Она пила маленькими, но частыми глотками, закусывая кусочком шоколада и шепча, что это самая восхитительная магия, которую ей довелось попробовать. Я же убеждал, что самая восхитительная магия нас ждет впереди. После того, как я открыл вторую бутылку, губы маркизы сами потянулись к моим, а моя рука бесцеремонно проникла под ее юбку.
—Блат, какой вы! Ах, какой вы быстрый!— шептала она, едва сопротивляясь моим ласкам.
Нетрепливо я освободил ее от одежды, оставив лишь в бюстгальтере и удлиненных трусиках, едва похожих на панталоны. Подхватил на руки и перенес на кровать.
—Я вас боюсь, господин маг,— шептала она, когда я освобождал ее груди.— Вы меня заставляете изменять Рулоху. Это же так нечестно с моей стороны. Сама Юния видит — я же не хочу этого. Правда?
Я поцеловал ее отвердевший темный сосок, тихонько стаскивая трусики.
—Вы слышите меня, Блатомир? Я не хочу изменять мужу,— шептала она, подставляя свое тело ласкам.— Богине это, наверное, не понравится!
—Да, моя богиня, я вас слышу! Ах, вы про Юнию? Уверен, ей это понравится! Я чувствую вас: ваше нежное тело, вашу красоту, против которой я не могу устоять!— мои пальчики тянущим движением прошлись по ее складочке, и маркиза затрепетала, раздвигая ножки шире.
Лаская ее щелочку, я собирал пальцем влагу, размазывал по ее животику. Кенесийка вздрагивала и часто дышала, прикрыв глаза, облизывая в предвкушении губы. Как же хороша эта породистая сучка. Маркиза, бля! Я еще не трахал маркиз — эта первая и уже сил не имелось терпеть.
Я навис над ней, ткнувшись отвердевшим от волшебного желания жезлом. Энлиаль положила ладони мне на голые ягодицы, приглашая скорее пронзить ее волшебством. Сейчас, моя маркиза! Сейчас ты все получишь сполна! Твой муж-старичок, наверное, такое давно не умеет.
Упругая головка нажала на ее щелочку, ища вход, и Энли двинула бедрами, переполненная желанием, помогая мне овладеть ей. Как только кончик моего жезла нашел ее мокрую дырочку, я вошел сразу. Резко и до конца. Госпожа Оланс вскрикнула и затрепетала подо мной. Ее тесная пещерка была заполнена так, что у бедняжки сердце на миг остановилось. Я двинулся в ней с бесцеремонной жадностью, чувствуя, что именно этого жаждет госпожа Оланс. Вынимал своего окаменевшего труженика и мощным ударом погружал в нежные глубины, заставляя ее всякий раз вскрикивать и извиваться от боли и наслаждения.
—О, Блат! Блат! Какой ты сумасшедший!— причитала она, царапая мою спину и все чаще двигаясь мне навстречу. Я чувствовал, как она начинает подрагивать, от приближающегося взрыва. Ее пещерка размякла и хлюпала от влаги, а губы Энли впились в мое плечо. Я подсунул ладони ей под ягодицы, приподнял ее, делая близкий финал сумасшедшим. Она закричала от остроты ощущений и забилась подо мной.
Почему бы не кончить маркизе в ротик? Любит она это или нет, я не знал. Но точно знал, что в момент бурного оргазма на это готовы даже самые привередливые дамочки. Я вышел из нее и повернул жену господина Оланса так, чтобы ее подбородок оказался чуть выше моего жезла, жаждущего нежного продолжения.
Приоткрыв глаза Энлиаль смотрела то на меня, то на него тяжело дыша, ее тело еще подрагивало от прекрасных переживаний. Я положил ладонь ей на затылок, но помощь не потребовалась: она лизнула головку и втянула ее в рот, принялась сосать с великолепной жадностью. От блаженства я прикрыл глаза. И в этот момент мне опять привиделась руна Арж. Черт! Неужели снова шалят эти нечестивцы?! Да еще в столь ответственный момент! Дайте же кончить, сволота рогатая! Я приоткрыл глаза. Приоткрыл и дернулся от неожиданности. Дернулся так, что мой член вошел в горлышко маркизы.
