Приятели графа Сухрова разом притихли, никто неожидал такого поворота. Признаться, ясам неожидал. Память прежнего графа Елецкого подсказывала мне, что Еграм гораздо более осторожный ирасчетливый вбою, аздесь вон как получилось: очень неожиданно, красиво, удачно.
Ондвинулся наменя, сильно прихрамывая, размазывая кровь полицу.
—Что, Еграшка, сопельки потекли?— усмехнулся я.
Невмоих правилах куражиться над неудачей противника, носейчас это полезно. Оннаверняка разозлиться еще больше ипотеряет остатки осторожности. Тем более «Еграшкой» его еще никто неназывал. Как жебудет обидно «великому» Сухрову, если такое прозвище прилипнет!
Мой расчет оказался верен: онзаревел ибросился наменя, взмахивая руками, превратившись вобезумевшую мельницу. Вот здесь ияпропустил удар. Очень неприятный, косо вскулу. Как только зубы неостались наместе. Теряя равновесие, яупал. Откатился, уходя отудара ноги. Поклонники Сухрова взорвались радостными воплями. Воздух разрезал вскрик Айлин.
Сухров было поспешил навалиться сверху наменя. Это точно стало бысамым скверным, что можно представить внашем поединке. Однако яувернулся, вскочил наноги, быстро приходя всебя после удара иповторно активируя «Усы Тигра». Иснова япровел удар ногой поего левой, уже травмированной— оннанее заметно хромал. Вэтот раз удар вышел четкий исильный— выше колена, вболевую точку, рождая волну неприятных ощущений, повреждая связки.
Теперь Еграм взревел неотзлости, аотболи. Онсхватился заногу, злобно сверкая глазами. Капли крови стекали сего подбородка наземлю.
Краем глаза язаметил: над пустырем зависла вимана скрасной исиней полосой— полиция. Скорее всего, летающая машина сейчас приземлится, иунас возникнут неприятности. Ноостанавливаться впоединке нельзя, потому что Сухров точно неостановится. Здесь или яего, или онменя. Воспользовавшись заминкой, япровел еще удар, снова вногу, теперь вовторую, накоторую онопирался. Икулаком тут жерезко вголову— снизу вверх вподбородок. Незнаю, как там сего зубами— Еграм упал.
Заспиной яуслышал радостный возглас Ковалевской.
—Саша! Нутыдаешь!— восхитился Рамил Адашев.— Кому-то надо удирать— полиция,— заметил он.
Полицейская вимана садилась наюжную часть пустыря, заросшую высокими сорняками. Удирать стоило. Ноневсем. Ужя-то знал, что дальше последует: всех (или многих) простолюдинов заберут ввиману иотвезут вучасток, для разбирательства, составления протокола. Могут продержать в«отстойнике» довечера иболее. Атех, укого есть дворянские жетоны, конечно, нетронут, ноперешлют наши имена-фамилии вканцелярию Императорского Надзора Чести иПрава. Если здесь неслучилось особо неприятных событий: вдраке никого неубили инепокалечили, тонашим семьям просто разошлют замечания инапомнят онекоторых статьях дворянского кодекса. Аунас особых неприятностей нестряслось. Если уСухрова повредились коленные связки ивылетела пара зубов, торазве это неприятность?
Еграм, рыча волком, стал начетвереньки, пытался подняться наноги. Именно сейчас, когда онуже нележал, понашим правилам ямог нанести еще удар. Идаже Ковалевская меня подначала:
—Чего медлишь, Саша? Подумай, что онсделал быстобой!
Большая часть поклонников Сухрова потянулась кдыре взаборе: кому-то продолжение стало неинтересно, кому-то нехотелось общаться сполицией. Втовремя вимана села, выставив массивные опоры. Сгромким жужжанием открылся люк. Шустренький урядник вблестящей кожаной форме, спрыгнул наземлю изаорал врупор:
—Нерасходиться! Всем стоять наместах!
