Зная, как онобойдется смоей сестренкой, язаочно Влада ненавидел идумал, что неприятие курения— его единственная положительная черта.
— Ивсе-таки это неты,— сделала вывод Наташка, задумалась.— Ячитала книжку, как чужая душа вселилась вдругого человека. Может, ивтебя кто-то другой вселился? Как зовут твою класснуху?
Нуда, нуда, вэто время было модно верить вовсе сверхъестественное, косяком пошли Джуны, Чумаки, Анастасии ипрочие Кашпировские. Расскажи я, что вомне дух Иосифа Виссарионовича— поверят ведь!
— Елена Анатольевна,— ответил я, перечислил, когда укого день рождения, инапомнил:— Чего ятебе никогда непрощу, так того, что три года назад тыПрошеньку задавила иобставила так, словно онвтраве запутался.
— Ясама тогда весь день проревела,— призналась она.— Думала, если тыузнаешь, томеня отлупишь. Ацыплят тех все равно крыса ночью порезала.
Мызамолчали. Наташка думала освоем, аявспоминал, как родители решили заниматься курами икупили двадцать цыплят: пятнадцать желтых, пять цветных. Прошка был рыжим. МысНаташкой ихсразу усыновили, каждого знали поимени, пасли втраве небольшими партиями, кормили кузнечиками, аночевать носили вквартиру. Когда они чуть подросли, было решено цыплят оставить всарае, где втуженочь ихрастерзала крыса.
— Вот теперь яуверена, что это ты. Или все-таки нет?— Наташка повернулась комне, поджав ногу.— Или тебе досталась его память?
— Как бытонибыло, такой вариант меня тебе ведь больше нравится?
— Да, всегда именно отаком брате мечтала, только старшем,— закивала она.
— Пошел зауроки,— вздохнул я.
— Япопозже подойду, надо, чтобы выветрилось.— Она помахала руками перед лицом.
Когда явернулся, отец уже ушел наработу. Ислава богу. Яуселся засвой-наш сБорей стол, достал дневник. Завтра русский, литература, химия, геометрия, которую мне сдавать, биология ифизкультура. Русский ясделал задесять минут. Самым сложным оказалось повторить свой прежний почерк.
Политературе надо было написать сочинение по«Гранатовому браслету». Странно, нояотлично помнил это произведение, почесал заухом измочаленной наконце ручкой ибыстренько написал, что проблема Желткова втом, что он— серый маленький человек инепытается ничего сделать, чтобы изменить свою судьбу изавоевать любовь. АШеина молодец, такой человек ничего хорошего ейнепринесет. Разошелся яажнатри страницы. Перечитал. Конечно, произведение неотом, нояимею право так думать. Посмотрим, что училка скажет, благо Вера Ивановна молодая иотносительно прогрессивная. Сдиректрисой, которая унас будет вести встарших классах, пришлось бывоевать весь урок, отстаивая свое мнение. Инефакт, что доведенная добелого каленья дама невлепила бымне кол.
Наташка вернулась где-то через час после нашей беседы, легла накровать Борьки санглийским. Расстроенная мама ходила изкухни вспальню иобратно, ворча наНаташку, что она поздно спохватилась, ничего неуспеет, получит двойку, иееучасть— идти наповара или штукатура.
— Янарынок торговать пойду,— огрызнулась она.— Толку больше!
— Хорошо ненапанель,— парировала мама.
Химия тоже оказалась наодин зуб. Авот сгеометрией пришлось повозиться час, освежить впамяти прежние темы. Вообще ерунда. Можно следующий учебный год заниматься чем-то более интересным, например, деньги зарабатывать, адевятый класс закончить экстерном. Незнаю только, практиковали литакое вдевяностые? Домашнего обучения точно небыло.
Прочитав биологию, язадумался отом, какой сложной мне казалась учеба, янепонимал формулы, немог два слова связать, иэто при том, что моя нынешняя память работает гораздо лучше, чем была всорок шесть! Юный мозг все схватывал налету.
