Войдя в комнату, я захлопнул дверь, снял жаркий камзол, расстегнул до пупка рубашку и лег на кровать прямо в сапогах. Честно говоря, я собирался полежать не более получаса. Усталость после долгого путешествия давала о себе знать. От долгой тряски в экипаже ныли ноги, спина и болела задница. Раскинувшись на прохладном шелке, я глядел на роспись потолка: бирюзовые и зеленые кущи местных богов, полураздетую Юнию, выглядывающую из-за розовой тучки и чем-то похожую на Элсирику. Лежал и вспоминал нашу забавную поездку с виконтом Маргом. А потом незаметно уснул.
Проснулся я, услышав тихие шаги. Комнату освещал лишь серп Виолы, и я не сразу понял, кто стоит посреди комнаты с длинной палкой для задвижки гардин. Мой боевой посох, уже проверенный в сражениях с копателями и каретой Марга, как всегда, находился в готовности на расстоянии вытянутой руки. Мне ничего не стоило молниеносно схватить его и наказать негодяя, но пока я решил понаблюдать за ним, делая вид, что крепко сплю. Для убедительности я даже захрапел, сладко причмокивая губами, при этом, не закрывая правый глаз. Негодяй крадучись приблизился ко мне еще чуть-чуть и опустил гардинную палку, старясь ей меня ткнуть.
—Господин Блатомир, пожалуйста, вставайте!— услышал я знакомый шепот, и палка уперлась мне в грудь.— Эй, господин Блатомир, Элсирика вас ждет!— палка снова коснулась моей груди.
Я дернулся, собираясь подняться с кровати — обладатель знакомого шепота испуганно вскрикнул, выронил свое идиотское орудие и отпрянул к шифоньеру. Лунный блик сверкнул на гладкой залысине, и я сразу узнал архивариуса.
—Дереванш, какого хрена вы меня так будите?— осведомился я, щелкнув зажигалкой у фитиля.
Светильник озарил комнату медными отблесками.
—Элсирика попросила вас разбудить,— пояснил кенесиец.
—Я понимаю, что она попросила меня разбудить. Почему вы меня пытались разбудить с помощью палки? Я что, похож на гардину, верх которой трудно достать?
—Извините, господин Блатомир, но я боялся, что вы снова начнете спросонья бить меня посохом.
—А-а, правильно боитесь. Вообще, мой храбрый друг, зарубите себе на носу: сплю я очень чутко. Чтобы меня разбудить, достаточно просто постучать в дверь и вежливо сказать: «Господин Блатомир, кукареку!». Ладно, идемте,— я застегнул пару пуговиц рубашки, взял посох и направился следом за Дереваншем.
—У меня есть важные новости,— вполголоса сообщил кенесиец, когда мы спускались по лестнице.— Только о них потом, в присутствии госпожи Элсирики.
Он вывел меня из дома и направился по дорожке вглубь расчудесного анькиного сада. Хозяйка нас ждала в беседке, освещенной цветными фонариками. Готов поклясться, что такие фонарики из тонкого шелка, натянутого на деревянный каркас, не были известны ни в Кенесии, ни в каком другом уголке Гильды. Конечно, буйное воображение Рябининой позаимствовало их где-то в китайских традициях, и перекроило на свой манер: фонарики были расписаны не драконами, журавлями и всякими бамбуками, а полумультяшными девицами в экзотических нарядах и угодливыми кавалерами. Госпожа выдумщица восседала на подушечках за низеньким столом и со снисходительной улыбкой королевы наблюдала за нашим приближением. На ней было роскошное голубое платье с безумным вырезом на груди, украшенное маленькими капельками бирюзы и серебра. Лицо Элсирики так же украшал тонкий, конечно, дорогой макияж: едва заметные румяны на щеках персикового оттенка, бледно-голубые тени на веках, подведенные брови и ресницы. Выглядела она столь привлекательно, что образы графини Силоры Маниоль, маркизы Энлиаль Оранс и всех остальных красавиц двух миров начали тускнеть в моей памяти.
