Вырубился ямгновенно идолго немог продрать глаза, когда бабушка пыталась меня растолкать. Вот жеблин, два дня растянулись вцелую вечность!
Приняв душ, позавтракав инадев новый жилет, япоехал вшколу. Полчаса пытки одним набитым автобусом, полчаса ожидания, иснова пытка автобусом. Иведь когда-то это казалось нам нормальным! Идавка, ивонь, ито, что транспорт может тупо неприехать или опоздать надесять минут. Вот ужвоистину кхорошему привыкаешь быстро, ионо воспринимается как должное!
Впрошлой жизни, когда лень было садиться заруль, яездил только натакси, атут… Чей-то локоть протыкает поясницу. Дипломат студента давит набедро. Зажали так, что невздохнуть, иязаваливаюсь настаруху, которая меня все время отпихивает, толкая вживот ибормоча проклятья. Вобщем, грешники ваду.
Впереди кто-то кому-то отдавил ногу— бабки раскудахтались, накого-то ополчились.
Зато какой кайф вывалиться наволю! Ярасправил перекошенную одежду, проверил, цела лисумка, где заобложкой дневника лежали честно заработанные пять долларов.
Перекинув сумку через плечо, побежал вкласс, поглядывая посторонам. Младшая школа ушла наканикулы, инароду было поменьше, чем вовремя учебного года, новсе равно текли вшколу ученики, пусть инетаким мощным потоком, ипонарядной одежде ицветам можно было сказать, укого сегодня экзамен.
Наших видно небыло, аИлья приходил вшколу сдругого конца поселка. Он, наверное, изнемог вожидании новостей!
Вкоридоре янос кносу столкнулся сЛикой Лялиной, она окаменела нуточно, как мать, ясказал:
—Привет, сестренка, как дела?
Сглотнув, она попятилась вкоридор, ноявдва шага настиг ееисхватил заруку.
—Небойся, яхороший. Скажи, отец квам непереехал еще?
Она помотала головой. Япродолжил:
—Очень хочу, чтобы онквам переехал. Правда. Поможешь мне сэтим?
—Отвали,— только исказала она, вырывая руку.
—Зря!— бросил яейвспину инезаметил, как вошел Илья.
—Пашка!— воскликнул друг.— Тыжесказал, что неприедешь!— Онворовато заозирался, отвел меня всторону изашептал:— Тут вся школа наушах, что тыиздома сбежал. Отец твой комне приходил, искал тебя. Топтуна водворе оставил, прикинь! Думал, ятебя прикрываю! Нуачто было-то? Говорят, драка.
Яположил руку ему наплечо ипрошептал вухо:
—Онстал избивать Наташку, явытащил изшкафа обрез ипригрозил ему. Потом мысНаташкой уехали… вбезопасное место.
—Собрезом?— О, как восторженно звучал его голос!
Якивнул.
—Собрезом. Ачто говорят люди?
—Так все иговорят, что ончуть неубил свою дочь. Сильно ейдосталось?
—Сильно. Все лицо расквасил, потому она вшколу ходить пока небудет. Анам вещи нужны, удочки. Надо, чтобы кто-то это вынес, аэто может сделать Борис.
—Тоесть жить вам есть где? Заэто неволноваться? Атовнашем доме есть огромный шикарный подвал! Умоего отца ключи отнего. Там прям как униндзя-черепах убежище. Прям кавабанга полная! Унитаз если поставить, жить можно.
—Ухты! Так там можно организовать штаб,— дошло доменя.— Тренироваться, собираться.
—Яжочем!— Обычно спокойный Илья ажпританцовывал. Поостыв, сказал ссомнением:— АБорька поможет? Онжеутебя жутко трусливый.
Аведь иправда— поможет лиБорька? Можно, конечно, исамому подгадать, когда дома никого небудет, ивсе вынести, ключ-то уменя есть. Нохотелось сделать это уже сегодня испросить, как там мама. Всю жизнь явоспринимал еекак функцию. Аведь она иправда может из-за нас убиваться.
—Тыизвини, что янеоткрываю, где поселился…
—Дапонимаю я! Это чтобы ятебя несдал, если меня начнут пытать! Короче, идем твоего шкета вербовать, язнаю, где шестиклассники тусуются.— Оносмотрел меня ипоказал «класс».— Зачетный прикид! Где достал?
—Достал,— улыбнулся я, идруг нестал спрашивать.
Мыполестнице рванули навторой этаж, повернули влевое крыло, добежали докабинета русского, растолкав нарядных девятиклассников, готовящихся кэкзамену под дверью математического кабинета. Яостался возле учительской, Илья юркнул кшестиклашкам, авышел вместе сБорисом, бледным инапуганным. Увидев меня, онскукожился, взгляд его заметался.
Вот что унего науме? Неужели ему промыли мозги, ионуверовал, что яплохой?
—Борь, отойдем?
Онкивнул, воровато оглядевшись. Кабинеты были только содной стороны коридора, имыподошли когромному окну, вкоторое билась жирная черная муха. Ясразу спросил, чтобы расставить точки над «i»:
—Что тыобэтом думаешь? Правду говори, янеобижусь. Мне важно твое мнение.
—Маму жалко,— вздохнул Боря.— Она плачет накухне, когда никто невидит.
—Аотец? Что онговорит?
—Молчит. Злющий. Рыщет туда-сюда, сопит. Страшно глянуть. Вчера ночью намаму так орал, так орал.
—Зачто?— спросил я.
—Кто его поймет.
—Тысильно расстроишься, если онуйдет?— задал ясамый важный вопрос.
Боря вскинул голову.
—Нет. Спокойно станет.
—Тывхудожку пойдешь инестанешь ментом. Нувот оно тебе надо— быть ментом? Натка— натанцы. Ягитару наконец куплю.
Онзадумался, посмотрел наменя синтересом иизрек:
—Крутой утебя прикид. Тыгде вообще живешь? Невлесу хоть?
—Нет. Янескажу где. Мне нужно вещи забрать мои иНаткины. Поможешь?
Брат втянул голову вплечи испросил жалобно:
—Так выневернетесь, что ли? Никогда⁈— Онпустил петуха ипотер шею.
—Пока там отец, невернемся. Так поможешь?
—Они меня тогда убьют,— сказал онобреченно идобавил жалобно:— Аможно свами?
Янакинул ему наплечи олимпийку.
—Это тебе.
Онпросиял, расправил подарок исразу женадел.
—Откого?
Говорить, неговорить? Все равно скоро выяснится, что мыубабушки.
—Поклянись, что нерасскажешь родителям,— снажимом сказал я.
Онзадумался, кусая губу. Вероятно, его обрабатывали, исейчас онделал выбор. Давай, братишка, учись брать ответственность, ато, как впрошлой жизни, будешь пожизни болтаться, как дерьмо впроруби! Дерзай, маменькин пирожочек! НоБорис выбор несделал, неуспел: изкласса высунулась остроморденькая девочка ипозвала его:
—Мартышкин, тычего это? Быстро наместо!
—Изыди, макака-резус!— шикнул янанее, абрату сказал:— Вобщем, подумай доконца занятий, время есть. Мытут же, вкабинете географии.
Онрванул вкласс, словно заним Крюгер гнался, амынаправились всвое крыло.
—Так аРуся что?— перешел Илья ксамому интересному.
—Яего подкараулил напустыре, избил иприпугнул обрезом. Убедительно так припугнул.