Борька последний год доучивался вовторую смену, иязакончил раньше, чем онпришел изшколы. Мама дежурно спросила унего, как дела вшколе и, недослушав ответ, удостоила вниманием меня, освобождающего стол:
— Только неговори, что уже все! Все выменя задуру держите, разве можно так быстро все сделать?
Спорить янестал.
— Мамуля, подойди, пожалуйста.
Она подошла— осторожно, ожидая подвох. Яоткрыл тетрадь ссочинением, показал дату. Затем продемонстрировал домашние задания подругим предметам ивсучил ейучебник биологии, желтый, сгидрой, собакой, рыбой икаким-то трилобитом вкрасном квадрате.
— Проверь меня, пожалуйста. Там, внизу, под параграфом, список вопросов. Учительница поним спрашивает.
Мама закрыла учебник иприпечатала:
— Раньше без этого обходились.
— Аябольше нехочу слушать необоснованные обвинения.
Она открыла рот для возмущения, ноявскинул руку:
— Взрослый небывает правым только потому, что онвзрослый,— япокосился навытянувшую шею сестру,— вот сейчас тысказала, что ядержу… вобщем, сказала, что сказала. Теперь ядоказываю тебе обратное. Доказал. Ты, конечно, неизвинишься, потому что считаешь детей личиносами, вкоторых надо вбивать свое видение мира, иправа голоса они неимеют…— Наташка прыснула вкулак испрятала лицо заучебником.— Нохотя быпризнай, что тынеправа. Или унас всемье мывсамом низу пищевой цепочки?
Это было жестко. Уголки губ мамы задрожали, иязнал, что она собирается сказать: напугать отцом. Нонет, нестала использовать его как пугало. Хотя согласен, посравнению сним все эти чужие, хищники иФредди Крюгеры нервно курят всторонке. Это жумудриться надо стольким близким жизнь сломать!
— Извини запрямоту, мама. Ноэто правда, мыутебя нетакие ужиплохие, даже скорее наоборот, ииногда так важно…
Мама вылетела вкухню. Наташка подождала немного ивыдохнула:
— Офигеть! Ичотеперь?
— Надеюсь, она задумается над своим поведением,— пожал плечами я.— Это ведь ненормально: бу-бу-бу, посмотри наэтого, этот молодец, атыговно. Помнишь, Борька выиграл наконкурсе, когда снегиря нарисовал? Крутой был снегирь, как живой. Ичто? «Вот лучше быматематику подтянул». Мне занего так обидно было!
— Аменя, когда янатанцы ходила, выбрали примой… ну, напереднем плане танцевать. Это очень круто! Мама сделала вид, что неслышит,— пожаловалась Наташка, засопела обиженно.— АвысБорькой тогда дурными голосами орали: «Вкабаре ногами дрыгать».
Мне передалась обида тринадцатилетней девочки, которая искала поддержку, нонашла смех. Н-да, втаких условиях сложно вырасти нормальным. Что ж, попытаюсь все исправить.
Ивообще неплохо бывыработать стратегию развития лет напять, поставить цели изадачи, аспособ реализации появится, когда пообвыкнусь. Вчетырнадцать лет уменя было две мечты: видик исвоя комната, обе недостижимые, потому что видик стоил немыслимых двести долларов, когда зарплата была впересчете 10–15долларов, иктому жееезадерживали, акто работал напроизводстве, тому выдавали товаром. Внашем селе почти все работали навинзаводе, потому вино текло рекой, его меняли наяйца, пили по-черному. Причем вино было отличного качества, иэто тема!
Его можно купить иперепродать врегионе, где винзаводов нет, или начто-то обменять ипродать это что-то. Апотом купить акции, которые раздавали работникам винзавода, наних потом будут выдавать натот момент никому ненужные земельные паи.