После его слов народ начал шустрее лезть вдыру взаборе. Кто-то для удобства выломал еще пару досок. Урядник заорал громче идля острастки выстрелил ввоздух изпорохового пистолета. Другие полицейские чего-то медлили свыходом излетающей машины.
Все еще снапряжением наблюдая заСухровым, злобно зыркавшим наменя, яощутил нежные руки Айлин, она прижалась комне сзади. Спиной почувствовал еемокрое отслез лицо ичастое дыхание.
—Айлин, пожалуйста, уходи скорее!— поторопил еея, повернувшись.— Бегом кшколе. Яскоро туда приду! Просто жди там!
Край как нехотелось, чтобы еезабрали вЕлисеевский участок. Это место очень суровое, там зажелезными решетками держат всякий сброд. Госпоже Синицыной точно туда ненадо.
—Яникуда без тебя непойду!— произнесла она снепреклонной уверенностью.
Начто Ковалевская, наблюдавшая, как Лужин иАдамов, пытаются отвести Сухрова всторону, звонко рассмеялась:
—Глупая, тыхочешь, чтоб Саша потом бегал тебя вытаскивать изотстойника? Беги, девочка, беги отсюда пока можешь!
—Руки! Адам, ну-ка пусти!— Сухров окончательно пришел всебя. Оттолкнул Адамова и, трагически хромая, направился комне.
—Елочка, еще поединок неокончен,— прорычал он, пошатываясь ипытаясь усмехнуться.— Полиция, видишь ли, помешала, иначе ябытебя сгрязью смешал! Как тыхотел, схлестнемся через…
—Если угодно, через два дня,— подсказал яему.— Будет очень интересно снова посмотреть, как ты, Еграшка, ползаешь начетвереньках.
Раздался смех Рамила Адашева. Яего невидел— онстоял позади меня, нослышал, как Рамил живо обсуждал спроизошедшее скнягиней.
—Двадцать второе натвое счастье воскресенье,— вытирая кровь сгуб, высчитал граф Сухров.— Так что через три— двадцать третьего. Иниднем позже!
Кнам уже подошло трое полицейских: корнет сдвумя крошечными молниями насинем погоне идва приказных стяжелыми, многозарядными пистолетами.
—Что увас происходило, господа нехорошие?— негромко, ноедко полюбопытствовал корнет. Глядя наменя, оннебез оснований полагал, что именно я— главная причина разбитой физиономии Сухрова.
—Даничего собственно. Размялись немного,— ответил я, поглядывая наСухрова. Сейчас очень многое зависело оттого, что скажет Еграм: невыкатит лимне какие-либо претензии при стражах порядка.
—Я— княгиня Ковалевская,— вступила вразговор Ольга, небрежно показав золотой жетон.— Думаю, господа полицейские, ваше важное внимание здесь будет лишним. Мальчики просто тренируются. Они— наши воины, защитники. Имскоро ввоенную академию поступать, вот пробуют силы.
—Жетон, быстро,— бросил Сухров Лужину, итот побежал кперевернутым ящикам, где лежат вещи графа. Сам жеЕграм, повернувшись ккорнету, подтвердил слова княгини:— Да, ничего. Нормально все. Показывали друг другу боевые приемы. Вот янеудачно упал. Можете дальше лететь посвоим делам.
—Ясно, дворянство развлекается. Все-таки сначала все без исключения должны подтвердить личности,— поглядывая наКовалевскую сявным мужским любопытством, полицейский смягчился.
—Барон Адашев,— Рамил блеснул родовым жетоном, достав изнагрудного кармана.
—Виконт Павел Адамов,— представился приятель Сухрова, звякнув цепочкой сбронзовым медальном.
Следом, недовольно ворча, представился Подамский.
Яхотел было сходить засвоей одеждой итоже явить жетон, ноАйлин— быстрая идогадливая, уже подбежала комне сним. Даже рубашку принесла.
