвлечь от грустных мыслей умной болтовней.
—Ты стойкий и отважный,— она серьезно посмотрела на него.— Далеко не бездомный. Но есть ли у тебя жажда обладания?
