—Очень мудро,— согласился Дереванш и продолжил аккуратно выводить буквы, подражая славному Мертарусу.
Трудился он еще долго, вырисовывая каждую буковку, подгоняя окончания строк и их расположение. В общем, делал он все это долго, а время было уже за полдень, и мне давно хотелось есть. Как только архивариус закончил с писаниной, я забрал у него оба пергамента: один свернул и положил в коробочку, другой сунул в карман и сказал:
—Пойдемте, Дереванш, перекусим чего-нибудь, заодно придадим документу надлежащий вид.
—Как же мы его «предадим»?— недоумевал кенесиец.
Я не стал ему ничего объяснять. Взял посох и вышел из комнатки.
Мы спустились в обеденный зал. Устроились за тем же столиком, где я вчера ужинал с Элсирикой, и принялись ждать, когда подавальщица исполнит заказ.
Заказ в этот раз был прост: чего-нибудь погорячее и побыстрее, поскольку нам требовалось, как можно раньше выехать из Рорида, а мне еще нужно было зарядить посох заклятиями и предпринять кое-какую подготовку к встрече с последователями Селлы.
Минут через десять нам принесли салат из капусты и репы, жаркое из баранины и по кружечке кисловатого эля. Едва подавальщица сцапала тридцать дармиков и удалилась, я расстелил на столе пергамент и переставил на него миску с жарким.
—Что вы делаете?— изумился Дереванш.
—Придаю документу надлежащий вид,— пояснил я и плеснул на пергамент немного эля.
—Вы с ума сошли!— воскликнул кенесиец — у него явно пропал аппетит.
—Это вам только кажется, дорогой Дереванш,— я подлил еще немного жижицы с жаркого и начал елозить дном миски по документу.
Пока жижица и эль впитывались в поверхность обманного свитка, я взялся за салат. Съел половину и переключился на варево из баранины. Оно оказалось довольно вкусным, сдобренным специями, в меру наваристым. Покончив с жарким, я отодвинул миску и решил посмотреть, достаточно ли хорошо испортился текст на пергаменте.
Середина пострадала просто великолепно — теперь слов на ней не разобрал бы и сам Мертарус. Было такое ощущение, что этому пергаменту не каких-то полторы тысячи лет, а много больше: будто он ровесник вселенной, и все это время боги им вытирали задницу. Зато по краям текст сохранился практически в неприкосновенности.
Я прочитал внизу: «мудрый Болваган: «Стрела, сокол и змее…» и, с подозрением посмотрев на кенесийца, спросил:
—Господин Дереванш, а вы разве не исправили «Стрела, сокол и прочее» на «Меч, ворона и что-то там еще»?
—Разумеется, исправил,— ответил архивариус.
—Странно, но здесь, почему-то не… исправлено…
Одновременно мы уставились друг на друга.
—И почему здесь не исправлено?— мой вопрос не был, адресован архивариусу. У меня было такое предчувствие, что ответ я знаю.
Секундой позже Дереванш подпрыгнул, отталкивая стул, и вцепился в мою руку. Вырвав у меня пергамент, бегло глянул на него, и приговорил:
—Это настоящий Кусок Мертаруса!
—О, боги! Кто бы мог подумать!…— я потянулся к кружке эля и отпил без особого удовольствия, стараясь не смотреть на убитого горем архивариуса.
—Откуда он здесь взялся?— спросил я как бы пустоту.
Пустота ответила мне взбешенным голосом Дереванша:
—Я знаю, откуда он здесь взялся! Вам подсказать?!
—Не надо,— отмахнулся я.— Что от этого толку. Вы успокойтесь, мой друг. Сядьте,— попросил я его, придвигая ногой стул.— В этом несчастье есть два положительных момента. Во-первых, если настоящий лоскуток Мертаруса перепутался с фальшивкой, это означает, что фальшивка достаточно хороша. А во-вторых…— я задумался,— во-вторых, теперь мы можем поменять Элсирику на подлинный пергамент — все равно там уже не разобрать, что написано.
—А вы не думаете, мудрейший господин, что за ТАКОЙ Клочок Мертаруса копатели нас самих порвут на клочки!— взвизгнул кенесиец, хватаясь за голову.— О, Вирг! О, Гред Лученосный! Вы погубили первую реликвию Кенесии! Вы уничтожили, одну из величайших святынь Гильды! О, что вы наделали!
Похоже, архивариус находился в той стадии огорчения, когда голос разума разделен с самим разумом звукопоглощающей перегородкой. Воздав тощие ручонки к потолку, несчастный кенесиец обращался к богам, причитал что-то скороговоркой, глазки его блестели от слез. Странно, что он не начал биться головой о стол или пытаться вскрыть себе вены, лежавшей рядом вилкой. Я пытался образумить его, поясняя, что ветхий, можно сказать, трухлявый Кусок Мертаруса не такая большая потеря; что история выдаст еще на-гора тысячу Клочков и целых свитков ничуть не меньшей ценности. Говорил, убеждал — все было впустую. При этом на нас неодобрительно и молчаливо смотрели посетители обеденного зала. И даже повара повыскакивали с кухни.
—Ладно, орите дальше, Дереванш,— сказал я. Встал, допил одним глотком эль и направился к лестнице, ведущей в спальные покои таверны.
Архивариус нагнал меня на втором этаже. Теперь он был молчалив и мрачен. Он не проронил ни слова, пока я возился со своей Книгой и заряжал заклятиями посох. Лишь смотрел, как в воздухе появлялись магические субстанции, похожие на искрящиеся облачка и исчезали в бронзовом набалдашнике. Немного подумав, я решил добавить в посох заклинание сотворения Земляного Существа — весьма сложное и опасное заклинание, но, при достаточном везении, способное стать главной ударной силой. Его прочтение заняло несколько минут при мощнейшей концентрации моих магических сил и внимания.
—Ну, вот, этого, пожалуй, хватит,— сказал я и весело подмигнул архивариусу.— Нате, попробуйте это,— вскрыв пачку жевательной резинки «Дирол», я вложил в руку кенесийца две подушечки и одну отправил себе в рот.— Жуйте, жуйте — снимает нервное напряжение,— посоветовал я, распихивая по карманам вещицы, которые могли пригодиться при общении с копателями Селлы.
Жевательная резинка кенесийцу, вероятно, понравилась — глаза его стали яснее, и на лице мелькнуло какое-то оживление. А может, просто мятная свежесть прочистила ему мозги.
Проглотив комочек жвачки, он встал и жалобно спросил:
—Мы уже идем?
—Да, в путь! В путь, мой печальный друг!— ответил я, протягивая ему сумку и свернутый плащ.— Через несколько часов Элсирика будет освобождена, а мерзавцы-копатели наказаны!
Часть вторая. Беспокойный дух виконта Марга. Глава1
Говорить о смерти со знанием дела
могут только покойники
Лешек Кумор
1
Недалеко от Буйного рынка мы наняли двухколесный экипаж, запряженный парой лошадок. Кучер за полтора гаврика обещал доставить до той самой развилки Фоленской дороги. Однако, дожидаться захода солнца — пока мы решим дела с копателями — он категорически отказался. Что ж, это выглядело нелюбезным с его стороны, но мы вынуждены были согласиться и на такую услугу. Увы, на прирыночной площади больше желающих ехать в сторону Фолена, и торчать у старого кладбища до темноты, не нашлось.