Вот что узрели мои глаза: мерзавец Варшпагран пристраивался позади госпожи Оланс, как раз так аппетитно приподнявшей розовые ягодицы. И не имелось никакой уверенности, что демон не воспользуется сейчас моментом — не вставит маркизе в одну из свободных дырочек. Да, рогатый выродок в данный момент был полупрозрачным, а значит пока еще непроявленным. Но госпожа Оланс вполне могла почувствовать чертячье проникновение, как нечто тоненькое почти бесплотное, но это испортило наши приятные игры. А если он войдет и из непроявленного вдруг станет проявленным? Вы представляете, что тогда будет?! Сколько криков, возмущений! Представьте, если у вас в заднице очень тонкий спущенный воздушный шарик… А если потом его в один мин надуть?!
Я махнул ему рукой, мол, проваливай! Уходи!
—Мой сладенький, не надо так,— попросила Энли, на миг выронив изо рта член.
Наверное, она имела в виду, тот неприятный для нее момент, когда я неожиданно дернулся в мой труженик едва ли не проник ей в горло.
—Все хорошо, моя прелесть,— заверил я.— Ты великолепно сосешь. Не отвлекайся на всякую ерунду.
Вдохновленная моими похвалами маркиза снова взяла в ротик, а я настойчиво махнул рукой демоненку, убеждая жестами, мол, проваливай!
Рогатая сволочь лишь улыбнулась и придвинулась ближе к заднице маркизы. А в следующий миг госпожа Оланс, выгнулась и вскрикнула, снова роняя изо рта мой член.
—Что случилось?— забеспокоился я, уверенный, что она не может видеть демоненка.
—Я не знаю, Блат. Мне показалось… Я точно почувствовала!..— она оглядывала комнату слегка ошалелыми глазами.— Нет, наверное показалось… Будто кто-то пытается овладеть мной сзади. Но это же возмутительно!— сокрушалась она, сев на постель и озираясь.— Правда же, возмутительно?
—Конечно же вам показалось. Успокойся, дорога соя госпожа Оланс,— я привлек ее к себе.
Варшпагран исчез. Теперь не видел его даже я.
—Да, я понимаю, что здесь никого кроме нас. Но я почувствовала это,— она прижалась ко мне.
—Может ты этого просто хотела?— предположил я.
—Ну нет…— неуверенно произнесла маркиза. Я же замужем. Это было бы уж слишком некрасиво по отношению к Рулоху.
Все-таки я не остался неудовлетворенным. Прикрывая задницу Энли собственным телом от возможных гостей, я поставил ее на четвереньки. Маркизе пришлось пережить еще два волшебных взрыва. Ах, какими и сладкими вскриками она наполняла мою комнату, в то время как мое семя текло по ее ляжкам!
Потом, наигравшись в постельное волшебство, мы выпили еще немного. Я сделал Поляроидом четыре снимка прекрасно маркизы. На двух она была почти одета, на двух других одета как бы не совсем. И везде вышли такие позы! Обзавидовался бы самый престижный взрослый журнал. Два снимка я подарил ей, и она визжала от востра, словно переживая очередной оргазм.
Госпожа Оланс ушла незадолго до полуночи, нежно поцеловав меня и оставив на листочке свои адреса в Рориде и в Фолене. Я порывался ее проводить, но маркиза сказала, что внизу ждет карета и слуги, и лучше, чтобы меньше глаз нас видели вместе. И при этом добавила: «Но мы должны быть вместе как можно чаще. И постигать все прелести этой прекрасной магии».
После вина и шампанского, бутылочку которого мы распили с Энли перед ее уходом, меня клонило в сон. Мысли путались, но я все же решил еще раз посмотреть на этот пресловутый Клочок Мертаруса, который поссорил меня с Элсирикой. Вытащил его из кармана и разложил на тумбочке, придавив угол тяжелой вазочкой. С виду Клочок был обычным обрывком левой части свитка. На грязно-желтом пергаменте проступала дюжина неполных строк. Продолжение их должно было остаться на другой части пергамента, названой Клочок Размазанной Крови, и без той части нечего было и думать, восстановить текст и пытаться понять, что же за такое важное писание пытался Мертарус передать своему брату. Все-таки, кое-что можно было прочитать и на обрывке, врученном мне Дереваншем. Переставив ближе светильник, я наклонился над кенесийской реликвией и начал складывать буковки в слова.