—О, милейшая госпожа,— произнес я, усаживаясь напротив.— Мои реверансы. Позвольте спросить, для кого вы так облачились: для Дереванша или лично для меня?
—Дурак вы, господин Булатов,— фыркнула Рябинина и потянулась за кувшинчиком вина.— Налейте лучше этого всем по глоточку,— она вручила кувшин мне, а сама сняла крышку с блюда, занимавшего середину стола.
От горячего мяса, пропитанного красным соусом, пошел такой бессердечный аромат, что я невольно облизнулся и почувствовал, как сжался мой пустой желудок. Анька навалила мне полтарелки дымящих кусочков свинины, и начала подкладывать салат, в котором кроме ломтиков помидоров присутствовало много зелени и еще какой-то желтой массы.
—Сама готовила,— произнесла писательница, наклоняясь ко мне.— Только попробуй, не оцени.
Эта фразочка: «сама готовила» — меня очень насторожила. Ведь не зря говорят: талантливый человек — талантлив во всем. Что, вероятно, имеет и обратную силу. Мигом вспомнилась «Красная Юбочка». Прежде ем приступить к трапезе, я решил сначала понаблюдать за Дереваншем. Тот молча и торопливо уплетал кушанье. Вроде его не корежило. Лишь тогда я отведал несколько ложек сам. Зашло неплохо. И я начал запихивать в рот ложку за ложкой. Мясо под пряным соусом, да и салат, оказались великолепны. Следует честно признать, готовила Рябинина гораздо лучше, чем писала. Этак раз в сто пятьдесят лучше. Еда была настолько вкусной, что если бы Судьба сейчас мне поднесла к виску огромный заряженный револьвер и прошептала: «милый, пришло время… женись хоть на ком-нибудь, а то щас выстрелю», то я бы, пожалуй, рискнул жениться на Рябининой. Но слава богам, рядом не было Судьбы с револьвером, и я мог без всяких последствий наслаждаться вкусом блюд от Элсирики, ее милым личиком, блеском ее прозрачных глаз, и возмутительным декольте, в которое так и хотелось погрузить руку.
После того как мы насытились и выпили по три чашечки вина, Рябинина сказала:
—Не сочтите за не гостеприимство, но нам следует выехать отсюда пораньше. Я уже собрала вещи и все необходимое в дорогу и попросила садовника найти экипаж к раннему утру.
—Да, да,— кивнул архивариус, отодвигая тарелку.— В вашем чудесном доме очень уютно, госпожа Элсирика, но мы не можем задерживаться здесь. Я предпочел бы уехать даже этой ночью. Нам следует помнить: Клочок Мертаруса у братства Селлы, и они могут опередить нас в поисках. И есть еще виконт Марг…— промокнув губы салфеткой, напомнил он.— Не знаю, успел ли он на собственную свадьбу, но он уже наверняка в городе. Я даже опасаюсь, что эта ночь может оказаться беспокойной для нас. Ведь в Фолене не так трудно разыскать дом великой кенесийской писательницы. Так?
—Вы думаете, Аракосу взбредет прийти сюда среди ночи и требовать свой сундучок или возмещения ущерба за испортившуюся карету?— весело спросил я.
—После того, что случилось, он может прийти сюда не один, а с людьми из братства,— заметил архивариус.— Я очень опасаюсь, что это случиться. И… И…
—Говорите, Дереванш,— поторопил я кенесийца, застрявшего на звуке «и…».
—У меня есть кое-какие новости,— полушепотом сообщил Дереванш, как будто нас мог кто-то подслушивать. Он наклонился еще ниже к столу и, глядя жалобными глазками, признался: — Я не выдержал, пока вы спали, и открыл краденый сундучок. Книги в нем, конечно, очень редкие и непомерно дорогие. Даже в королевской библиотеке таких немного. Только «Демоны Варивии» чего стоят! И там еще четыре подобных фолианта.
