Вскоре, накинув халат, я вошла в палату, где лежал Саня в сети многочисленных проводов и капельниц. Сердце мое колотилось, как станочный молот, когда я медленно приблизилась к его постели. Громов лежал неподвижно, белый как полотно, с обритой на лысо головой.
–Саня,– я не узнала свой голос,– Саня, я здесь, с тобой. Прости, что я так долго не шла. Ты слышишь меня? Теперь я буду здесь, пока ты не поправишься, столько сколько потребуется.
Я коснулась его руки, холодной, словно лёд. Присев на краешек стула, я осторожно нащупала пульс. Слабый и редкий импульс. Я провела рукой по щетинистой щеке, Похоже, Громов не брился с момента, как мы расстались в Москве. Я нажала кнопку вызова, ив ожидании медсестрыприподняла краешек одеяла. Швы исполосовали грудную клетку Сани почище,чем мою.
–Доложитемне о состоянии пациента,– попросила я дежурную.
Мы разговорились, и медсестра рассказала, что пуля задела серебряный футляр, и это изменило немного её траекторию и силу удара. Но всё равно это только отсрочка, состояние очень тяжёлое из-за ушибаголовой, пациент в сознание не приходит. Жизнь Громова поддерживается только за счёт аппаратуры.
–Я могу получить тот футляр,– потерянно попросила я, сообразив, о чём идёт речь. Это был складень-фоторамка, который долгие годы хранился у меня. Когда я улетала с Робертом в Лондон из Питера, я передала её Сане в аэропорту.
Сестра принесла футляр. Я провела пальцами по сколу, который оставила пуля и раскрыла его. Слёзы навернулись на глаза, и я украдкой вытерла их.
–Оставьте меня, пожалуйста,– сдавленным голосом попросила я, и сестра, бросив на меня испуганный взгляд, спешно покинула палату.
Я разревелась, не в силах больше сдерживаться. Мне было непонятно, что творится со мной.
* * *
Эдвард
–Роберт, пожалуйста, зайди к мистеру Ленцу во второй блок. Он как раз дежурит сегодня. Пусть он осмотрит тебя и отправит на снимок. А я хочу поговорить с Джулией о здоровье Громова. Встретимся в моем кабинете.
Сын находился сейчас в таком смешении чувств, что в кои-то веки решил довериться мне во всём. Он сунул руки в огромные карманы халатаи, понуро опустив голову, направился к лестнице. Я приготовил успокоительное для Джулии, уверенный на сто процентов в его необходимости и поднялся в отделении реанимации.
Молча поставил я стакан возле зареванной невестки и проверил состояние приборовибольного. Джулия молчала, будто меня и не было в палате. Она сидела, прислонив голову к стене и нервно всхлипывала. Похоже, истерика уже пошла на спад. Я сел напротив и вгляделся в черты ее чуть опухшего лица.
–Нам нужно серьёзно поговорить об этом человеке и не только. Выпей лекарство, приведи себя в порядок и поднимись ко мне,– с этими словами я встал и покинул палату.
Джулия вошла в мой кабинет уже совсем другим человеком. Она умела управляться со своим настроением. Четко уловив мой настрой, она сумела взять себя в руки. Я встал из-за стола и указал ей на кушетку около окна. Мы сели рядом и некоторое время молчали.
–Мне неловко задавать тебе этот вопрос, но я задам его,– я накрыл ее ладонь своею.– И хочу услышать только правду.
–Ты достаточно хорошо меня знаешь,– пожала Джулия плечами.
Я встал, прошёлся по кабинету и, присев на краешек стола, посмотрел на невестку.
–Кого сейчас оплакивает миссис Фаррелл, жена моего сына, будущая мать моих внуков: друга или любовника?– вышло довольно резко.
–Я оплакиваю человека, не моргнувотдавшего за меня жизнь. И навязал мне его мой муж, отец будущих моих детей,– обрубила Джулия.– Я не знала в жизни другого мужчины, кроме твоего сына. В моих мыслях никогда не было раздвинуть ноги перед кем-то еще.
Я облегчённо вздохнул и, поднявшись, раскрыл свои объятья.
–Прости, что усомнился.
Джулия встала мне навстречу, и я прижал ее к груди. Теперь мне пришлось собраться с духом, чтобы продолжить разговор.
–То, что я сейчас скажу, ты должна будешь пережить и принять решение сама,– я похлопал её по спине и вновь усадил на кушетку.
В шкафчике с лекарствами я взялкапли. Таким уставшим я давно себя не чувствовал, но, в то же время, с моих плечсловносвалилась гора. Только сейчас я понял, что внутри меня, как и Роберта, точил червь ревности. Сама мысль о любовной связи Громова и Юли для меня оказалось очень болезненной. Разговор, услышанный тогда мной, разбередил мне душу. Но обстоятельства, завертевшиеся следом отложили разбор полетов на неопределенный срок. Конечно же, я всего не сказал Роберту. Смутили меня фотографии, но сейчас я понимал, что сделаны они были без согласия на то Джу. Сев за стол я разбавил лекарство стаканом воды и выпил его, не сводя изучающего взгляда с невестки. Она сидела, поджав ноги и сцепив кисти рук так, что побелели костяшки на них. Её взгляд безучастно сверлил стену напротив, казалось, что вот-вот дело закончится обмороком.
–Твое молчание невыносимо,– Джулия прижала ладони к вискам,– ты сейчас поступаешь со мной как хозяин, который очень любил свою кошку и отрезал ей хвост по кусочкам, думая, что так не очень больно. Прекрати меня мучить, скажи, наконец, правду!
В кабинет вошел Роберт и, услышав последние слова жены, подлетел к ней как коршун и обнял:
–Тише, тише, тише,– прошептал он ей.– Всё будет хорошо, родная, всё будет хорошо. Отец, что произошло?
–За какие же грехи мне всё это?– я побарабанил пальцами по столу.
–Выкладывай начистоту, Эдвард!– потребовала Джулия. С приходом Роберта ей явно стало лучше. Она взяла мужа за руку и слегка пожала её.
–Изволь,– я заложил руки за спину и дважды измерил кабинет широкими шагами. Наконец, я сел рядом с Юлей с другой стороны и взял её свободную руку в свою ладонь.
–Саня находится в этом мире на самой грани. Если выключить аппаратуру, его жизнь остановится. Я сделал всё что мог, и как бы мне не было тяжело это признать, традиционная медицина здесь бессильна.
–И… что ты предлагаешь?– лицо Джулии побелело от ужаса.
–Я предлагаю подождать ещё месяц и… – я запнулся, мне было тяжело говорить об этом.
–И?– стиснув зубы, спросила Юля.
–И отключить аппаратуру,– закончил Роберт вместо меня и добавил, усаживая к себе на колени, вскочившую было жену,– Я против этого, говорю сразу.
–Это невозможно,– прошептала Джулия.
–Я не буду вдаваться в медицинские подробности, но, если бы я мог хоть что-то сделать ещё, я бы сделал.
–А если бы это были Роберт или я?– вскричала Джулия,– Неужели ты бы тоже отключил аппаратуру?
Я смотрел ей в глаза и глубочайшее чувство вины грызло меня. Хотя ситуация с Саней была действительно такова, я не имел ни малейшего желания делать в данном случае что-то большее для человека, чуть не разрушившего нашу жизнь.
